Брачная афера, или Целительница в бегах! - Серганова Татьяна - Страница 15

– Ты мне это уже в сотый раз обещаешь, – пока еще держала оборону женщина. Хотя грозных ноток в ее тоне поубавилось, так что план просителя явно работал.

– В этот р-р-р-раз все, чесслово! Бусечка, ну дай, а? – заискивающий голос стал еще на пару тонов ниже.

– Не дам.

– Ну пож-ж-ж-жалуйста… умираю, Бусечка, – всхлипнул он.

– Не умрешь, – устало заметила она, окончательно успокаиваясь.

– Бес-бес-с-с-с… бессырдо… – коварное слово никак не желало выговариваться правильно, и после нескольких попыток мужчина сдался: —… злая, в общем, ты, Бусечка. Я к тебе всем сердцем, а ты?

– Сердцем, как же… знаю я твое сердце. Тут и речи о нем нету. И что тебе надо, тоже знаю. Так что хватит! Уходи. Чтоб глаза мои тебя не видели! Ишь ты… повадился, жених. И веник свой забери!

«Похоже, самое время зайти, а то так и за подслушиванием поймают».

Я схватилась за ручку и дернула дверь на себя. Сделала шаг вперед и остановилась, наткнувшись на две пары удивленных глаз.

Парочка спорщиков смотрелась крайне занимательно.

Он был невысокого роста, круглый, словно мячик и абсолютно лысый, с большим носом и румяными щеками, в видавшем виды сером костюме в синюю клетку, который напрочь отказывался сходиться на его большом животе. В руках мужчина держал три тощих цветка с поникшими головками.

Она же – эффектная, статная, рослая, с высокий грудью, округлыми бедрами, которые не скрывал старенький белый халатик. Возраст определить было сложно, что-то около сорока, может, чуть больше. Светлые волосы собраны в толстую косу, с помощью множества шпилек уложенную корзинкой на голове. Из-под халатика выглядывала пестрая широкая юбка. На ногах были туфельки на небольшом каблучке.

– Здравствуйте, – произнесла я.

– Ой, здравствуйте, – широко улыбнулась женщина, выходя вперед и пытаясь своим телом загородить растерянного собеседника, который продолжал стоять, сжимая в руках поникшие цветы. – Вы же наша новая целительница?

– Миранда Хоуп. Можно просто Миранда.

– А я Бернадет Уилбон.

«Уилбон? Ага, та самая дама с настойками, о которой мне столько раз говорила Лима».

– До звания целительницы мне далеко, – продолжила она, стараясь аккуратно и максимально незаметно отпихнуть мужчину назад. – Академий не заканчивала, но отучилась в школе знахарок в Мангердии. В данный момент ввиду отсутствия более квалифицированного персонала занимаю должность заведующей лечебницей.

– И эту должность я у вас отбирать не планирую, – поспешно заверила я.

Не стоило начинать знакомство с коллегами угрозой подсиживания. Это могло плохо закончиться.

– Ну что вы, Миранда, я свое место знаю. Наоборот, мы все рады, что к нам наконец-то привезли специалиста. Господин Форест столько лет этого добивался. И вот, наконец, случилось чудо.

И тут подал голос мужчина, который отказывался понимать намеки и даже не пытался незаметно улизнуть, пока Уилбон отвлекала меня:

– Бернадет, ну я это… пойду.

Колобок выглянул из-за ее спины и выжидательно застыл. Сложно описать выражение, с которым она на него посмотрела, но дружелюбия я там не заметила ни капли.

– Это господин Катс. И он уже уходит.

– Я? – растеряно переспросил мужчина и тут же энергично закивал. – Да, ухожу.

От волнения он даже слегка протрезвел. Во всяком случае, язык перестал заплетаться.

– До свидания, господин Катс, – улыбнулась я, отступая чуть в сторону.

– До свидания, госпожа Уилбон, госпожа Хоуп, – раскланялся господин Катс и бочком попятился в сторону двери. – Хорошего вам дня! Всего доброго! Рад встрече!

Он все пятился и пятился и никак не мог мой уйти. А мы молча ждали. И вот наконец-то спасительная дверь. Господин Катс в последний раз раскланялся и сбежал.

– Что ж, – улыбнулась госпожа Уилбон, – давайте я вам все здесь покажу.

– Буду благодарна, – отозвалась я, осторожно осматриваясь.

Здание внутри было… обычным. Крашеные напополам стены: верх белый, нижняя часть зеленая. Полы коричневые, скрипучие. По левую сторону небольшие окна с широкими подоконниками. На них ни единого горшочка с цветами. По правую – ряд одинаковых белых дверей, на которых висели таблички: приемная, процедурная, прачечная, лекарственная, операционная номер один и так далее. Впереди виднелась лестница, которая вела на второй этаж.

– Лечебница у нас старенькая, мы как можем, стараемся поддержать порядок, но сами понимаете… не хватает ресурсов и рук, – пояснила она.

– Понимаю, госпожа Уилбон, – кивнула я.

У меня не имелось никаких претензий. Ни к кому. Разве только к себе, что попала в эту ситуацию.

– Ох, называйте меня Бернадет. Так будет проще, – предложила она и тут же спохватилась: – Но, если вам неудобно, то… в общем, как хотите, так зовите. Вы же теперь тут главная.

Мы медленно двинулись по коридору.

– Я уже сказала, что не собираюсь забирать ваше место. Я новенькая, ничего не знаю. Вы же, насколько я успела понять, работаете здесь долго. Так что оставим все как есть. Так сколько целителей в лечебнице?

– Два.

– Два чего? – не поняла я и переспросила: – Два десятка?

– Два целителя: я и старый Ганк. Есть еще тетушка Талита, она занимается уборкой. Вот, собственно, и все. Вся наша небольшая, но дружная компания. А теперь и вы с нами. Теперь станет намного легче.

– Ну да, – не очень уверенно протянула я.

– Мы далеко от западной границы, так что здесь тихо и спокойно. Сейчас в лечебнице всего три пациента. Малышка Хельга неудачно поскользнулась и сломала ногу. У старого Дугласа шалит сердце. А Томми Шурах отравился, вчера проводили чистку, сегодня собирались отпускать. Давайте начнем нашу небольшую экскурсию? – улыбнулась Бернадет, силясь скрыть неловкость.

Оставив свои пакеты с обедом в приемном кабинете, я отправилась вместе с Бернадет Уилбон изучать свое первое место работы.

Ну что сказать… мне хватило десяти минут, чтобы понять: это конец! Конец мечтам, надеждам, планам и будущему. Впереди меня ждут только неприятности и испытания. Очень много неприятностей и бесчисленное количество испытаний.

И дело было не в обветшалом здании, обшарпанных стенах и дощатом поле, который жалобным скрипом реагировал на каждый шаг. Ремонт можно сделать. Дыры залатать, полы перестелить. Не сразу, конечно, но это не так сложно. Достаточно просто взяться и постепенно все сделать. Но как быть с остальным? Тут обычным ремонтом не отделаешься.

Второй целитель, Ганк, был очень старым. Настолько, что я даже боялась предположить его возраст. Никогда не видела столь пожилого мужчины. Лицо этого сухонького старичка невысокого роста сплошь покрывали морщины. Абсолютно лысая голова казалась чересчур большой для его тоненькой шеи, а маленькие и очень узкие глаза почти скрывались под тяжелыми веками, и было невозможно рассмотреть их цвет. К тому же целитель Ганк был глухим и почти слепым и передвигался с помощью палки, которая громко стучала по деревянному полу.

Мы встретились с ним в палате у одного из пациентов, старика Дугласа, у которого шалило сердце.

– Болит? – громко вопрошал Ганк, проводя ладонями над грудью пациента.

– Нет! – прохрипел тот, морщась.

Прямое магическое воздействие всегда вызывало болезненные ощущения.

– А?

– Нет! – Дуглас как смог повысил голос и тяжело задышал.

– Что? – спросил старый целитель, продолжая водить руками.

– Не болит!

– Ага, значит, болит, – выдал тот. – Ясно…

– Да нет же… не болит! Здоров я! Как бык! – прокричал пациент, краснея то ли от гнева, то ли от натуги. На его высоком лбу выступили крохотные капельки пота.

– Мыть? Нет, дорогой, ты сам себя помой. А я лишь подлечу.

– Да лечи уже, – проскрежетал тот, поняв, что разговаривать бесполезно, все равно целитель его не услышит.

Бернадет поспешно закрыла дверь и, натянуто улыбнувшись, произнесла:

– Не будем ему мешать.

– А вы уверены, что безопасно оставлять его один на один с пациентом? Тем более с больным сердцем? – засомневалась я.