Арестантка: Тюрьма Рая (СИ) - Вайшен Нина - Страница 5

Исигуро стукнул кулаком по панели.

— Вот гад…

А я всё ещё не злилась. Я даже не пребывала в шоке. Мне всегда казалось, что Трой так думал про нас в глубине души. Но я всё равно была уверена, что говорил он это сейчас не по своей воле. Потому что он знал, что меня это может обидеть. А он никогда бы не стал намеренно обижать меня. Я коснулась большим пальцем кольца, и от прохлады металла всё ещё будто веяло теплом. Теплом рук Троя, которые надели мне его.

— Ваша задача просто подождать на Линдроузе под защитой Деспота. В случае, если хоть один корабль покинет пределы станции, командование Деспота вынуждено будет применить силу.

— Это было ожидаемо, — пробормотал Альдо. — Слишком даже.

— А теперь, что касается лично тебя, Принс, — мне показалось, что всё, что он говорил до этого, было блëклым, однотонным, а мою кличку он выделил каким-то ласковым и деликатным звучанием. — Всё, что было между нами… обман. Чтобы ослабить твою бдительность. Мы не пара.

Трой сделал паузу, его плечи напряглись.

— Вот моя настоящая невеста, — на его губы легла широкая улыбка, долгая и статичная, как приклеенная.

В кадр вошла краля в синем платье. С пышной грудью, тонкой талией. С гордой осанкой и прям приторно сладкой мягкостью улыбки. Такая тихая, робкая. Трой аккуратно взял её за руку, сплел пальцы, как буквально утром сплетал наши. Сердце снова болезненно стукнуло по рёбрам. Я даже задержала дыхание.

Трой наклонился к девушке и поцеловал её. Коротко, но очень нежно. Я прикусила губу. Видео замерло, закончившись.

Трой

У Алисии были мягкие губы, а вкус сладкий, как спелая черешня. Только я от этого вкуса чувствовал тошноту. И горький налёт отвращения к самому себе. Принс это увидит. Ей будет адски больно. Самое страшное случится, если она поверит. Поверит тексту, который написал мне Гомер, и этому показному поцелую. Но я надеялся, что она понимает, что у меня нет выбора.

Шестнадцать тысяч жизней на Линдроузе…

Если Принс простит меня, я готов годами отмаливать этот грех.

Едва я услышал, как запись остановилась, сразу разомкнул объятия и отстранился от Алисии. Она томно улыбнулась мне, облизала губы. От неё исходил расслабляющий аромат лаванды.

— Это было невероятно, — сказала с придыханием она. — Ты так изменился. Тебе идёт лёгкая небритость и отросшие волосы, а сердитая обречённость во взгляде вызывает трепет.

Алисия говорила так очарованно, так по-настоящему. Но я прекрасно помнил, что у моей бывшей невесты есть просто феноменальная способность лицемерить. Я не злился на неё, вероятно, что и Алисия оказалась здесь не по своей воле.

А на Гомера я злился ужасно. Он расселся в кресле, вальяжно положив локти на обитые голубым бархатом подлокотники. Смотрел на меня, как растроганный зритель с первого ряда в театре. Только я понимал, что от моей злости Гомеру ни холодно, ни жарко. Может, даже приятно. Потому что пока я бессилен что-либо изменить. Нужно оставить рассудок холодным.

Думать, выяснять информацию и только потом действовать. Мне вспомнились слова Карлоса, который ворчал, что ему грустно осознавать, что его сестра влюблена в кретина.

— А ты стала ещё красивее, — улыбнулся я Алисии, и это была чистая правда.

У неё была изящная шея, которую теперь не прикрывал высокий воротник. Округлую грудь и бедра плотно облегала бархатистая ткань. Раньше Алисия никогда не позволяла себе нарядов, подчёркивающих фигуру. На Земле это запрещено. В Париже это платье назвали бы вульгарным, и Алисию за него посадили бы в карцер думать над своим поведением.

— Ты отлично справился, Трой, — произнёс Гомер, широко улыбаясь. — Я надеюсь, что ты наконец-то поймёшь и примешь моё решение и свою роль.

Мне вообще не хотелось его слушать. Сердцем я желал только сесть в челнок и улететь к Принс, чтобы ей всё объяснить. Умом понимал, что мне нужно как можно скорее оказаться на Броссаре.

Надо бы перед этим как-то связаться с Принс и Сантьяго, поговорить с Матео. Или может, они догадаются усилить сигнал Коню. Но в любом случае, чтобы сделать хоть что-то, мне нужно быть на свободе, не связанным. А значит, придётся идти у Гомера на поводу. Какое-то время.

— Мне нужно больше информации, чтобы принять свою роль. Хотя бы понять, какая она, — сказал я, поправляя расстегнувшуюся пуговицу на манжете.

По сознанию скользнуло тонкое наслаждение. Мне нравились изысканные костюмы из дорогих материалов, с фигурными пуговицами на рукавах. На этом пиджаке они представляли собой Собор Парижской Богоматери в миниатюре. Потребовались бы долгие минуты, чтобы рассмотреть все детали.

— Твоя роль решающая, Трой. Главная. Я обещал твоей матери, что сделаю тебя Императором этой части галактики, — сказал Гомер, и Алисия зачем-то снова взяла меня за руку, своими нежными пальчиками провела по ладони, вызывая приятную щекотку.

Я почувствовал злость на маму. Ещё и Алисия раздражала своей лаской. Мне не хотелось, чтобы она трогала меня. В ноздри пробирался мягкий аромат лаванды. Но нельзя показывать, как я недоволен. Чтобы оставаться в игре, нужно было играть. Как же я не любил за это жизнь в Империи.

Чёрт, неужели мама действительно как-то строила мою судьбу, к чему-то меня готовила. К тому, что я стану императором? Я? Да, я отучился два курса на дипломата, какие-то представления о том, как должна быть устроена власть у меня есть. Но мама же меня в Звёздную Академию отправляла. Вряд ли у Императора должно быть ещё и образование пилота. Бред собачий.

Я даже не чувствовал в себе желания власти. Зачем мне она? Я с ней точно не справлюсь. Да и люди меня не воспримут. Я вдруг подумал о Карлосе… Вот его бы точно восприняли. Жаль, что он мёртв. Но вряд ли он сам хотел бы быть императором. Наверное, колонисты примут Принс в качестве правителя. Но точно не меня.

— Такого она не говорила, — сказал я тихо после долгого молчания.

— Ты был слишком мал. Теперь ты уже достаточно взрослый, чтобы понять, — Гомер подошёл ко мне и заглянул в глаза. — Трой, ты человек, который сможет править людьми справедливо. Чистоту твоей души признали даже визитантес.

Чистоту души… какая, к чёрту, чистота души? Любимая женщина теперь считает меня предателем. Я позволил себя обмануть, как последний баран. Я каждую секунду боролся с желанием ударить Гомера. Каждое его слово отзывалось в груди жжением злости.

— Я должен войти в пункт управления на Броссаре, — снова сделав паузу, сказал я. — Но мы же не знаем, что там… возможно, я оттуда не вернусь, а, возможно, и не смогу ничего включить. Это технологии пришельцев.

— Визитантес считали, что сознание — это венец большого взрыва, какая-то универсальная штука. Браслет смог адаптировать твоё для их рая, — Гомер, которого распирало от гордости, с наслаждением втянул носом воздух. — Трой, ты себе представляешь, мы с Еленой двадцать лет готовили это и сейчас близки к цели.

— Вы с моей мамой? — как-то брезгливо спросил я, нечаянно оттолкнув повисшую на моей руке Алисию.

Боже, да моя мать оказалась просто какой-то интриганкой. А я так идеализировал её.

— У нас ничего не было, если ты об этом. Мы просто стремились к одной цели.

— К какой? — мой голос задребезжал от раздражения.

— Милая, принеси жениху виноградного сока, — попросил Гомер.

Алисия с тревогой посмотрела на меня, потом кивнула и пошла к графину.

— К справедливости и миру здесь, на краю Империи. Когда закроется щит, мы с тобой возведем на Веге города, запустим производства, привезём сюда колонистов с Альфа Центавра.

— Привезете, как рабов?

— Как людей, за которыми нужно приглядывать.

Алисия протянула мне бокал, я взял и выпил сок в несколько глотков. Яркий насыщенный вкус так контрастировал с пресными, которые попадали мне на язык в последний месяц.

— Ты же понимаешь, что за колонистами нужен глаз да глаз, сильная и справедливая рука. А ещё технологии, — когда он сказал последнее, я невольно с ним согласился. — Мы построим всё быстро, по последнему слову. Не будет архаизации, падения до средневековья, болезней.