Огонь запретного желания - Дашкова Ольга - Страница 9

Артем рассмеялся, этот смех был как искра, которая могла поджечь все внутри меня. Он шагнул ближе, я невольно затаила дыхание. Его запах – табак, кожа и что-то резкое, как зимний воздух, – ударил в голову, как глоток крепкого кофе.

Господи, как с этим справиться?

– Может, пора сбежать? Я знаю одно место, там нет профессоров, только снег и звезды.

Закатила глаза, но не смогла сдержать улыбку. Он был невыносим, но в хорошем смысле. В таком смысле, от которого мое сердце делало сальто, а тараканы в голове танцевали, как будто я выпила шампанского.

– Сбежать? – поправила рюкзак, стараясь выглядеть круче, чем чувствовала себя. – Мечтай. Мне еще сессию сдавать, а ты, похоже, вообще не знаешь, что такое зачеты. Или ты их сдаешь своей ухмылкой?

Он хмыкнул, протягивая мне шлем, его пальцы, как всегда слегка коснулись моих, когда я его взяла. И это снова было как удар током, и я, клянусь, чуть не уронила шлем.

Лиза, держи себя в руках. Но это было бесполезно.

Я была как мотылек, который летит на свет, зная, что обожжется, но не в силах остановиться.

– Поехали, пингвин, – сказал Артем, садясь на мотоцикл и заводя двигатель. Я, натянув шлем, забралась на сиденье позади него. Сердце стучало так громко, что я боялась, он услышит.

Мотоцикл рванул вперед, и снег повалил в лицо, пушистый, как вата, но я не замечала холода. Я была счастлива. По-настоящему, до дрожи, до мурашек, до ощущения, что весь мир – это мы вдвоем, несущиеся по заснеженным улицам.

Ветер бил в лицо, цеплялся за шарф, но я смеялась, прижимаясь к Артему, чувствуя, как его спина напрягается под моими руками. Это было как полет, как мечта, как что-то, что я не могла объяснить, но хотела, чтобы длилось вечно.

Мы остановились у подъезда, спрыгнула с мотоцикла, все еще смеясь, все еще чувствуя, как кровь бурлит в венах. Снег оседал на моих волосах, на куртке Артема, и я вдруг поймала себя на том, что не хочу, чтобы этот момент заканчивался.

Не хочу, чтобы он уезжал. Не хочу возвращаться в реальность, где есть лекции, зачеты и больная бабушка, за которой я должна ухаживать.

– Ну что, пингвин, доставил в целости, – Артем снял шлем, встряхнул волосами, и я, как дура, снова пялилась на него. Его глаза блестели, как будто в них отражались все звезды, которые он обещал мне показать. – Не благодари, я знаю, что я герой.

– Герой? Ты просто не дал мне замерзнуть. Но спасибо, что ли.

Артем улыбнулся, и эта улыбка была как солнце, пробивающееся сквозь тучи. А потом он шагнул ближе. Я замерла, чувствуя, как воздух между нами становится густым, словно его можно потрогать.

Он протянул руку, я подумала, что он просто поправит шарф, как делал пару раз до этого, но вместо этого, пальцами коснулся моих волос. Убрал рыжую прядь с моего лица, рука задержалась на щеке, теплая, несмотря на мороз.

– Артем…

Начала, но голос дрогнул, я не знала, что хочу сказать. Сердце колотилось так, что, казалось, оно вот-вот выскочит из груди. Я ждала этого момента. Боялась его. Мечтала о нем. И вот он наступил.

Он наклонился, его губы коснулись моих – мягко, неожиданно, но так, словно это было самым естественным в мире. Как будто так и должно быть.

Его поцелуй был как искра. Радость, страх, боль, надежда – все смешалось в один вихрь, который перевернул мой мир. Губы Артема были теплыми, чуть шершавыми от ветра, и я ответила, не думая, не сдерживаясь, прижимаясь ближе, боялась, что он может исчезнуть.

Это длилось секунду, или вечность – я не знала.

Но когда он отстранился, его глаза были такими близкими, такими темными, что я почувствовала, как тону в них. Его рука все еще лежала на моей щеке, и я, клянусь, не могла дышать.

Это было слишком. Слишком сильно, слишком больно, слишком счастливо.

– Пингвин, – в его голосе было что-то новое, что-то, что я не могла разобрать. – Ты… черт… ты сводишь меня с ума.

Открыла рот, чтобы что-то сказать, но слова застряли в горле. Мои щеки горели, сердце колотилось, а внутри все кричало: Лиза, ты влипла. По-настоящему.

Сделала шаг назад, споткнулась о сугроб и чуть не упала, но Артем поймал меня за руку, и его смех, теплый, как летний дождь, разорвал тишину.

– Осторожно, пингвин, – сказал, а я, не выдержав, выдернула руку и пробормотала что-то невнятное вроде «пока», развернулась и почти побежала к подъезду, чувствуя, как его взгляд жжет мне спину.

Влетела в подъезд, потом в квартиру, захлопнула дверь, прижалась к ней спиной, словно это могло удержать мир, который только что перевернулся. Мое сердце все еще колотилось, губы горели от первого поцелуя, а в голове была каша.

Что это было? Что я делаю? Это же безумие. Он старше, он слишком крутой, он… он Артем. И я, кажется, влюбилась.

– Лизонька? – голос бабушки раздался из гостиной, и я вздрогнула, как будто меня поймали на месте преступления. – Ты чего там, как вихрь влетела? Не заболела? Щеки вон какие красные.

Заставила себя отойти от двери, бросила рюкзак на пол и вошла в гостиную. Бабушка сидела в своем кресле, укутанная в плед, она смотрела на меня с легкой насмешкой, но и с беспокойством. Я знала, что она видит больше, чем я хочу показать.

– Ты хорошо себя чувствуешь? Температуры нет?

– Да все нормально, бабуль, – пробормотала, стараясь звучать небрежно, но голос предательски дрожал. – Просто холодно на улице, вот и раскраснелась. Пойду… шарлотку приготовлю, что ли. Ты не против?

Бабушка улыбнулась, явно не поверив, но не стала давить. Она никогда не давила, но ее взгляд говорил: «Я тебя знаю, Лизонька, не ври».

– Шарлотку? – приподняла бровь. – Ну, давай, только сахара не жалей, а то в прошлый раз было кисло. И не забудь духовку проверить, а то опять спалишь.

Кивнула, уходя на кухню, но мои мысли были где-то там, на улице, где Артем все еще стоял, где его губы касались моих. Помыла руки, достала миску, яйца, муку, но руки дрожали, как будто я только что пробежала стометровку.

Я влюбилась. По-настоящему. И это пугало меня до чертиков.

Я знала, что такие, как он, – это проблемы. Знала, что он старше, что его мир – это мотоциклы, татуировки и что-то, чего я, первокурсница с дурацким шарфом, никогда не пойму.

Но этот поцелуй… как звезды, которые он обещал мне показать. И я, дура, верила. Верила, что это и есть любовь. Верила, что это навсегда.

Я мешала тесто, но видела только его глаза, улыбку, руку на моей щеке. И где-то в глубине души, под слоями радости и страха, я чувствовала, что это начало чего-то большого.

Чего-то, что перевернет мою жизнь. Но уже не могла остановиться.

Глава 9

Лиза. Декабрь. Наше время

Как остановиться, если тебя как снежный ком несет с обрыва?

Никак.

Прошло несколько дней с того вечера, когда я, поддавшись какому-то порыву, позволила Диме себя поцеловать. Это было как прыжок в ледяную воду – резкий, обжигающий, но вместо того, чтобы почувствовать облегчение, я только глубже погрузилась в хаос своих мыслей.

Его губы были теплыми, взгляд – искренним, а я?

Я была как треснувшее зеркало, в котором отражалось все, кроме правды. Хотела, чтобы этот поцелуй стер Артема из памяти, но вместо этого он лишь разбередил старую рану, словно кто-то сковырнул корку с еще не зажившей царапины. Я не чувствовала ничего, кроме пустоты, и это пугало меня больше, чем боль.

Я пыталась спрятаться. От Димы, от Саши, от самой себя.

Университет стал моим убежищем, а библиотека я могла укрыться за стопками книг и бесконечными заметками. Мы с Сашей взялись за новый проект по брендингу – что-то про редизайн логотипа для местного стартапа, который хотел выглядеть «круто, но с душой».

Это был мой шанс утопить себя в работе, в цветовых палитрах. Я сидела в библиотеке до позднего вечера, пока запах старой бумаги и чернил не начинал казаться роднее, чем воздух на улице. Но мысли все равно то и дело ускользали к Артему, к той девушке, которая была его идеальным отражением.