Четвертый берег (СИ) - Кленин Василий - Страница 62

— Смирна! — армейские воспоминания толкнули его на абсурдную мысль и…

Громкий уверенный приказ гулко раскатился по залу — и всё стихло. Все замолчали по-разному: вон Рогач так брови свел, что еще немного — и пойдет морду бить. Надо было говорить, и быстро! Что?

Конечно, Гванук думал над речью. Но всё равно в голове бродил один только сумбур.

— Мой народ, — тяжеловесно начал он. — Не имеет одной веры. Многие чтут Небо-Хванина и Тангуна. Кто-то молится местных духам… Вон, как бригадир Чахун, поклоняющийся Псу, защищающему его род. А еще бывают и крылатые кони, и лисы… некоторые просто обожествляют камни. Есть те, кто обрел в себе веру в просветленного Будду, которая пришла к нам из Империи. Из другой империи!

Сам того не замечая, Гванук заложил руки за спину на генеральский манер.

— Много кого чтит, как богов, мой народ. И очень по-разному чтит. Но это не мешает жителям моей далекой родины жить вместе. И вместе трудиться на благо Чосона. Вместе брать в руки оружие и защищать страну от ниппонских пиратов.

Трибуны начали понемногу гудеть. Пока неопределенно.

— Вот что я вам хочу сказать, почтенные! — рявкнул Гванук, нагрузив глотку. — Наверное, многие из моих соплеменников веруют неправильно. Примитивно. Уж на ваш просвещенный взгляд — точно. Только смотрю я на вас, и именно вы мне кажетесь на их фоне сущими детьми. Лаетесь из-за буквы, из-за жеста, смертью грозите… Так вы ничего не найдете! А вот мой народ когда-нибудь найдет истинную веру. Именно потому, что не грызутся друг с другом, а общаются. А уж настоящий бог дорогу к сердцам людей найдет. Или вы не согласны?

Узкие стрелы прищуренных глаза прицельно прошлись по каждой кучке. Молчат.

— Вот и я думаю — найдет. Вам же и искать не надо. У всех у вас — один бог. Все вы искренне верите в него. По-разному? Да. Но разве это главное? Главное — это бог. И он всё, что нужно вам, сообщил. У всех у вас есть одно Слово Божье — так что вам еще нужно?

Гванук ткнул пальцем: почти перед каждым на стойке лежал пухлый томик Библии.

Трибуны загудели снова, многие в каком-то смущении смотрели на свои книги. Гванук не стал завершать свою речь — не дети ведь, на самом деле. Махнул неопределенно рукой Нешаману и ушел. Конечно, он не перевернул ход Собора с ног на голову. Табориты так и не перестали мутить воду. Зато прочие вдруг успокоились и даже с задиристым Маркольдом стали меньше ругаться. После выяснится, что бригадир О невольно придумал девиз для будущей Церкви Чистых. Немного в переиначенном виде она появится во всех прокламациях, во всех договорах, которые заключат между собой «пастыри».

«У нас есть Слово Божье — и больше ничего не надо».

Именно на таком компромиссе Собор и сойдется: принимать любое религиозное сообщество, которое искренне стоит на принципах Библии. И в случае разногласия — РАЗГОВАРИВАТЬ! Не идти войной друг на друга, а сначала пытаться разобраться.

Так уж вышло, что о своем вкладе в дело Чистых Гванук ничего не узнал. Потому что, возвращаясь в своё расположение в замке, обнаружил на лавке у двери книгопечаткника Кошона. Бледного, как смерть.

— Заходи, — только и сказал он бывшему нотариусу, распахивая дверь.

Пьер Кошон прошел первым и принялся зажигать свечи. Нервные, суетливые удары никак не приводили к результату. Гванук решительно выхватил из его рук кресало, уверенным привычным движением высек искры из кремня, запалил трут, от которого зажег фитиль первой свечи. От нее — остальные. Обернулся — а печатник уже стоит перед ним с измятой газетой в руках.

— Что это?

Кошон набрал в грудь воздуха, но так и выпустил, ничего не сказав. Только протянул другу и бригадиру измученную его же пальцами бумагу. Гванук развернул свежайший оттиск «Друга Франции» (кое-где даже краска размазалась).

«Король предал свой народ!» — вопил заголовок.

«Наш неблагодарный король в своей подлости превзошел многих врагов Франции, — повествовала передовица. — Продавшись с потрохами папистам, он ударил по вскормившей его руке. Ту, что пришла к нему в трудную минуту, пришла от Господа и народа Франции; ту, что самолично возвела его на престол, била его врагов; ту, кого Карл-подлец бросил умирать в английском плену — наш венценосный негодяй предал вторично! Недаром родные отец и мать отреклись от столь неблагодарного выродка…».

— Да что случилось-то? — Гванук устал от драматизма и витиеватостей в тексте.

— Король перестал молчать, — глухо ответил Кошон. — Там, за Луарой, на большом собрании знати, он объявил, что был околдован ведьмой. Мол, Орлеанская Дева долго водила его за нос, но все-таки нутро ее… дьявольское прорвалось, когда она набросилась на Святую Церковь. Король объявил, что отправляется на покаяние и очищение. Еще он призвал папу объявить крестовый поход против слуг сатаны… Это против нас. Девы и нас… А еще попросил короля Англии на время приостановить боевые действия или даже помочь расправиться с еретиками и безбожниками.

Гванук медленно осел на лавку, опираясь рукой о столешницу. Вот Церковь и сделала свой ход. Наверняка они долго вели переговоры с Карлом… Возможно, и английским двором тоже. Наверное, поражение Филиппа Бургундского заставило их ускориться. Потерян уже целый ряд самостоятельных епископств. Наверное, папа готов заплатить любые деньги… Стать посредником в переговорах с Англией.

«Крестовый поход — это уже серьезная война» — ощерился в кривой улыбке бригадир О.

И вдруг его перекосило!

— Жанна! — испуганно выкрикнул он.

— Да! — с мукой в голосе закивал Кошон. Этот влюбленный монашек сразу подумал о том, как новость ударит по Жанне.

«А я хорош! — начал было заламывать руки Гванук. — Стоп! Опять о себе думаешь!».

— Она знает об этом?

— Не знаю… — севшим голосом ответил Кошон. — Генерал Луи принес этот текст перед обедом. Велел набирать быстро, как только можем. Это пробный оттиск. Уже утвержденный. Мои парни, наверное, начали печатать тираж, но в городе пока газеты нет. Однако… Это ведь не тайные новости, О. Его Величество… наверняка старается их повсюду распространить.

Они понимающе переглянулись.

— Дай сюда! — Гванук выхватил газету из рук бледного печатника и ринулся из комнаты.

Глава 28

Найти Жанну оказалось непросто. Все Деву видели, но никто не знал, куда та делась. Последний палец неуверенно уперся в винтовую лестницу. Гванук поднялся и по мерцанию в коридоре понял, где горит свет. Это оказалась молельная бывших хозяев Руанского замка. Резко сбавив скорость, бригадир О тихонько подошел к дверному проему.

Жанна была там.

Как-то неловко, боком сидела она в полумраке на подушечке для преклонения коленей. Одна рука безвольно висела вдоль тела, вторая — криво, подпитой птицей, перекинута через подлокотник.

Орлеанская Дева услышала его. Попыталась выпрямиться, потом устало повернула к нему лицо. Гванук еле сдержался, чтобы не отшатнуться — на него буквально нахлынула волна черной обреченности. Заставила остановиться.

— Нашел… Спасибо.

Вроде бы, и искреннее спасибо, а никакого тепла в голосе. Мертвый голос. Дева поднялась на ноги, оперевшись на подлокотник. Не то, что бы с трудом — сила всегда чувствовалась в каждом движении Жанны — но как-то неловко. И подошла так же — поломанной куклой.

Подошла и уткнулась лбом в левое плечо, хоть, и трудновато это было при ее росте.

— Он оставил меня… О, он назвал меня ведьмой и еретичкой… Я жила для него, а он… — и тут девушку, наконец, прорвало.

В конвульсивных рыданиях она прижалась к нему, правой рукой сгребла в горсть ворот его одежды. Гванук на миг задохнулся, а потом сжал ее в объятьях — словно, укрыть попытался от всех невзгод.

«Тогда спас — и сейчас спасу!».

Деву начало колотить, она то отстранялась от него, то наоборот прижималась до боли. Глухие грудные рыдания, жуткие и неприятные, вырывались из ее искаженного рта. Она дергалась, словно, большая сильная рыба, которую вытащили из воды, и которая не могла жить среди опаляющего ее жабры воздуха. Но Гванук держал. Держал Деву изо всех сил — крепко и нежно одновременно. Держал ровно столько, сколько ей потребовалось, чтобы выплеснуть страдание. Успокоиться.