Редаманс (ЛП) - Долорес Х. К. - Страница 8

— Что такое все деньги в мире, если ты не можешь потратить их на благое дело? Или жить целеустремленной жизнью? Я с самого раннего возраста знал, что хочу делать нечто большее, чем просто выписывать чеки из башни из слоновой кости. Профессия врача позволяет мне применять обоснованный, практический подход к оказанию помощи людям - и это бесконечно более полезно.

На меня обрушивается воспоминание, прежде чем я успеваю его прогнать: моя недоверчивая усмешка, когда Адриан говорит мне, что собирается стать врачом. Холодный блеск в его глазах, когда он признается, что не может дождаться, когда проведет скальпелем по коже.

Верно.

Интересно, что бы подумали его пациенты, если бы узнали, каким на самом деле был их «целитель»?

Но искренность на его лице настолько реальна, так близка к настоящей, что я даже не могу винить аудиторию за то, что она аплодирует ему, как будто он только что объявил о прекращении голода во всем мире.

— Ну, — Сьюзи опускает взгляд на карточки у себя на коленях, затем снова на Адриана - в ее глазах появляется озорной блеск. — Если у вас есть время, у меня есть к вам еще пара вопросов, доктор Эллис. Они не по теме, но я надеюсь, что вы окажете мне честь.

Если Адриан и раздражен, то виду не подает.

— Конечно, Сьюзи.

— Идеально. — Ее яркие виниры сверкают под студийным освещением. — Тогда я не буду тратить время. Сразу к тому, что люди хотят знать, а именно... — Она делает паузу, откинувшись на спинку стула, чтобы усилить напряженность. — Является ли самый альтруистичный миллиардер в мире также завидным женихом?

У меня перехватывает дыхание.

Адриан смеется - не по-настоящему, как тогда, когда он запрокидывает голову и звук вибрирует в глубине его горла, - а смехом для вида.

— Я сомневаюсь, что всем это интересно.

Сьюзи приподнимает бровь.

— О, уверяю вас, это так. — Она поворачивается к аудитории. — Что скажете?

Громкие аплодисменты – лучший ответ.

— Я предпочитаю сохранять свою личную жизнь в тайне, — говорит ей Адриан. — Но...

Но?

Сьюзи наклоняется ближе.

— Но?

— Я бы не назвал себя завидным женихом, но в настоящее время я ни с кем не встречаюсь, — заканчивает он, и у меня нет объяснения волне облегчения, которая захлестывает меня.

По состоянию на полгода назад он ни с кем не встречался.

Никаких подружек или жен-супермоделей-олимпийских атлетов.

Что для меня не имеет значения, напоминаю я себе. Вовсе нет.

— Понятно, — Сьюзи почти мурлычет, ее улыбка становится шире. — Ну, по этой теме у меня есть еще один вопрос. О вашей матери.

— Ну, она с моим отцом. — Я чувствую очарование Адриана - даже через экран - оно без усилий притягивает меня так же, как притягивает аудиторию. — Счастлива замужем - в сентябре этого года исполнится тридцать лет.

— Приятно это знать, но на самом деле... — Сьюзи на мгновение хихикает, а затем возвращается к делу. — Читая о вас, я наткнулась на старое интервью, которое Мэри Эллис, должно быть, дала много лет назад, и в нем она упоминает жемчужное ожерелье. Семейная реликвия, переходящая от дочери к дочери. У ваших родителей, конечно, есть только вы один.

Адриан приподнимает брови, на его лице появляется игривая улыбка.

— Насколько мне известно, да.

В зале снова раздаются смешки, когда Сьюзи спрашивает:

— Итак, это ожерелье. Это то, что получит ваша будущая жена?

Адриан кивает.

— Ожерелье, о котором идет речь, представляет собой набор из натурального жемчуга, который передавался через семью Эллис на протяжении сотен лет, первоначально подаренный одной из моих предков женского пола голландским принцем. — Он делает паузу ровно настолько, чтобы зрители охнули. — Когда моя мать выходила замуж за моего отца, моя бабушка подарила ей жемчуг - в знак того, что она одобряет этот брак. Так что да, когда этот день настанет, моя будущая жена тоже получит ожерелье.

Мой желудок не сжимается при мысли о безликой жене Адриана, супермодели-олимпийской спортсменке, носящей жемчужное ожерелье стоимостью в миллионы.

Это не имеет значения.

— Семья Эллис, похоже, очень дорожит своими семейными традициями, — говорит Сьюзи.

— Как и любая другая семья, я полагаю, — отвечает Адриан.

— Но большинство семей не передают по наследству сотни миллиардов долларов.

Это явно резкий вопрос, но безупречный фасад Адриана никогда не колеблется.

— Это правда. Мы - я обладаю несравненными привилегиями.

— До меня дошли слухи, — продолжает Сьюзи. — Что дети Эллисов не получают доступ к полному семейному фонду, пока им не исполнится двадцать восемь лет. — Взгляд Сьюзи голодный. — А в прошлом месяце вам исполнилось двадцать восемь - кстати, с опозданием, но с Днем рождения, - так что, я уверена, вы понимаете, к чему я клоню.

И вот оно - подергивание брови Адриана.

Совершенно незаметно для всех остальных, но я вижу это таким, какое оно есть.

Трещина у линии роста волос на маске.

Тем не менее, он почти ни разу не сбился с ритма.

— Для того, чтобы разобраться в финансовых махинациях моей семьи, потребовалось бы три дипломированных бухгалтера, два обычных бухгалтера и бухгалтер-кассир - уверяю вас, это не стоит вашего драгоценного времени..

— О, я бы не была так уверена, — возражает Сьюзи. — Мне очень любопытно. Вы получили доступ к полному трасту вашей семьи?

Если бы это было частное интервью, записанное на пленку, Адриан, вероятно, отключил бы камеры еще два вопроса назад.

Но Сьюзи выставила его перед живой аудиторией в студии, и, судя по слегка прищуренным глазам, Адриан, кажется, понимает это.

— Нет, — он прочищает горло. — Пока нет. Есть несколько юридических моментов, которые, опять же, не стоят вашего эфирного времени, которые нужно прояснить в первую очередь, но это должно быть вопросом пары месяцев. — Он складывает руки вместе. — Теперь, когда я побаловал вас, может быть, мы вернемся к текущей теме? Фонд Эллиса?

Сьюзи улыбается.

— Конечно, доктор Эллис.

Интервью длится еще несколько минут, но больше в нем нет ничего примечательного, и когда я закрываю свой ноутбук, а первые лучи рассвета пробиваются над горизонтом Манхэттена, у меня кружится голова.

А зуд?

Он все еще здесь.

Глава четвертая

Это ничего не меняет.

На самом деле, это не так.

Моя жизнь сейчас ничем не отличается от той, что была прошлой ночью, когда я открыла Google, ввела имя Адриана в строку поиска и позволила Интернету собрать десятилетнюю историю.

Я все еще Поппи, мне все еще двадцать восемь лет, я все еще живу в крошечной двухкомнатной квартирке на Ту-Бриджес, Манхэттен, и я все еще не замужем.

И все же...

Вот уже много лет я отношусь к Адриану Эллису как к воспоминанию, а не как к мужчине. Как фотография "полароид", лежащая в верхнем ящике моей тумбочки, которую я могу достать или спрятать, когда захочу. Сувенир из прошлого.

Но теперь он настоящий.

Настоящий миллиардер, настоящий врач-резидент, живущий в Мэриленде, спасающий мир по одной бесплатной пересадке сердца за раз, и...

Лжец.

Он обещал, что выследит меня и заберет, как приз, но вот я здесь, десять лет спустя, все еще не пойманная.

А это значит, что он ничего не искал.

Он даже не пытался.

И это хорошая новость.

Абсолютно счастливая, хорошая новость, которая не приносит мне ничего, кроме облегчения, и определенно совсем не жалит.

Я потираю виски.

Ни капельки.

— Доброе утро! — Луэнн входит в кухню, уже одетая в темно-синюю форму, и выглядит более сияющей, чем я когда-либо выглядела в 7 утра.

— Доброе утро, — я зеваю, подперев подбородок ладонью, и без особого энтузиазма просматриваю утренние новости.

Вот откуда я знаю, что становлюсь старше - мне кажется, что мой день не начался, пока я не выпью по крайней мере восемьдесят миллиграммов кофеина и не буду в курсе мировых событий.