Смертные души (СИ) - Мичурин Артем - Страница 5

— Вонь явно не от неё. Так что прибереги свою подвижную психику, ещё пригодится.

— Да пошёл ты!

— Тихо! — поднял руку идущий первым Олег. — Там, впереди, что-то есть.

— Плеск, — подал голос Ларс. — Ты тоже слышал?

— Да. Будьте начеку.

— Э-э... — заблеял Клозен, уже развернувшийся вполоборота. — Давайте вернёмся. Можно же поискать другой путь. Или... просто подождать. Может, нас найдут.

— Двигай вперёд, — скомандовал Миллер, подкрепив слова демонстрацией меча в могучей руке.

Каменная труба подземного хода, сделав поворот, соединилась с большим круглым помещением, напоминающим огромный колодец и слабо освещенным узким лучом красноватого света, падающим из отверстия высоко наверху. Смрад сделался настолько сильным, что почти материализовался, его без труда можно было пробовать на вкус.

— Господи боже, — Ларс отвернулся в сторону и скорчился, терзаемый желудочными спазмами.

— А-а-а-х... — донеслось из темноты.

— Назад, — попятился Олег, выставив перед собой факел.

— Как... сладко, — произнёс голос из мрака. — Как... чудесно.

— Кто ты?! — крикнул Миллер, на секунду отняв скомканную майку от лица.

Вода в «колодце» дрогнула и пошла волной в сторону отступающей четвёрки. Остановилась. Из тёмной покрытой слоем мусора и разлагающихся останков жидкости поднялось нечто большое и округлое. Чёрная пупырчатая кожа существа блестела под упавшем на неё лучом красного светила. Похожая на огромный сдувшийся мяч голова на длинной жилистой шее поднялась из воды и зависла в пяти метрах над ней, таращась на незваных гостей большими почти человеческими глазами с неестественно голубой радужкой.

— Святая Мария, Матерь Божия, молись о нас, грешных, ныне и в час смерти нашей... — затараторил Клозен, позабыв о нестерпимом смраде и не в силах отвести взгляд от чудовищного существа.

— Кто ты? — повторил Миллер чуть слышно.

— Я... — существо запнулось, словно пытаясь вспомнить. — Зови меня Катариной... Если тебе угодно, — произнёс глубокий низкий голос из широкого рта, казалось, рассекающего голову надвое. — А кто вы, крохотные создания? Что нужно вам в моей опочивальне?

Миллер растеряно глянул на Олега, испытывая явные затруднения с продолжением диалога.

— Мы — люди, — нашёлся тот.

— Люди? — голова дрогнула и с неожиданной для своих размеров скоростью приблизилась почти вплотную к визитёрам, чем едва не отправила Клозена в обморок. — О да, люди, — произнесло существо. — Я помню этот запах. Всё ещё помню. Ведь это вы построили сей чертог?

— Нет, его построили другие люди, но...

— Жаль, — искрящиеся синевой глаза приняли печальное выражение. — Он мне нравится. Но он мог бы быть попросторнее. Мне не слишком-то удобно, — произнесло существо с капризными нотками в голосе. — Вы должны всё исправить. Должны дать мне выход.

— Выход? О чём ты?

— Море... — вздохнуло существо, отвернувшись, будто смотрело на что-то незримое для остальных сквозь замшелый камень колодца. — Оно... Ах... Я позабыла... Позабыла...

— Что это за место? — осторожно попытался Олег привлечь к себе потерянное внимание Катарины. — Где мы сейчас?

— Как? Вы не знаете? — обернулось существо. — Вы в моей опочивальне.

— Да, само собой. Но всё остальное... Эта крепость... Где она находится? Какая страна? Э-э... Королевство?

Существо глядело на Олега округлившимися глазами без малейших надежд на взаимопонимание.

— Ош, — вклинился вдруг в разговор Ларс. — Ты знаешь, что это?

— Ош? — повторила Катарина. — Ош... Ну конечно же. Я припоминаю.

Лазурные глаза сузились, словно выражая радость от самого факта пробуждения памяти.

— Расскажи нам.

— Ох... Я не сильна в сказаниях. Мои собеседники давно истлели, мой язык с трудом подбирает слова. А Ош это... пристанище... для путников из тысяч миров.

— Путников? — переспросил Миллер. — Но мы никакие не путники. Уж я-то точно нет. О чём ты толкуешь?

Шея Катарины задрожала, из огромного рта полились звуки напоминающие извращённое подобие смеха.

— Все мы — путники, — произнесла она со вздохом.

— Последнее место, куда я шёл, перед тем, как попасть сюда, это сортир.

— Раньше. Вспоминай. Что было раньше?

— Хм... Просидел весь день за бумажками в участке, — начал Миллер описывать последний день привычной жизни. — Вечером сел в машину и поехал домой. По дороге заскочил в супермаркет. Купил пожрать. Помню, ещё посрался там с двумя черномазыми, которые продавца донимали, тупые обезьяны. Ткнул в чёрные рыла жетоном, ублюдки и свалили. А я поехал домой. Пожрал, пошёл в сортир. А когда вернулся, началась вся эта грёбаная хрень.

— Ты не вернулся.

— Что? Да нет же, я...

Катарина приблизилась к Миллеру и втянула воздух расширившимися ноздрями:

— Ты вообще не выходил из того су... супер...

— Супермаркета, — подсказал Дик, с нетерпением ожидающий разъяснений.

— Да. Новые слова... Я не понимаю их. Слишком долго одна здесь...

— Ты говорила, что я так и не вышел из супермаркета, — напомнил Миллер.

— Верно. Те черно... мазые. Они... Я чую злобу. Между вами. Смертельную злобу. Они хотят, чтобы ты умер.

— Ещё бы, — ощерился Дик.

— Они выходят из супермаркета. Ты платишь лавочнику...

— Да, и еду домой.

— ...Они возвращаются. У одного из них в руке странная блестящая вещь. Она... Как громко. Слишком громко, — Катарина зажмурилась, словно испытывая физическую боль. — Ты падаешь... Падаешь... О, какая сладость...

— Что? — Миллер стоял с открытым ртом, не обращая ни малейшего внимания на зловонные миазмы, пропитавшие воздух вокруг. — Какого хера? Что ещё за сладость?

— Я был прав, — выдохнул Клозен. — Мы — мертвецы.

— Это правда?! — Дик едва удержался, чтобы не схватить Катарину за оттопырившуюся в жутком подобии улыбки губу и подтянуть ещё ближе к себе. — Я сдох?!

— Нет, шумный человечек. Ведь ты здесь.

— Говори прямо — мать твою! — Что со мной произошло?! Что это за срань кругом?! — воздел Миллер руки к уходящим вверх стенам колодца, едва не задев мечом Клозена. — Говори!!!

— Ти-и-ше, шумный человечек, — прошипела Катарина, чуть отступив. — Будь учтив. А не то...

— А не то что?!

— Тихо ты! — схватил Олег Миллера за вооружённую руку.

— Я хочу знать!!! — оттолкнул его Дик, и снова обратился к угрожающе выгнувшей шею Катарине: — Что со мной? Что с моим телом? Я схлопотал пулю, да? И где я теперь? Где моё грёбаное тело? В морге? В реанимации? Это кома? Да? Я лежу под капельницами, с трубкой в глотке и брежу?

— Нет, глупый шумный человечек, — медленно промолвила Катарина. — Твоё тело здесь. И только здесь. И здесь останется, до тех пор, пока не смешается с грязью, истлев. Ош — вот всё, что есть теперь у тебя. И всё, что когда-либо будет.

— Дерьмо, — Миллер пошатнулся и опустил меч, будто признав поражение.

— Но как же наш мир? — взял слово Ларс. — Что осталось там после нас? Ведь должно было что-то остаться.

— Только память, — вздохнула Катарина, обратив взор на голландца. — Хотя... — она приблизилась к новому собеседнику и шумно втянула воздух, принюхиваясь. — О, похоже, ты из знатных, человечек со стёклами на глазах. После тебя осталось много денег, много имений. И жена. Молодая. Должно быть, красивая?

— Да, — кивнул Ларс, смущённо улыбнувшись.

— Да, — кивнула в ответ Катарина. — Мне трудно судить о людской красоте. По мне так все вы весьма уродливы. Но ты любишь её.

— Магдален.

— Да-да... Магдален... Любишь безответно.

— Что?

— Иначе, зачем бы ей травить тебя?

— Что?!

— О, ты не предполагал? Прости мою бестактность, человечек со стёклами на глазах.

— Сука, — выдохнул Ларс отвернувшись. — Лживая... сука!

— А я? — выступил вперёд Клозен, чьё любопытство, наконец, пересилило страх. — Как я ум... попал сюда? Что со мной произошло?

— А-а-а... — Расплылась Катарина в улыбке, обнюхав Жерома. — Чёрный человечек знает толк в наслаждениях. Ты искал счастья... искал благости... но слишком далеко зашёл в своих поисках, чёрный человечек.