Охотник на демонов (СИ) - Владимиров Алексей Владимирович - Страница 19

Выйдя из кабинета Осадчук, я на секунду остановился в тихом коридоре, чтобы перевести дух. Ощущение было такое, будто я только что сдал сложнейший экзамен, к которому совершенно не готовился.

— Думал, будет проще! — буркнуля, я под нос.

Впереди ждал следующий босс этого — полковник Захаров.

Если кабинет психолога был похож на уютную гостиную, то приемная заместителя по работе с личным составом напоминала музей. Музей давно почившей эпохи. Тяжелая дубовая дверь, отполированная до блеска, вела в просторный кабинет. Стены были увешаны портретами императоров и суровых генералов прошлого, их строгие взгляды, казалось, сверлили в тебе дыру.

За массивным, как гробница, столом восседал и сам полковник Захаров. Пожилой, с идеально прямой спиной, пышными седыми усами и грудью, на которой пестрели планки наград, полученных, судя по всему, за безупречное ведение документации и победы в кабинетных войнах.

— Лейтенант Зверев по вашему приказанию прибыл! — отчеканил я, вытянувшись по стойке смирно.

— Вольно, лейтенант, — пробасил он, не отрываясь от изучения заключения, которое я ему протянул. Он прочел его, хмыкнул, отложил в сторону и вперил в меня тяжелый, изучающий взгляд.

Я понял: сейчас начнется…

— Итак, лейтенант Зверев, — начал он пафосно. — Вы вступаете в ряды элитного подразделения. Это не только великая честь, но и огромная ответственность. Краеугольный камень нашей службы — это дисциплина. А основа дисциплины — единоначалие.

Я смотрел ему прямо в глаза, изображая на лице вселенское внимание и преданность. При этом старательно кивал в такт его словам.

— Без единоначалия, что наша служба, что армия — это просто толпа, — вещал он, и усы его подрагивали от важности. — Приказ командира — закон для подчиненного. Обсуждению не подлежит. Только беспрекословному выполнению!

«Интересно, что она там про меня написала? — пронеслось в голове, пока я в очередной раз кивал. — „Пациент склонен к сарказму, имеет нездоровое недоверие к начальству и, возможно, прячет в шкафу крупную сумму денег?“ Нет, вряд ли».

— Честь офицера — это не пустой звук, лейтенант! Это стержень, на котором держится вся структура нашей службы, и вся наша великая Российская Империя!

«Надо не забыть зайти в ремонтную мастерскую, отдать ботинок, — думал я, глядя на полковника с самым серьезным видом. — Правый начал промокать. Несолидно для элитного бойца, носителя чести и стержня империи».

Лекция длилась, казалось, вечность. Он говорил о долге, присяге, о славных традициях и о том, как важно правильно заполнять рапорты. Я кивал, соглашался и мысленно аплодировал. Наконец, полковник, видимо, оставшись доволен произведенным на меня впечатлением, взял ручку.

Он с размахом, будто подписывая исторический документ, поставил росчерк на моем заключении.

— Служите империи, лейтенант!

— Служу империи, господин полковник! — рявкнул я, забрал бумагу, четко развернулся и вышел из кабинета, стараясь не выдохнуть с облегчением слишком громко.

Два босса пройдено. Остался последний.

С подписанными бумагами в руках я спустился в подвальные помещения отдела. Царство кладовщиков и оружейников.

Первая остановка — вещевой склад. За забранным решеткой окном сидел вечно недовольный прапорщик и разгадывал кроссворд. Он, не отрываясь от своего занятия и не глядя на меня, молча протянул руку. Я просунул ему свои бумаги. Он лениво шлепнул на них печать, зевнул и скрылся в сумраке склада. Через минуту на прилавок с глухим стуком упал туго связанный тюк с несколькими комплектами формы и две коробки с ботинками, в отдельном маленьком пакете была фурнитура: шевроны, пуговицы и т.д.

— Распишись, — буркнул он, подсовывая мне ведомость.

Я расписался. Он тут же вернулся к своему кроссворду.

Следующая дверь — оружейная комната. Здесь атмосфера была совсем другой. В воздухе витал густой, приятный запах оружейной смазки, стали и пороха. За стойкой, протирая какой-то механизм, сидел еще один прапорщик, но этот был другим. Хитрый, с прищуренными глазами, он окинул меня оценивающим взглядом, каким смотрят на товар на рынке. Он видел сотни таких салаг, как я, и для каждого у него, похоже, была заготовлена своя уловка.

— Табельное получать, лейтенант? — спросил он с ухмылкой.

— Так точно, — ответил я, протягивая ему документы.

Он скрылся в глубине комнаты и вернулся, положив на стойку стандартный пистолет «Орел-9» и две обоймы.

— Вот. Получай, воюй.

Я взял пистолет. Холодный, увесистый. Как и учили в академии, я тут же провел быструю проверку. Вынул магазин, проверил пружину. Передернул затвор — ход был плавным. А потом сделал главное — направил ствол на лампу под потолком и заглянул внутрь.

И тут же нахмурился. Идеального круга света на выходе не было. Он был едва заметно, но очевидно искажен, вытянут в овал. Ствол был поведен. С такого можно было попасть разве что в соседнюю галактику, но никак не в цель.

Я спокойно положил пистолет на стойку.

— У этого ствола дефект.

Прапорщик лениво поднял на меня глаза.

— Да что ты понимаешь, салага? Он пристрелянный, говорю тебе! — В его голосе прозвучали покровительственные нотки. — Тебе из него не на выставке стрелять! Демону в пузо и из такого попадешь. Других нет, бери что дают.

Классический развод для новичка. Впарить некондицию, а хороший ствол приберечь для себя или для «уважаемых людей». Но не на того напал.

— Ошибаетесь. — Мой голос оставался ровным, но в нем появился металл. — С кривым стволом я и врукопашную могу сходить. По уставу мне положено исправное оружие. Будьте добры, выдайте.

Он на секунду замер, хитрая ухмылка сползла с лица. Он смотрел на меня, оценивая — прогнусь или нет. Не дождавшись реакции, понял, что номер не пройдет.

— Тьфу ты, понаберут тут умников из своих академий, — громко пробурчал себе под нос он. Схватив бракованный пистолет, скрылся в стеллажах и через минуту вернулся, со стуком бросив на стойку другой. — На, проверяй, эксперт.

Я проверил. Ствол был идеальным. Я молча собрал пистолет, снарядил магазин и убрал оружие в кобуру.

— Вольно, — бросил я прапорщику и, не оборачиваясь, вышел из оружейки.

Вернулся в кабинет, таща в одной руке тюк с формой, а другой — придерживая новую, приятно тяжелую кобуру на поясе. Атмосфера в комнате изменилась. Утреннее напряжение спало, сменившись размеренной, почти домашней рутиной.

Кайл говорил по коммуникатору, в его голосе слышались стальные нотки человека, решающего проблемы. Лиса, откинувшись в кресле, что-то быстро печатала на компьютере. Гром медитативно точил огромный нож. А Ворон… Ворон откровенно филонил. Он сидел за своим столом и с ювелирной точностью собирал из крохотных деталей модель какого-то старинного парусника.

— Смотрите-ка, кто вернулся, — не отрываясь от разговора, хмыкнул Кайл. — Целый и невредимый. Прапорщик тебя не съел? Говорят, он по утрам особенно злой.

— Договорились, — буркнул я, проходя к своему столу.

Я разложил на столешнице свое новое богатство. Запах свежей ткани, скрип кожи, холодный металл петлиц. И принялся за работу: аккуратно прикреплял к погонам звезды, на рукава — шевроны нашей службы с двуглавым орлом, сжимающим сломанный меч. Монотонная, почти медитативная работа.

Закончив с одним комплектом, я прошел к высоким металлическим шкафам в углу, которые скрывали меня от большей части кабинета, а главное, от Лисы, и быстро переоделся. Новая форма сидела идеально, плотно облегая плечи. Она была непривычно жесткой, но в этой жесткости чувствовалась надежность. Я затянул ремень, поправил кобуру и вышел из своего укрытия.

— Ну как? — спросил я, стараясь, чтобы голос не звучал слишком уж по-детски гордо.

Кайл окинул меня взглядом с ног до головы и громко хохотнул.

— А вот теперь точно похож на охотника! А то ходил как раздолбай какой-то.

— Настоящий вояка, — гулко хмыкнул Гром, не отрываясь от своего ножа.