Дух экстаза (СИ) - "Greko" - Страница 18

— Все-таки ты их спроси, старина, — мы сразу договорились с Эдом вести себя друг с другом запанибрата. — Подскажи, где бы мне остановиться?

— В отеле мистера Генри. Он его построил в расчете на приток туризма, но сейчас не сезон. Да и в сезон отель стоит пустой, так что вам будут рады.

— Нас туда заселится только трое. Остальные и под открытым небом поспят. Им не привыкать. А скоро соорудим времянку для жилья. Завтра начнут прибывать материалы.

Начали мы стройку не с возведения барака, а с высокого глухого забора. К нам сразу потянулись ходоки из местных с вопросом, а на хрена такое безобразие?

— Увы, господа, это национальная русская традиция. Привыкли. Ваши хлипкие изгороди нам не подходят.

Будущие горожане немного поворчали, но смирились. Особенно, когда я организовал вечеринку-вписку. Проставился от души. И на бухло денег не пожалел, и на сосиски от колбасника из ЭлЭй, выбранного по совету Морица, и на мясо для гриля. Научил аборигенов еще одной русской традиции — шашлыкам. Не важно, что мои работники о маринованном мясе не шампурах — ни сном, ни духом. Сказано «традиция», значит, традиция. Тем более что за отсутствием столов лопать мясо с шампура куда удобнее, чем стейки.

— У мексов есть что-то похожее, только намного острее. В испанских ресторанах в ЭлЭй попробовал, — поделился со мной Эд.

Я уже подметил, что калифорнийцы всячески старались стереть любые следы мексиканцев в истории региона. Все, что от них брали хорошее, тут же объявляли наследием испанцев. Так что, если захотелось тако или тамале, следовало искать ресторан с вывеской «Спэниш фуд».

— Баз! Выручай! — взмолился Мэннинг, муниципальный мечтатель. — Может, найдешь еще желающих на оставшиеся участки? Я бы сразу запустил процесс регистрации города. Дело это не быстрое. Год пройдет, пока в столице округа, Санта-Ане, все утрясу. И в правительстве Штата.

Я отметил, что деньги деньгами, но политические амбиции Эду были важнее. Иначе бы он просто-напросто продал бы мне оставшиеся свободные участки. Но нет, только одна штука в руки. Плюс три в списке городских жителя в его системе ценностей стоили дороже комиссионных от энциклопедической компании.

— Хорошо, Эд. Обещаю тебе решить твою проблему за неделю. Но тогда услуга за услугу.

— Я — весь внимание!

— С водой проблема, сам знаешь. Хочу артезианскую скважину пробурить.

— Не дешевое удовольствие.

— Деньги есть. Доберемся до воды, поставлю водонапорную башню. Всему поселку польза.

— Зачем тебе это, старина? — прищурился Мэннинг, пытаясь разгадать, что у меня на уме.

— Очень ванну люблю. И зеленые газоны. Я же британец, — навешал лапши на уши Эду.

Он купился:

— Так и быть — выправлю тебе документы на изыскательские работы.

… За частоколом загона для бродяг и эмигрантов все также многолюдно, вонюче и мерзко. Узнавшие меня полицейские обрадовались, будто к ним прибыл долгожданный дядюшка Скрудж, решивший на старость лет поделиться золотишком с проказливыми племянниками. Только обрадовать меня им было нечем.

— Извините, мистер Найнс, но с русскими ныне напряг. Не завезли. Есть только троица буянов, вместо работы предпочитающая раздавать зуботычины.

— Я бы глянул. Мне как раз и нужно троих.

— Отчего ж не посмотреть? Но пеняйте на себя.

Привели. Среди этих трех оборванцев выделялся один — не нужно быть гигантом мысли, чтобы сообразить: передо мной бывший офицер. А парочка рядом с ним — солдаты. Один — обычная серая шинель, второй, с окладистой бородой и суровым взглядом, явно из казаков.

— Подпоручик Жириновский! — щелкнул черными босыми пятками стройный молодой человек.

Как-как? Жириновский? Жирик? Неужто предок того самого, кого при жизни считали клоуном на политической сцене, а после смерти — пророком?

— Случайно, не Владимир Вольфович? — уточнил я на русском, заставив все троицу вытаращить глаза.

— Нет! Сигизмунд Карлович!

«Беру! Заверните и красной ленточкой обвяжите! Какой типаж! Сразу видно офицерскую косточку!»

Нечто вроде родства душ углядел во мне и подпоручик. Не родственность на почве радикулита, а на почве человекоубийства и кормления вшей в окопах. Того самого боевого братства, которое бывалый воин видит невооруженным глазом.

— Воевали? — на всякий пожарный уточнил Сигизмунд.

— Воевал. Могу вам помочь. Но сперва хотелось бы понять, кто передо мной.

Жириновский показал глазами на своих спутников — на мозгляка и заросшего волосьями здоровенного детину, не меньше меня ростом. На его фоне тощий смотрелся Жучкой у ног слона. Колоритная парочка. Контрастная.

— Тот, кто помельче — мой денщик Сенька. Еще со времен японского плена. В лагере для военнопленных в Наросино ко мне прибился. А крупный — это Федя. Мы все трое Порт-Артур прошли.

— Дядя Федя, дядя Федя, съел японского медведя.

— Точнее сказать, поломал. Семерых. С него-то и началась наша американская эпопея.

— Расскажите!

— Что тут рассказывать? — вздохнул подпоручик. — Я был в составе делегации военных, отправленных на торжественное захоронение наших павших в Порт-Артуре. Японцы, следует отдать им должное, к ним отнеслись с подобающим уважением. У них свои азиатские заморочки — чем почетнее враг, тем значительнее наша победа. В общем, создали военный мемориал павшим русским солдатам. Но по праву победителя взяли да урезали размер старого, довоенного русского кладбища. А у Феди (он тоже был включен в состав делегации как ездовой) жена там похоронена. Он сам из порт-артуровских старожил. Вот он и взбеленился. Полез в драку, разметал макак. Мы поддержали. Пришлось бежать… Подсобили американские торговые моряки. Вывезли. Ну, а далее начались наши мытарства. Документов нет…

Положительно, нужно брать! Мне силовой блок никак не помешает. Если Жирик… Нет, буду звать его Зигги — за Жирика «ваше благородие» может и в морду дать. Так вот, если Зигги еще и крестиком умеет вышивать, в смысле, снайперкой владеет, ему же цены нет. Федя, сразу видно, знатный рубака. А Сенька хоть и мелкий, но знает, наверняка, с какой стороны за ружье браться.

Сообразив, что Жириновский — человек с образованием и играть его втемную не стоит, коротко, без подробностей, изложил ему свой план.

— Знаете, я, пожалуй, соглашусь, — обрадовал меня Зигги. — Ценю вашу откровенность, да и выбора у меня особого нет. Новая жизнь — тут не до форсу и прочего соплежуйства. Какова диспозиция? Куда и когда выдвигаться?

Когда? Да как только, так сразу. Гринбеками похрустеть, свой новый боевой отряд в цивильный вид привести и на поезд до Хантингтон-бич. С ксивами Сайрус разберется. А мне некогда баклуши бить. Ко мне вот-вот подъедут бурильщики из Луизианы.

Прибыли эти развеселые хлопцы через пять дней — аккурат, как артель второй барак под крышу подвела. И с первого взгляда я понял, что просто не будет. Даже на скорую руку слепленная СБ из Зигги с его бойцами не вывезет ситуацию. Потому что проблема была не в том, что нам не хватило бы кулаков. Бурильщики оказались из каджунов.

[1] «Белые туфли», ботинки-дерби, были отличительным знаком студентов Лиги плюща.

[2] Никель — монета в пять центов. Массово открывающиеся в то время кинотеатры-«Никельодеоны» получили такое название из-за цены на билет в пять центов.

Глава 7

Нефть пошла!

Каджуны, эти суровые парни из болот, на вид типичные реднеки, потомки переселенцев из канадской Акадии, перебравшихся в Луизиану, через слово матерились на трех языках, а простую речь в их исполнении разобрать было непросто. Они разговаривали между собой на странном диалекте французского с вкраплением английских слов. Даже Зигги, худо-бедно освоивший в военном училище разные там сильву-пле, пребывал в затруднении.

Кое-как наладив с луизианцами коммуникацию, он начал сводить меня с ума каждым новым требованием от бурильщиков.