Дух экстаза (СИ) - "Greko" - Страница 42

Красавчик тихо вскрикнул и на автомате ввалился на заднюю площадку, неловко перебирая ногами. Он неверующе уставился на обрубок руки, словно отказываясь принять тот факт, что он в секунду превратился из мачо в калеку.

Удар!

Зря я отвлекся на созерцание страданий макаронника. Его напарник, заметив, вероятно, упавшую на пол кисть с револьвером, со всей своей дури вмазал по двери. Она меня не отбросила. Хуже! Она меня обезоружила! Боуи, который я держал перед собой острием вперед, воткнулся в дверное полотно так крепко, что потребовалось бы время его вытащить. Никто не собирался дарить мне драгоценные секунды. Оттолкнув искалеченного напарника, на площадку внесся громила, вытянув перед собой руки.

Ну кто же так подставляется в тесном пространстве? Не успел громила выкрикнуть что-то вроде «ке каццо![6]», как я схватил его за правую руку и, выворачивая ее, уронил его на живот. Дальше ломать ему клешню не было смысла. Отпустил ее, уселся гангстеру на спину, выставив колени вверх. Сцепив руки в замок и ухватив его под подбородок, принялся тянуть ему голову назад. Простой удушающий прием, особо эффективный, когда имеешь дело с накаченной шеей. Это в фильмах герои запросто резким вращательным движением ломают шейные позвонки, как спички. В жизни все намного труднее. Да и не собирался я убивать итальяшку. Придушить до потери сознания и руки переломать — таков был мой план.

Сперва все пошло как надо. Здоровяк раскинул руки как крылья чайки и попытался сбросить меня, упираясь в мои колени. Он все больше и больше гнулся в дугу и уже начал хрипеть. Занятая позиция не мешала мне следить за обстановкой. Я удачно уселся лицом к подвывавшему красавчику, продолжавшему пялиться на обрубок.

Вот тут он меня крепко удивил. Заметив, что я еще чуть-чуть и вырублю его напарника, он выхватил из кармана опасную бритву и с размаху полоснул меня по предплечью.

Брызнула кровь. Руку как ошпарило. Я дернулся, не размыкая рук, и этот рывок вызвал фатальные последствия для шеи громилы. Хрустнули позвонки. Тело подо мной забилось в судороге. Калека снова замахнулся бритвой.

Что делать? Откинулся на спину, сумев освободить одну ногу из-под руки умирающего громилы, и подошвой ботинка ударил наклонившегося надо мной красавчика в колено.

Удар отбросил его назад. Не удержавшись на ногах, он присел, опершись бритвой об пол. Я перекатился и рывком вскочил на ноги. Выхватил браунинг из кармана.

— Не убивай! — взвизгнул гангстер.

— Прочь из вагона! — махнул я головой на дверь, нацеливая пистолет в переносицу итальяшке. — Если выживешь, передай своим боссам: еще раз явитесь на Западное побережье, приеду в Нью-Йорк и перестреляю из снайперской винтовки и адвокатов Эдисона, и всех взрослых мужчин семьи Морелло.

Он скорчил плаксивую рожу, но спорить не решился. Открыл дверь и прыгнул. Как оказалось, неудачно. Подскочив к распахнутой двери, увидел, что калека не удержался на ногах и скатился с железнодорожного откоса. Его тело замерло на осыпающейся щебенке, почти скрытое густыми кустами.

Дойдет ли мое послание до боссов сицилианской мафии? Может, и к лучшему? Не занесло ли меня, когда я решил бросить перчатку безжалостным убийцам? Их боссы Джузеппе Морелло и Игнацио Лупо, как трубили газеты по всей Америке, загремели в тюрьму в начале года, но отморозков на свободе в Маленькой Италии хватало. Если уж наказывать, так в прицел нужно брать именно адвокатов. От Сегила я получил уже нужные имена — Фрэнк Л. Дайер и Джеремия П. Кеннеди.[7]

Я запулил подальше за пределы путей отрубленную кисть с револьвером, прикрыл дверь и занялся вторым нападавшим. Что с ним? Проверил пульс. Готов. Его я сбрасывать с поезда не стал. Зачем? Сломанная шея? Ну и что? Тряхнуло вагон, человек неудачно упал и сломал себе шею. Чем не версия? В полиции, конечно, работают не дураки, но искать меня не будут. Какой смысл копам впустую тратить свое время?

Пришла пора заняться собой. Кровь из руки лилась ручьем, прилично запятнав заднюю площадку. И красавчик-макаронник неслабо тут все испоганил. Пришлось стащить с громилы замызганный пиджак и тщательно им протереть пол. Но прежде я вытащил свой Боуи, придавив дверь ногой. Отрезал им полы своей рубашки и, как мог, перебинтовал себе руку.

Избавившись от испачканного пиджака, поспешил убраться с площадки, на которую в любую секунду мог забрести любитель покурить. Вышел в пустой сидячий вагон и двинулся в сторону своего места. Только сейчас я понял, что здорово ослаб. Крови потерял немало, и она продолжала сочиться. Порез вышел глубоким. Его нужно шить. Но где, не в экспрессе же?

В вагон-салоне для курящих понял, что меня не держат ноги. Присел в кресло, перевести дух.

«Сойду на ближайшей станции, в Эль-Пасо, — решил я. — Найду там доктора. Дождусь парней и с ними…»

Меня отвлек от рассуждений разговор на родном языке. Два типа в потрепанных костюмах и кепках обменивались впечатлениями о недавно случившейся трагедии в Лос-Анджелесе. Эка невидаль! Об этом болтали все кому не лень. Но с этими хмырями вышло все иначе. Поскольку они были уверены, что их никто не понимает, позволяли себе многие откровенности не для чужих ушей. Из их разговора я понял, что случайные попутчики — русские анархисты, связанные с рабочим движением в Детройте. Сперва мне показалось, что они всего лишь сочувствуют организаторам взрыва. Но одна фраза меня насторожила настолько, что тут же позабыл о ноющей боли в руке.

— Мы были вместе с МакМэнигалом на охоте. Когда он подвыпил, разоткровенничался и сказал, что братья готовят серьёзную атаку в Лос-Анджелесе.

Детройт? МакМэнигал? Братья? Информации недостаточно, чтобы найти подрывника и тех, кто за ним стоит, но зато есть за что зацепиться. Мне нужно срочно возвращаться в ЭлЭй. Кажется, у генерала Отиса не получится так просто от меня избавиться.

[1] Об участии унтер-офицера Девяткина в штурме Ахульго читайте нашу книгу «Беззаветные охотники».

[2] Две конкурирующие ветви мафии в Нью-Йорке в начале XX века. Семья Морелло впоследствии превратилась в клан Дженовезе.

[3] Один из способов монополистический конкурентной борьбы в киноиндустрии САШ начала XX века. Даже снятый по пьесе Шекспира фильм могли признать пропагандирующим жестокость.

[4] Пульман активно продвигал концепцию использования чернокожих в качестве стюартов в своих поездах.

[5] Бумажными колесами называли особые колеса пульмановских вагонов, имевшими стальной или кованый обод, который крепился к железной втулке с прослойкой из ламинированной спрессованной бумаги, удерживаемой между двумя пластинчатыми дисками. Такие колеса давали тихий ход, но в 1915 г. они были признаны небезопасными и вскоре их производство прекратилось.

[6]Che cazzo — сицилийское ругательство, «что за нах…».

[7] Ф. Дайер и Дж. Кеннеди стояли у истоков патентного треста Эдисона.

Глава 15

Киднеппинг

а— Баз, паршивец ты этакий! Паршивец, каких свет не видывал! Если не понял, повторю по буквам. T-h-e b-a-s-t-a-r-d!

Отис метался по своему кабинету в «Бивуаке». Я же, развалившись в широком мягком кресле, наслаждался отличным виски из очень необычного сосуда. Он был бутилирован в двухфутовую фарфоровую модель старинного поезда. Каждый вагон, а также паровоз с тендером хранили отдельный вид первосортного пойла. Мне достался из почтового вагона. Пока генерал вопил, как в задницу раненый олень, я все гадал, не набраться ли мне нахальства и не попросить ли налить из цистерны. А вдруг там самый лучший на свете напиток? Или лучше выбрать пассажирский вагон первого класса?

«Надо и мне такую вещицу заиметь. Я впервые не хочу разбавлять виски апельсиновым соком».

Я почесал зудевший шрам на руке, которую мне заштопал один мексиканец-ветеринар из Эль-Пасо. Он практиковался на овцах и так навострился, что шов вышел на загляденье ровным.