Обесчещенная леди - Патни Мэри Джо - Страница 9

– Но как? – с горечью воскликнула Кенди. – Мне не дали свидетельствовать в свою защиту. Суд счел пострадавшей стороной Деншира; поскольку у меня есть собственные деньги, в материальной поддержке мне отказано; я не вправе снова выйти замуж, даже если захочу, а главное, – тут голос ее дрогнул, – мне запрещено общение с сыном!

– Чудовищно! – воскликнула Сюзанна. – Не много ли запретов?

Кенди пожала плечами:

– Замуж еще раз выйти я вряд ли захочу, так что это самая меньшая из проблем. Страшнее всего, разумеется, потерять Кристофера, но, кроме этого, я хотела бы иметь возможность появляться в свете, чтобы люди не шарахались от меня как от прокаженной. А еще хочется всем показать, что за чудовище Деншир, чтобы отверженной стала не я, а он, – это справедливо! Но не представляю, как всего этого добиться.

– Не знаю, удастся ли вам оправдаться перед законом, – задумчиво проговорил Симон, – но почему бы не подвергнуть Деншира суду общественного мнения? Правда, придется собрать побольше убедительных доказательств, найти достойных доверия свидетелей, которые точно знают, что произошло в ту злосчастную ночь. Лучше всего, конечно, чтобы кто-то из тех друзей Деншира отказался от своих показаний…

– Есть одна мысль, – медленно заговорил Лукас. – Возможно, безумная.

– Поделись, а мы уж решим, безумная или нет, – подтолкнула его Сюзанна.

– Кенди хочет восстановить свое доброе имя и вернуть сына. И то и другое отняли у нее английские законы. Так может, по закону их и следует вернуть?

Кенди нахмурилась:

– Вполне разумно, но не понимаю, как можно чего-то добиться юридическим путем, если у женщин в Англии так мало прав?

– Если мы соберем неопровержимые доказательства, – начал объяснять Лукас, – то я, как пэр Англии, смогу внести в палате лордов личный билль с требованием исправить совершенную несправедливость. Я обвиню Деншира в мошенничестве и клевете и заявлю, что подобные недостойные деяния не позволяют ему воспитывать сына, который с ним к тому же не живет.

Все присутствующие ахнули.

– План, конечно, смелый, – сказал Симон, – но получится ли? Не помню, чтобы в палату лордов вносили подобные билли.

– Вообще-то пэр Англии может вносить любые билли, – заметил Лукас. – Пусть Кенди не позволяют выступить в свою защиту, но к голосу мужчины – даже с такой репутацией – будут вынуждены прислушаться. Несправедливо, но так уж устроен мир.

– Лукас, может, не стоит пока доходить до палаты лордов, – с сомнением сказала Сюзанна. – Собрав убедительные доказательства, мы можем предъявить их Денширу и спросить, хочет ли он стать предметом всеобщего презрения и порицания, а затем предложить сделку: он передает Кристофера Кенди, а мы не устраиваем его публичное разоблачение. Правда, нам не удастся отнять у него доброе имя, но главной цели Кенди мы добьемся.

– Шантаж? – нахмурилась Кенди. – Да, может получиться… Он очень гордится собой и точно не захочет, чтобы в свете узнали о случившемся. Однако, чтобы его убедить, потребуются очень серьезные доказательства.

– Доказательства бывают разные, – заметила Сюзанна, не сводя с Кенди пристального взгляда. – Скажи, а муж когда-нибудь наносил тебе телесные повреждения, достаточно серьезные, чтобы это вызвало негодование у всякого порядочного человека?

Кенди ощутила, как кровь отливает от лица: слова Сюзанны заставили ее вспомнить о том ужасном и постыдном, о чем она хотела бы навсегда забыть, но она понимала, что единственная надежда выбраться из ада, в который превратилась ее жизнь, быть честной. Опустив глаза, она прошептала:

– Да, он требовал деньги, а когда я отказывалась их давать, бил меня.

Сюзанна крепко сжала ее руку. Взглянув ей в лицо, Кенди поняла, что и она знает о жестокости не понаслышке.

Это понимание подбодрило ее и помогло продолжить.

– Именно из-за жестокости Деншира – грубости, угроз, ужасных выходок – мы с Кристофером почти не выезжали из деревни. Мое терпение лопнуло несколько месяцев назад, когда Деншир опять приехал в поместье за деньгами.

– Что же тогда произошло? – спросила Сюзанна, не сводя с нее твердого и сочувственного взгляда зеленых глаз.

– Он был пьян, – торопливо и сбивчиво заговорила Кенди, – и, когда я сказала, что денег больше не дам, в ярости набросился на меня. На этот раз я начала сопротивляться. Он толкнул меня прямо в пылающий камин, ногой на раскаленную решетку. От силы удара я почти лишилась чувств и не могла двигаться, а он… он выбежал из комнаты, оставив меня гореть.

Глава 7

Все были так потрясены, что не могли сказать ни слова. Наконец Сюзанна воскликнула:

– Господи, ну и зверь! На тебе загорелась одежда?

– Я закричала, начала кататься по ковру и сбивать пламя своей шалью. По счастью, руки почти не обгорели, но раскаленные прутья решетки навсегда оставили клеймо на левой ноге. Смутно помню, как Деншир пробормотал что-то вроде: «Я не хотел, это несчастный случай», а потом быстренько укатил в Лондон.

– Даже не выяснив, насколько серьезно ты пострадала? – изумленно спросил Лукас.

– Он старался избегать неприятных впечатлений – даже тех, которым виной он сам, – сухо ответила Кенди.

Наклонившись, она приподняла до колен подол платья. Даже сквозь шелковые чулки явственно просвечивали параллельные красные полосы на левой икре – шрамы, которые, как она надеялась, когда-нибудь поблекнут.

Ее новые друзья молча, совершенно потрясенные, смотрели на эти шрамы. Она опустила подол и выпрямилась.

– Но нет доказательств, что это сделал муж. Я ведь могла и сама, споткнувшись, упасть на каминную решетку и обжечься.

– А как насчет слуг? – спросил Лукас. – И врача ведь вызывали?

– Горничная услышала шум, прибежала и обнаружила меня без чувств на полу, но того, что случилось, не видела. Вызвали врача, он обработал и перевязал ожоги, а также прописал мне обезболивающее – боль была невыносимая. Придя в себя через несколько дней, я узнала, что Деншир уехал и забрал с собой Кристофера.

Снова наступило тягостное молчание.

– Мне очень, очень жаль, – нарушила его наконец Сюзанна.

Боль от потери Кристофера была еще страшнее физических мучений. Сделав над собой усилие, чтобы голос не дрожал, Кенди продолжила:

– Я решила подать в суд и официально оформить раздельное проживание. Мы с Денширом с рождения ребенка не вступали в супружеские отношения, а поскольку Кристофер еще мал, мне кажется правильнее, чтобы он жил со мной. Так что я поехала в Лондон, чтобы поговорить с Денширом. Он выслушал меня с кислой миной, хотя и не возражал, возможно потому, что я согласилась выплатить ему значительную сумму – деньги всегда интересовали его больше, чем что-либо другое. – Она заставила себя приглушить рвавшийся наружу гнев и бесстрастно закончила: – А три дня спустя он организовал этот мерзкий спектакль и подал на развод сам.

– Пожалуй, возьму свои слова назад, – помолчав, задумчиво заметил Симон. – Пристрелить Деншира не такая уж плохая идея.

– Мысль соблазнительная, что и говорить, – согласился Лукас. – Но в убийстве неминуемо обвинят Кенди.

Симон поднял графин и подлил всем бренди:

– Я не раз замечал, что бренди в умеренных количествах очень помогает здраво мыслить. Итак, Лукас готов, если потребуется, внести билль в палату лордов, – но это в крайнем случае. Что мы можем сделать, не доводя до этого?

– Найти хорошего адвоката по бракоразводным процессам, – подсказал Лукас. – Дела о разводах рассматриваются как церковным, так и гражданским судом.

Симон и Сюзанна переглянулись и почти одновременно воскликнули:

– Киркленд!

– Это адвокат? – спросила Кенди.

– Нет, но у графа Киркленда много полезных знакомств, и он отлично умеет решать проблемы без лишнего шума, – объяснил Симон. – Лукас, кажется, в то время я об этом не упоминал, но Киркленд – владелец особняка в Брюсселе, где мы жили до и после Ватерлоо.

– Вот как? – с любопытством переспросил Лукас. – Дом с прислугой, у которой столько разнообразных и ценных талантов? Если такие же знакомые есть у него и в Англии, ему не составит труда разыскать свидетелей, которые подтвердят версию Кенди.