Обесчещенная леди - Патни Мэри Джо - Страница 6

Только сейчас, сосредоточившись на новой задаче, он вдруг осознал, как долго плыл по течению: в сущности, с тех пор, как попал в плен к французам. Несколько лет провел в плену, где жизнь свелась к выживанию и отчаянной надежде рано или поздно выйти на свободу. Затем пришли годы покаяния: став учеником и служителем брата Эммануэля, он странствовал по бельгийской глубинке, жил просто и скудно, помогал больным и увечным – и многим помог, – но никогда не ощущал, что это его призвание. Даже будучи довольным жизнью, ничего за ее пределами для себя он не видел – и не хотел.

А потом его нашел Симон. При первой встрече Лукас от него шарахнулся: страшно было покидать новую жизнь, ставшую привычной, но в последующие дни понял, что настало время вернуться к прежней жизни.

Первые осторожные шаги привели его в Брюссель. После Ватерлоо в этот город хлынул поток раненых. Лукас не закончил академию и не стал хирургом, но его навыки костоправа и умение оказывать первую помощь помогли спасти немало жизней. Он обрабатывал раны, вправлял вывихи, лечил переломы и даже использовал свой дар исцелять, что порой пробуждался в нем при виде чужих страданий и вызывал в нем по меньшей мере удивление.

После битвы он принял предложение Симона вернуться в Англию: сперва в его беркширское поместье, затем в особняк на тихой лондонской улочке. В этом уютном небольшом доме Лукас провел детство: после смерти родителей его приняли дядюшка и тетушка, родители Саймона, и вырастили как сына, и сейчас он поселился в той же комнате, где жил в детстве. Саймон и в самом деле стал ему братом: много лет они провели бок о бок, вместе учились, катались верхом, шутливо спорили, что лучше: армия или флот.

Лукас вошел, открыв дверь своим ключом, взял в прихожей оставленную для него лампу с прикрученным фитильком и начал подниматься по лестнице. Его комната находилась в передней части дома, но, проходя мимо небольшой гостиной, соединявшей спальни хозяев, он заметил, что из-под двери сочится свет.

Должно быть, Симон еще не лег, подумал Лукас, и постучал в дверь. Получив разрешение войти, от сцены, представшей его глазам, такой уютной и мирной, на сердце у него сразу потеплело. Хозяин отдыхал на турецком диване, вытянув ноги к огню и обнимая одной рукой жену. Сюзанна, прильнув к мужу, кормила грудью малютку дочь. Мать и дитя были укутаны мягкой шерстяной шалью, так что виднелась лишь темная макушка младенца.

– Сюзанна, – тихо сказал Лукас, – вы с Мэделин прямо Мадонна с Младенцем.

– Так и есть, – тепло откликнулся Симон и погладил жену по плечу. – Сюзанна встала покормить дочурку, и я решил составить ей компанию. А как твой первый сольный выход в свет?

– На удивление неплохо. – Осторожно, чтобы не потревожить спящих домашних питомцев – полосатого кота Лео и пса-дворнягу Руперта, – Лукас опустился в кресло, стоявшее под углом к дивану. – От открытого презрения меня защищал статус завидного жениха. Потанцевал с несколькими знакомыми дамами, а потом произошло нечто любопытное…

Сюзанна с сонной улыбкой повернулась к нему:

– Насколько любопытное?

– В середине вечера в зал вошла женщина в черном. Все шарахнулись от нее, словно от разносчицы чумы. Послышались гневные шепотки, из которых я понял: дама недавно разведена, и свет считает ее презренной распутницей, коей нет прощения.

Симон поднял брови:

– Это, случайно, не леди Деншир? Я слышал об этом скандале, но подробностей не знаю. Уверен, что ты-то не бросился бежать!

Что ж, Симон хорошо его знает.

– Нет, напротив, поскольку мы оба оказались изгоями, я пригласил ее потанцевать и сразу понял, что уже знаком с ней: мы знали друг друга еще до того, как я поступил на службу. Тогда ее звали Кенди Дуглас, и я не встречал никого честнее и откровеннее.

– Она рассказала тебе свою историю? – с любопытством спросила Сюзанна.

– Да, и я пообещал, что помогу ей. – Лукас вкратце изложил историю Кенди, закончив так: – Надеюсь, вы не станете возражать, что я пригласил ее завтра к нам на ужин. Подумал, что с вашей помощью мы сможем восстановить справедливость.

Сон с Сюзанны как рукой сняло. Теперь она сидела выпрямившись, ее зеленые глаза сверкали.

– Лукас, ты веришь этой женщине?

– Верю, без сомнений, – ответил он. – Мое мнение основано скорее на ощущениях, чем на фактах, но да, я считаю, что Кенди Дуглас сказала правду.

Сюзанна перевела взгляд на мужа:

– Значит, мы должны ей помочь. Женщины очень часто становятся жертвами жестоких и бесчестных мужчин!

По ее тону было ясно, что решение уже принято и обсуждению не подлежит. Учитывая тяжелое прошлое Сюзанны, Лукас не удивился, что она готова помочь каждой женщине, ставшей жертвой мужчины.

Симон был согласен с супругой, так что просто кивнул и сказал:

– Что ж, завтра за ужином выслушаем ее историю и обсудим, что можно сделать.

Лукас вдруг кое-что вспомнил:

– Много лет назад, еще до того, как попасть в плен, я оставил здесь, в доме, сундучок со своими вещами. Он еще здесь или, когда меня сочли погибшим, от него избавились?

Симон застыл на месте:

– Разумеется, я не трогал его! Он стоит в моей гардеробной, в дальнем углу. Если хочешь, можешь забрать.

– Ты даже не убрал его на чердак? – удивился Лукас.

– Мне хотелось чувствовать, что ты рядом, – тихо ответил Симон. – Никогда его не открывал, но мне было легче от того, что он рядом.

Лукас ощутил болезненный укол вины. Долгие годы, пока он скрывался ото всех и пытался примириться с собственной совестью, названый брат считал его погибшим…

– Прости. Такого я не заслужил.

– Да ты о чем, братишка! О ком же мне беспокоиться, как не о тебе? – И Симон одарил его открытой, какой-то мальчишеской улыбкой. – И я оказался прав, верно? Ты выжил!

– Не потому, что не пытался умереть, – сухо заметил Лукас.

Симон и Сюзанна рассмеялись, и ему стало немного полегче.

– Что ты надеешься найти в этом старом сундучке? – спросила Сюзанна. – Или мне не стоит спрашивать?

– Лучше не спрашивай, – колко заметил Симон.

– Я не помню всего, что там было: кое-какие документы, книги, сувениры, но главное – офицерский морской кортик. Вот он-то меня и интересует, – объяснил Лукас. – В Торсей-хаусе, где живет сейчас Кенди Дуглас, на стенах развешано много всякого шотландского оружия, в том числе кортики горцев. Мне показалось, они немного отличаются от форменных кортиков моряков, и я хочу сравнить.

– О, конечно же! – воскликнула Сюзанна. – Как я сразу не догадалась? Ни один настоящий мужчина спать не сможет, пока не выяснит, у кого длиннее!

Лукас рассмеялся.

– Хочешь сказать, ни одна здравомыслящая женщина таким вопросом не озаботится? Уверен, ты права. Симон, не возражаешь, если я заберу сундук к себе?

Его кузен махнул рукой в сторону своей спальни.

– Ты знаешь, где у меня гардеробная.

Лукас кивнул и, пожелав обоим доброй ночи, взял лампу и отправился в спальню Симона. Выглядела она не особо обитаемой: как правило, супруги делили постель в спальне хозяйки. Вопреки нынешней моде, муж и жена нежно любили друг друга и спали вместе, и Лукас порой им завидовал.

Сундучок был там, где и сказал Симон: в дальнем углу гардеробной, прикрытый несколькими сложенными одеялами. Лукас переложил их и поднял сундук за обитую кожей ручку, другой рукой удерживая лампу. В былые времена этот сундук казался очень большим, но теперь он без труда поднимал его одной рукой.

Он вышел из гардеробной через заднюю дверь, открывавшуюся в коридор, а когда оказался у себя в комнате, поставил сундук на кровать, осмотрел его потертую крышку и стенки. Сундук был видавшим виды – его подарили Лукасу дядя и тетя перед отъездом в Харроу, и там он вместе со своим хозяином-школьником пережил немало приключений. Симон получил в подарок такой же, но не синий, как у Лукаса, а обитый темно-красной кожей: ведь он мечтал не о флоте, а об армии. На крышке каждого значились инициалы хозяина, выведенные шляпками мелких латунных гвоздей.