Дух экстаза (СИ) - "Greko" - Страница 10

— Время! — я был непреклонен.

Оставшаяся троица отступила, не зная, что предпринять.

— Исчезли. Ну! Быстро!

— Уходим, Теренс! Этот сумасшедший не шутит.

Ирландцы скрылись за дверью «Корнера». Я отпустил того, кого душил. Он согнулся и отчаянно закашлялся. Мужик в юбке (хоть килтом назови, но юбка — она и есть юбка: ногу задерешь, трусы всяко видать) бросился к нему на помощь. На прощание бросил нам в спину:

— Мистеру Холику это не понравится.

Ответил ему незамысловато — поднятым вверх средним пальцем.

— Давай, Ося, прибавим ходу. Поверить не могу — меня ждет пицца.

Дженаро Ломбарди меня не подвел. Конечно, пицца серьезно отличалась от той, к которой я привык. Толстый корж с высоким бортом, мягкий, как хлеб. Начинка из сала, помидор, орегано и сыра романо, вместо моцареллы из «Пятёрочки». И пекли ее не в дровяной, а в угольной печи. Но главное — сыр тянулся, и от пиццы упоительно пахло дымком. И стоила она сущие копейки — пять центов. Братьям Блюм понравилось.

Мы славно перекусили прямо в маленьком ресторанчике, похожим на продуктовую лавку. И захватили с собой пяток пицц, чтобы вечером продолжить под пивко.

Отличный вышел финал напряженного дня.

А вечером пришли они, толстяк и немец Фриц, со стальным листом в качестве защиты. Как раз в тот момент, когда я нежился у камина и вспоминал минувшие полтора года.

[1] Онкольные займы — то же самое, что кредит, который необходимо вернуть по первому требованию заимодавца.

[2] На купюре номиналом в 10 долларов образца 1901 г. был изображен пасущийся бизон.

Глава 4

Пицца фраера сгубила

— Чем обязан, джентльмены? — вальяжно протянул я, слегка скосив голову, чтобы рассмотреть пришельцев.

Мизансцена мне понравилась, как и Осе, хотя в первый момент могло показаться, что у нас глюки на фоне переедания. На пиццу смотреть приятнее, но и эта картинка под пивко потянет. Два здоровенных мужика, вторгшись в гостиную, пытались спрятаться за листом матово отсвечивавшего железа и водили стволами как Бог на душу положит — то в нашу сторону, то в окно, то в камин. Откроют огонь, вряд ли что-то уцелеет в гостиной, а вот нас им зацепить будет проблематично. Но всякое бывает. Не стоило полагаться на авось.

— Полицейские детективы… — раздался голос из-за щита.

— Какой округ?

— Это не важно!

— Ага, значит, не из Виллидж.

— Все вопросы позже. А сейчас будьте так любезны покинуть кресла и опуститься на пол. Фриц, возьми ты их на мушку наконец!

— Зачем нам вставать?

— Выполняйте наши указания, и никто не пострадает.

— Боюсь, офицеры, (если, конечно, вы те, за кого себя выдаете) не в вашем положении указывать нам, что делать.

Я сделал паузу, чтобы дать вторженцам осознать сей простой факт. Ответом мне стало чье-то пыхтение и немецкое ругательство от Фрица. К сожалению, им потребовались более весомые доказательства, ведь у них было в руках оружие, а у нас нет. Ну что ж, карты на стол.

— Только без резких движений, господа. Медленно, я повторяю, медленно поверните головы и посмотрите на потолок за своей спиной.

Они повернули. И посмотрели. Прониклись.

Над ними, раскорячившись в трапециевидном углу под самым потолком, над самой дверью, висел Изя. Этот гимнаст-любитель так за полтора года навострился в эквилибристике, что запросто удерживался в вышине с помощью одних ног. Руки у него были заняты. Сжимали маузеры. И стволы смотрели прямо на головы ночных незваных посетителей.

— Незаконное проникновение в частное жилище, — я прибавил металла в голосе. — Ни один суд не признает нас виновными в нанесении смертельных ранений. Будь вы при исполнении, был бы другой расклад. Но вы заявились к нам как тати. С целью грабежа известных на Уолл-стрит бизнесменов.

— Мы при…

— А вот сейчас и разберёмся. Стволы на пол. Быстро!

Без резких движений приподнялся в кресле, демонстрируя пустые руки. За стальным щитом раздались звуки упавших на пол пистолетов.

— Изя, чисто?

— Да. Слезать?

— Потерпи еще пару минут.

Я вытащил из ножен свой Боуи. Приблизился к щиту и постучал по нему клинком. Щит отозвался приятным, почти колокольным звоном. Ося, подскочивший следом, не удержался и попытался проделать аналогичное, но горлышком пивной бутылкой. Получилось не так мелодично. Пацан пацаном, ёксель-моксель.

— Тук-тук, кто в домике живет? Давайте, парни, пошевеливайтесь. Первый на выход.

— Из квартиры? — затупил Фриц.

— Из-за щита. Вышел и опустился на пол, изображая морскую звезду. Ферштейн?

— Ja, ja! — перешел на родную речь немец.

Он осторожно выглянул из-за листа, сделал пару робких шагов в глубину комнаты и опустился на ковер. Я небрежно помахал кистью — мол, продолжай в том же духе. Фриц улегся на пузо.

— Джо, придержи щит. Будь вежливым хозяином и помоги джентльмену присоединиться к приятелю. Прошу вас, офицер, выполняйте мои указания, и, — я повторил его же слова с легкой насмешкой в голосе, — никто не пострадает.

Толстяк — мы теперь получили возможность изучить его комплекцию — сперва высунул на наше обозрение круглое лицо в каплях пота. Потом показал нам свою выдающуюся выпуклость на месте живота, а следом и всего себя, круглого такого.

— На пол!

Айзик ловко спрыгнул, как только чудики немалых размеров разложили свои тушки на нашем ковре. Немного поприседал, чтобы размять затекшие ноги, и передал один маузер Осе. Наш золотой мальчик с бутылкой пива и пистолетом в руках, подпирающий плечом стальной лист, выглядел комично. Но у вторженцев отсутствовало желание веселиться.

— Да положите вы уже этот долбанный щит на пол или к стенке прислоните! — отдал я запоздалое указание и перешел ко второй части представления — к упаковке клиентов.

Обнаруженные у Фрица наручники помогли мне справиться с этой задачей быстрее. С толстяком оказалось сложнее — больно уж комплекция у него неподходящая для сковывания-связывания рук за спиной. С помощью принесенной Изей веревки худо-бедно проблема решилась.

Обыскал супостатов. И сразу вылез нежданчик.

— Что позабыли в Нью-Йорке помощники шерифа из округа Куинс?

— Мы сегодня не на службе, — буркнул Фриц.

Толстяк от ответов воздержался. Ему было не до того. Лежать на животе для него оказалось сущей мукой. Он побагровел, тяжело задышал и взмолился:

— Прошу вас, сэр… Мне не хватает воздуха!

— Парни, переверните его, — смилостивился я, вовсе не желая, чтобы полицейский, пусть и не на службе, отдал концы в наших апартаментах.

— Спасибо, сэр, — отдуваясь, молвил толстяк.

— Я пошел тебе навстречу. Надеюсь на взаимность. Вот ты мне и расскажи, что вас сподвигло навестить нас в столь поздний час. Ты — Чарльз О’Нил, если верить твоим документам?

— Так точно, сэр. Я помощник шерифа округа Куинс от республиканской партии. Как и мой напарник Фриц.

— Меня не интересует ваша политическая ориентация. Повторяю вопрос: на хрена приперлись? Ограбить нас решили? Прослышали, что мы куш сорвали на Уолл-стрит и решили, что Господь велел делиться?

— Нет, сэр, нет! Нам поручили вас доставить…

— Смотрю, ты ловчишь, приятель. Изя, засунь лопатку для угля в камин. Пусть раскалится. Сейчас поджарим кабанчика.

— Вы этого не сделаете, сэр! Не нарушайте закон! — отмер молчавший до сей поры Фриц.

— Ося, заткни ему рот! Можешь использовать грязные носки.

— У меня все чистые! — возмутился Ося, превратившийся в Америке в чистюлю и менявший носки каждый день. Как-никак ходил со мной на Биржу и привык соответствовать.

— Не тупи! Можешь у немца с ноги стянуть, можешь его платком воспользоваться.

— Так бы сразу и сказал, — буркнул обиженно Ося, вытащил из кармана белоснежный платок и выключил Фрица из компании беседующих.

— Ну что, Чарльз, будем колоться? Или хочешь на брюхе ожег заиметь, — для убедительности я дернул кверху его рубашку, выставив на показ белое тугое полушарие, зримое доказательство вредности свиных колбасок и прочих жирных вкусностей для человеческого организма.