Сердце Зверя. Том 1. Правда стали, ложь зеркал - Камша Вера Викторовна - Страница 18

От удара по защищенному толстой шкурой и броней мышц телу деревяшка разлетается в куски. Плечистый отшатывается, хватает руками пустоту, точно плывет в зеленоватом меду, валится на спину. «Львиная собака» Готти, варастийский волкодав, широко разевает пасть, вцепляется в лицо, возле двери истошно вопит опомнившийся Сэц-Пьер. Вопит и бросается прочь, чтобы у самого выхода налететь на шпагу Габетто. Четвертый. Все сильней пахнет кровью, перед глазами клубится ядовитая зелень, Фальтак с плечистым не шевелятся, но тучный корячится на полу, сквозь разорванный мокрый рукав лезет обломок кости, сахарно-белый, омерзительный…

– Готти, – ледяным голосом велит барон, – убей.

Запах крови становится невыносимым. Часы все еще продолжают бить.

4

– Монсеньор, толпа на Желтой!

– Точней, Жильбер. Сколько? Что делают?

– Стражники говорят, сотни три-четыре. Пока только стоят, слушают какого-то скота…

– Едем, и разыщи мне Карваля. Пусть прихватит нескольких офицеров из тех, что сегодня были на улицах. Особенно в Заречье.

– Монсеньор, где вас искать?

А в самом деле, где?

– Который час, не заметил?

– Анна полдень отзвонила.

– Ясно. После Желтой я вернусь во дворец, и пускай к моему возвращению мэтр Инголс сочинит указ. Чтоб ночами на улицах ни кошки не было!

– Их и так нет.

Вот паршивец, но пусть шутит. Пока еще шутится… Эпинэ проводил адъютанта взглядом и повернул к Желтой. Отряд Проэмперадора крутился на границе старых аббатств и города Франциска. Особой необходимости в этом не было, но усидеть во дворце Иноходец не мог, а показать горожанам, что власть не боится и не бездельничает, следовало – беспорядки от Малых складов перекинулись на предместья.

Пример пришлого ворья вдохновил ремесленный люд, и вместо добропорядочного обеда толпа отправилась громить склады и амбары на торговой пристани. Спасибо, в городской страже еще остались добросовестные люди, не забывшие прошлогодних уроков, и они сразу же запросили помощи. Гарнизон держали наготове, и Проэмперадор не колеблясь отправил на защиту складов Халлорана, а сам с эскортом и так и не отвязавшимся Салиганом решил проехаться торговыми кварталами. В Старом городе было спокойно, и вот вам пожалуйста…

Толпа, впрочем, оказалась мирной, хоть добром и не лучилась. Не сравнить с той, что требовала у Халлорана «насильников». Похоже, люди, как и сам Робер, просто не могли сидеть в четырех стенах и ждать непонятно чего, ну и вышли. Что делать, они не знали, а тут подвернулся крикун из бывших лигистов и понес про злодеев и кровопийц, что вчера буянили на левом берегу, а теперь могут прийти и сюда. И будут грабить, убивать, ибо безбожники и души их отравлены грехом. Мол, бойтесь…

– Хотите пари? – Стянувший по совету Робера свои патлы на кэналлийский манер и разжившийся у Мевена мундирной курткой Салиган выглядел почти прилично. – Сейчас переведет на то, что нечего ждать, когда придут, – надо самим пойти и вломить…

Робер пари за полной очевидностью исхода не принял и оказался прав. Кому вломить и как узнать, было непонятно, но излагал черноленточник темпераментно. Толпа начинала ворчать… Так вот как это бывает! Чувство беззащитности, непонимание, желание сбиться в кучу и кто-то посмелей и понаглей. Люди – те же лошади, заводятся друг от друга. Значит, будут теперь сидеть по домам!

– Дювье, сможете выдернуть этого красавца?

– Сможем, Монсеньор.

– А что вы им предложите взамен? – Салиган по привычке что-то смахнул с плеча и зевнул. – Им скоро опять станет скучно, а авнировых орлов в этом богоспасаемом городе невздернутых ходит не один и не два.

– Говорите, богоспасаемом? – Робер, привстав в стременах, вгляделся в дальний конец площади и понял, что не ошибся. Левий подоспел удивительно вовремя. Или наоборот, если лигисты затеют склоку с эсператистами.

– Ваша взяла, – с готовностью признал маркиз. – Таки богоспасаемый, и спасителей много. Это произведет впечатление…

Его высокопреосвященство и вправду захватил с собой немалый отряд, но предпочел пустить в ход иные аргументы. Не спешиваясь, но и не горяча очень неплохого гнедого, кардинал Талига – один, даже без Пьетро, ехал прямо на еще не готовую к драке толпу. Робер первый раз видел Левия верхом, придраться к посадке было невозможно, но позволять его высокопреосвященству гарцевать на глазах лигистов Робер не собирался.

– Дювье, со мной! Салиган, не мешайтесь.

Маркиз что-то буркнул – вылезать на всеобщее обозрение он не стремился. Эпинэ выслал Дракко, на глазок соразмеряя аллюр с аллюром бодро вышагивающего гнедого. Они встретятся у фонтана, с края которого вещал черноленточник, а тот уже нес про агарисских крыс. Громко, но, судя по лицам, зря – Левия успели полюбить.

Кардинал осадил коня у края бассейна и принялся с легким удивлением рассматривать лигиста. Тот был высок и хорошо скроен, но умелый наездник внушительней пешего, а умелый клирик всегда переглядит купца или мастерового.

– Крыса! – не выдержал черноленточник. – Заявился вместе с Тараканом, корону на гада напялил. Еретик!..

Левий улыбнулся и тронул белого голубя.

– Хороший человек, сын мой, угоден Создателю, невзирая на то, как возносит Ему хвалы и возносит ли. Жестокость же, своекорыстие, подлость и глупость Создателю отвратны, но, вознося хвалы Ему, становятся отвратны в семь раз сильнее…

Глава 9

Талиг. Оллария

400 год К. С. 7-й день Летних Молний

1

Сэц-Пьеру повезло: его убивал человек и как человека, но Фальтак и пара оставшихся безымянными друзей и «последователей»… Будь труп, такой труп, один, Арлетту вывернуло бы наизнанку, а так тошноту словно бы растянуло тремя канатами, и женщина даже удержалась на ногах. В том числе и потому, что падать пришлось бы в кровь. Ее было столько, что пушистый ковер оказался не в силах выпить всю; это выглядело… странно. Графиня, держась за горло, стояла почти что в болотце и, с трудом соображая, переводила взгляд с одного мертвеца на другого. Фальтак с вырванным пахом, двое без лица и горла, а коричневый еще и с половиной руки…

В ладонь ткнулось нечто холодное и влажное. Нос! Перемазанный кровью герой напоминал о себе, требуя оваций и ласк. Он чувствовал себя прекрасно и немало гордился свершенным. В счастливых собачьих глазах сияло: «Ну я же молодец, правда? Вот вернется Хозяин – не забудьте рассказать ему, какой я замечательный!»

– Молодец, – выдавила из себя Арлетта, запуская пальцы в перемазанную гриву. – Спасибо.

Молодец немедленно завилял сохранившим гайифскую белизну помпоном, весело гавкнул, облизнулся и бросился с утешениями и любезностями к серой неподвижной Марианне. Для благородного кобеля-волкодава не было счастья выше, чем защитить то, что он полагал своим, – хозяина, его семью, дом, имущество, друзей, ведь друзья хозяина тоже в некотором роде имущество…

– Сударыня, – чем-то напоминающий Котика Габетто попытался подхватить Арлетту под руку, – позвольте вас…

– Позже. – Графиня высвободилась, подавив желание почесать церковника за ухом, благо одно при ближайшем рассмотрении оказалось обрубленным, и, приподняв юбки, пошла по кровавому ковру к баронессе. Та все еще судорожно сжимала извивающуюся левретку, вряд ли соображая, что делает. Эвро это не нравилось, она хотела на свободу, к изнывающему Котику и волнующим запахам.

– Марианна, – Арлетта разжала стиснутые пальцы, и освобожденная собачонка шмякнулась на черно-оранжевый труп, – пойдемте. Вам надо…

– Он так смотрел, – баронесса все еще несла в глазах ужас, – так… Это лицо…

– Этого лица больше нет! – Некоторые советуют вышибать клин клином. – Смотрите! Вниз смотрите. Этого. Лица. Больше. Нет.

Смотрит и в обморок не валится! Вот и отлично…

– Похвалите собаку, и идемте. Пора собираться.

– Куда?

– Сперва – в Ноху. Котик! Котик, сюда… – Взять холодную руку, положить на холку псу. Ро справился бы лучше, но у Проэмперадора дела. – Я буду рада принять вас в Савиньяке, матери герцога Эпинэ у нас нравилось.