Подлинные мемуары поручика Ржевского - Шамбаров Валерий Евгеньевич - Страница 28

На военных аэродромах приткнулись в бездействии самолеты и вертолеты, а летчики с техниками выписывали ногами штопоры, бочки и мертвые петли, причем исключительно на автопилоте. В оружейных мастерских вовсю перековывали мечи на орала, орали песни и занимались оральным сексом. За леском гудели бронетранспортеры и их экипажи. Танкисты надирались глухо, как в танке. А самоходные орудия ходили сами, без водителей, уже неспособных ходить.

На поле между двумя деревнями, северной и южной, лежали вповалку тела мужчин, женщин, стариков, и западные журналисты ринулись туда снимать доказательства этнических чисток. Однако были жестоко разочарованы, так как все валяющиеся оказалось просто в глубоком отрубе.

— Послушай, — Ломового стали разбирать сомнения, — А тебе не кажется, что вместо одной гуманитарной катастрофы ты здесь другую учинил?

— А на этот счет никаких инструкций не было, — невозмутимо пожал плечами майор. — У меня был единственный приказ — замирить любой ценой.

— Да, пожалуй ты прав, — вынужден был согласиться полковник. — Главное было — прекратить кровопролитие и удержать мир от более серьезной войны, не дать НАТО повода к бомбардировке. А уж остальное можно считать рабочими издержками.

Сделали остановку в штабе одного из соединений. Командир, запинаясь, доложил, что продержится еще часа два-три, больше не сможет, потому что очень спать хочется. Туда-сюда сновали связные, не способные связать двух слов. А на столе начальника штаба надрывались полевые телефоны:

— Срочно нужна поддержка на правый фланг!.. С той стороны движутся до двух батальонов пехоты… да, с танками… Подбросьте литров двести, а то на всех не хватит…

Начальник штаба устало и нечленораздельно отругивался:

— Какие два батальона? У тебя наверняка в глазах двоится, значит только один… Ладно, сотню литров подброшу, а остальное — пускай со своим приходят…

— Слушай, а одного танкера хватило? — подозрительно стал прикидывать Ломовой, озирая окрестности.

— Кто его знает! Я ж тут тоже не сидел, сложа руки. Как процесс пошел в нужное русло, на всякий случай и с населением поработал, местные ресурсы мобилизовал…

— А, ну это ладно, — с явным облегчением вздохнул полковник. — А то я уж грешным делом подумал, может ты с пиратами еще чего захватывал…

— Обижаете! Я же сказал — только один. Содержимое — мне, а танкером со своими ребятами расплатился.

Выехали на передовую. На батареях сушились чьи-то носки, а артиллеристы звонко чокались шрапнельными стаканами. Зенитчики заливали зенки. Стрелки в окопах пили залпами и одиночными. А снайперы делили бутылки поровну с помощью оптических прицелов. Из воронок тянуло свежим перегаром. По нейтральной полосе по-пластунски ползали разведчики, не в состоянии подняться. Какой-то героический боец так и замер неподвижно, не дотащив до передовых постов ящик с бутылками. А связисты раскручивались на полную катушку и тянули за собой провода, чтобы потом не заблудиться.

На обратном пути завернули в полевой госпиталь, куда со всех сторон тащились вереницы солдат подлечиться после вчерашнего — поддерживая друг друга, опираясь на палки и заборы, с обвязанными головами. И медсестры, сами еще не отошедшие с ночи, с припухшими физиономиями и в полурасстегнутых халатах, сбивались с ног, оказывая первую помощь лечебными дозами. Из одной палаты разносились громкие женские крики, и репортеры опять было с энтузиазмом рванулись туда интервьюировать жертвы среди мирного населения и разоблачать зверства. Но все обнаруженные там оказались уже разоблаченными, а сестры и врачихи, исходившие стонами в чьих-то объятиях, были к беседе абсолютно не расположены. И лишь одна, успевшая отстонаться и блаженно расслабившаяся поверх одеяла, на просьбу дать интервью смогла внятно ответить, что больше давать уже не в состоянии.

Воочию оценив царящие по всей стране хаос и разруху, Ломовой задумчиво констатировал:

— Да, для восстановления хозяйства тут и времени немало уйдет, и гуманитарная помощь наверняка потребуется.

— А как же, само собой, — подтвердил Хряков. — Рассолу надо будет побольше прислать, пива. По линии Красного Креста — несколько машин спецмедслужбы, бригаду хороших наркологов…

— Ну да это уж не наше дело, — счел тему исчерпанной полковник. — Мы свою задачу выполнили, теперь пусть другие разбираются. И твоя миссия здесь тоже окончена, так что — домой. Вот только сам понимаешь, в салоне лететь тебе неудобно. Но что-нибудь придумаем, ты же у нас в отношении удобств не избалован. А там отдохнешь, подлечишься и снова за работу…

— Уже что-нибудь еще наклевывается? — по заботливому тону начальника догадался Хряков.

— Не исключено, что наклюнется. Дело в том, что в Бухаре начали твориться странные вещи. Что-то там замышляет латышская разведка, а вот что именно, ну никак понять не можем. Представляешь, один из их лучших агентов вдруг организовал там лигу сексуальных меньшинств и развернул борьбу за равноправие мужчин быть наложницами в гаремах. Вот и гадаем — к чему бы это, и куда такой хитрый ход может быть направлен?… Да, и оттуда же, ко всему прочему, какой-то евнух нас донесениями завалил. Неизвестно с чего вообразил себя нашим резидентом и угрожает забастовать весь областной гарем, если мы ему не перечислим зарплату за несколько месяцев!

— Ладно, разберемся, — широко зевнул майор. — А кстати, как там дела у других разведок, которые тоже на Чуфырию нацеливались?

— Точных данных у меня нет, но слышал, что полковника Козолупа из украинской “Службы Безпеки” наградили именным оружием. И одним именным патроном.

* * *

Вернувшись в столицу, спецпредставитель президента России устроил итоговую пресс-конференцию, и западные журналисты тут же обрушились на него с провокационными вопросами:

— Правда ли, что в Чуфырии русские применили свое новое оружие массового поражения?

— Химическое, — уточнял один. — Я понюхал — чистая химия…

— Нет, психотронное! — перебивал другой. — Потому что все психически тронулись…

На что глава делегации дипломатично изложил официальную позицию России по данной проблеме:

— Политика нашей страны основывается на строгом соблюдении принципов международного права, международного лева, уважения суверенитета и невмешательства во внутренние дела других государств. И если какому-нибудь народу вздумалось нажраться в задницу — это его полное суверенное право…

Найдя кабинет с телефонами и убедившись, что хозяин кабинета пребывает в достаточной отключке, Ломовой позвонил в аэропорт. Связавшись с командиром российского экипажа, попросил его без лишнего шума, не привлекая внимания, подготовить лежачее место в багажном отделении для особо ценного сотрудника, после чего трубку у командира отняли стюардессы и начали наперебой предлагать для обслуживания багажного отделения свои кандидатуры. А когда полковник вернулся к машине, майор Хряков крепко спал, свернувшись калачиком на заднем сиденьи. Он сладко посапывал и причмокивал, обнимая неразлучный “маузер” с пустой бутылкой, а на губах его блуждала по-детски счастливая улыбка. Наверное, ему снилось что-то очень хорошее…

Глава 9

И ДЫМ ОТЕЧЕСТВА НАМ СЛАДОК И ПРИЯТЕН…

Дома и стены подмокают. Русская народная мудрость

Дородная, могучая супруга, живописно задрапированная в засаленный халат как обычно, с порога встретила майора Хрякова грозовым шквалом:

— Явился-не запылился! Где ж тебя, обормота, черти носили!?

— Я ведь тебе говорил — в командировке, — пожал плечами Василий, попытавшись примирительно чмокнуть ее в щечку. Но жена, лишь фыркнув, яростно увернулась:

— Знаем мы твои командировки! Говорил — недельки на две, а сам сколько шлялся?

— Ну, это не от меня зависело, — неуверенно повторил он попытку поцелуя и с тем же результатом.