Редаманс (ЛП) - Долорес Х. К. - Страница 18

Поэтому у меня не сводит живот всякий раз, когда я замечаю на улице спину высокого кудрявого мужчины.

Итак, мне не нужно проводить каждое бодрствующее мгновение своей жизни, просто осознавая, что ты существуешь. Здесь. Отделенный только полосой бетона и магазинами на углу. Достаточно близко, чтобы быть на расстоянии вытянутой руки, но совсем не близко к моей.

Но у Адриана и так слишком много козырей, и поскольку я ни за что не собираюсь добровольно сдавать ему больше, я просто стискиваю зубы.

— А как же прошлая ночь? — Подсказываю я. — Ты появился на благотворительном вечере в пользу клиники моей лучшей подруги? Это тоже было совпадением?

— Я жертвую деньги нескольким больницам, для людей и животных, через фонд Эллиса, — объясняет он, снова пожимая плечами.

— Но...

— Я не мог предсказать эту личную связь так же, как не мог предсказать, что ты окажешься там.

Я готова признать, что его логика выдерживает критику. Адриан может быть макиавеллистским вдохновителем в свои худшие дни, но он не может предсказать будущее.

Джо должен был сопровождать Луэнн на вечеринку, я была просто заменена в последнюю минуту.

Я сглатываю.

Если прошлая ночь действительно была совпадением, то...

— Почему ты притворился, что не знаешь меня? — выпаливаю я, и когда он морщит лоб, добавляю: — На вечеринке. Ты уходил, а я схватила тебя, и ты повел себя так, будто ты...

—… не знал твоего имени, — перебивает он, в его голосе звучат насмешка и раздражение в равной степени. — Да, я помню. Я тоже там был.

Я усмехаюсь.

— Ну, очевидно, я не могу быть уверена, что ты помнишь.

Он игнорирует меня.

— Это не было тактикой манипуляции, если ты на это намекаешь, — говорит он. — Честно говоря, я просто не чувствовал особого желания объяснять или поднимать вопросы о нашей истории в зале, полном людей.

За вычетом приукрашивания, я почти уверена, что это переводится так: я не хотел объяснять комнате, полной людей, что раньше встречался с бедной художницей без имени из Алабамы.

— Прости, если это задело твои чувства...

— Этого не было, — огрызаюсь я слишком резко, чтобы в это можно было поверить.

Этого не произошло.

Адриан некоторое время смотрит на меня сверху вниз.

— Верно.

Я отворачиваюсь, прежде чем он успевает заметить румянец, заливающий мои щеки.

— Ладно. Итак, ты переехал сюда по работе. Вечеринка была случайным совпадением, — признаю я. Он кивает. — Ты знал, что кто-то купил мой многоквартирный дом?

Он наклоняет голову, как бы говоря: и?

— Теперь моя арендная плата удваивается. — Я даже не пытаюсь скрыть подозрение в своем голосе.

Выражение его лица не меняется.

— Я слышал, что рынок недвижимости в Нью-Йорке жесток.

— Может быть, — говорю я. — Но знаешь, что странно? Только моя арендная плата стремительно растет. Ни у кого из моих соседей. Больше никто. Только я. И это кажется ... — Я бросаю на него вызывающий взгляд. — ... личным.

Его брови взлетают к потолку.

— Как бы сильно я ни расширил свой портфель недвижимости за последние несколько лет, единственное место, которое я купил в твоем городе - как вы, кажется, склонны его называть, - это моя собственность. — Его рука опускается в карман, и он достает телефон. — Если ты мне не веришь, можешь поговорить с моим агентом по недвижимости. Я уверен, что он был бы рад подтвердить детали любой собственности, которой я владею на Манхэттене.

Раньше я так легко замечала мелкие трещинки на маске Адриана, но либо время притупило мой дар, либо он просто научился лучше прятаться, потому что, глядя на него снизу вверх, я понимаю, что не имею понятия, лжет ли он обо всем этом.

И это ужасно.

Мой взгляд скользит к блестящему, изящному вызову, лежащему на его ладони. Я могла бы разоблачить его блеф. Поговорить с агентом. Он бы не сделал этого предложения, если бы не имел этого в виду.

Но он также не сделал бы этого предложения, если бы не был уверен в результате.

Я качаю головой.

— Нет, все в порядке.

Я не попадусь в твою ловушку.

— Ну что ж. — Адриан убирает телефон обратно в карман. — Что-нибудь еще? — Его голос звучит скорее апатично, чем сердито. Как будто я просто очередная задача, с которой нужно справиться. Как будто он находит этот разговор таким же стимулирующим, как обновление паспорта или стирка белья.

Уход ранит сильнее, чем следовало бы, и мое разочарование перерастает в решимость.

— Не делай этого, — говорю я.

Его брови лениво приподнимаются.

— Чего не делать?

Я качаю головой.

— Не делай вид, что это нелепые вопросы.

— Я никогда не говорил, что они нелепые. Возможно, параноидальные...

— Параноидальные? — Это мгновенно - все то возмущение, которое я почувствовала, собрав воедино возможную причастность Адриана этим утром, нахлынуло с новой силой. Десятикратно.

Он поднимает руки в притворной капитуляции.

— Возможно, это был неудачный выбор из...

— Это не паранойя, — огрызаюсь я. — Я тебя раскусила.

Я ожидаю большего притворного замешательства, большего хождения на цыпочках вокруг очевидного, но Адриан удивляет меня.

— Хорошо. — Он склоняет голову набок. — Я соглашусь с ходом твоих мыслей. Допустим, я виновен во всем, в чем ты меня обвиняешь... скажи мне, почему. Какой у меня мотив?

Я делаю глубокий вдох.

Потому что ты пытаешься морочить мне голову.

Потому что ты пытаешься разрушить мою жизнь.

— Потому что ты хочешь наказать меня. — Слова вырываются на одном дыхании. — За то, что я бросила тебя столько лет назад.

— Наказать тебя? — Холодный взгляд Адриана не дрогнул, но уголок его рта приподнялся, как будто его что-то позабавило. — С какой целью? Прошли годы. Если бы я собирался получить компенсацию за то, что мне разбили сердце, это произошло бы давным-давно.

В меня закрадывается тень неуверенности, но я сдерживаю гнев. Разочарование.

— Ну, когда у нас был этот разговор в последний раз, — начинаю я. — Ты ясно дал понять, что для наших отношений не существует временных ограничений. Ты сказал...

— Что я собираюсь выследить тебя и забрать, как приз? Гнаться за тобой на край света? — Эти слова звучат странно пусто, без того пыла, который был у него десять лет назад.

Я сглатываю.

— Не говори, что ты этого не имел в виду. Я знаю, что ты это имел в виду. Ты был...

— Я был ребенком с разбитым сердцем, — огрызается он, и резкость в его голосе пронзает меня насквозь, как размягченный стейк. — И я сказал все это, потому что ты уходила от меня, и я был опустошен.

Это первые слова из его уст, которые, как я знаю правдивы, и чувство вины, сдавливающее мне горло, ощущается таким же жгучим, как в тот день, когда я приземлилась в этом городе.

Я хочу сказать, что мне жаль, что все так закончилось. Этого не должно было быть ... Но я не уверена, что все закончилось бы иначе.

— Возможно, тогда я имел в виду именно это, — продолжает он, и с каждым словом его голос теряет резкость. — Но мы больше не подростки. Я не тратил последние десять лет своей жизни на то, чтобы разрабатывать стратегию, как разрушить твою. Я переехал в Нью-Йорк не ради тебя. — Он проводит рукой по своим кудрям, и я притворяюсь, что мои пальцы не чешутся при воспоминании о том, как я их теребила. — На самом деле я здесь уже три месяца.

Я перевариваю все, что он говорит, кроме...

Три месяца.

Он живет в Нью-Йорке уже три месяца, а я понятия не имела.

— Я двигаюсь дальше, Поппи, — заканчивает он, и использование моего имени, моего настоящего имени, ощущается как еще один гвоздь в крышку гроба извращенной связи, которую мы когда-то разделяли. — Очень давно. У меня нет интереса возобновлять те короткие отношения, которые были у нас в подростковом возрасте.

Три месяца, а он ни разу не искал меня.