Шурик 1970 (СИ) - Алмазный Петр - Страница 57

— Ну что же ты стоишь, Шурик? — спросил Трофимыч со смешком. — Ведь ты так торопился снова испытать ее в деле. Так вот, выпал хороший шанс.

Он поднял стул, поставил на ножки, чуть ли не силой усадил меня на него. Поставил сумку у моих ног, вжикнул молнией:

— Действуй, Шурик!

В сумке был тот самый странный магнитофон с бобинами и две «гогатареи». Значит, вот куда они делись. Зря я, выходит, Балбеса обвинял. Не крал их Балбес у Гоги-Гоши. Как сказал резидент Жженов, — параллельная структура из страны, где много туманов. И не просто параллельная, но, видимо, и конкурирующая. А магнитофон? Откуда он здесь? Видимо сволочи опять залезли ко мне в квартиру. Когда только успели?

Место, где в машине предполагалось разместить магнитофон и батареи, я нашел быстро. И что со всем этим делать, я словно знал. Едва я подсоединил батареи и нажал клавишу магнитофона, табло на агрегате вдруг мигнуло и засветилось буквами и цифрами. Это что, электронная клавиатура? Хотя расположение букв не очень удобное. Просто русский алфавит. А под ним — отдельно, латинский. И еще несколько значков с математическими символами.

— И что дальше? — спросил я.

— Так ты не в курсе, что делать дальше? — улыбнулся Трофимыч. — Все-то тебе приходится подсказывать. Ничего сам не можешь! На уж, держи подсказку…

Трофимыч вытащил из кармана и положил передо мной… мою записную книжку. Раскрыл ее на той самой странице, где была формула, срисованная с доски Березина. Вот и книжечка моя нашлась. Понятно, что ее «подрезал» пан Сбышек на новоселье. Вот ведь лысая сволочь! Но что делать с этой формулой я не знал совершенно. Но, наверное, хорошо знал Шурик.

Мои (или все-таки его?) пальцы застучали по светящимся буквам, при каждом нажатии раздавался писк. Машина приняла формулу и загудела. Бабины на магнитофоне закрутились быстрее, засверкали лампочки, вдруг начали крутиться антенны, забулькало и запенилось в пробирках и колбах.

— Отлично! — Кивнул Трофимыч. — То, что нужно! Вижу, я в тебе не ошибался. Теперь определимся с объектом.

Он отошел к двери и громко крикнул:

— Раиса Михайловна! Можно вас на минутку.

Грузная туша воспиталки в скором времени обозначилась в подвале.

— Будьте добры, займите свое место, — указал Трофимыч на плиту у стены. — И наденьте переходное устройство номер два.

Это он про что? Оказалось — про шлем. Тот, что попроще, милицейский. Значит, переходное устройство номер два? Запомним.

Толстуха охотно напялила шлем на голову, застегнула ремешок под подбородком и встала на плиту. Видно было, что делает она это вполне добровольно.

— И что? — снова спросил я.

— Шурик! От вас требуется немного, — вдруг перешел на уважительное обращение Трофимыч. — По сути, вы все уже сделали. Осталось главное, определиться с персоной. Мне нужен зритель. Из вашей реальности и вашего времени. И не надо так удивленно на меня таращиться. Вы знаете, о чем я. Наденьте шлем и представьте объект. Меня интересует женщина. Англичанка. Ученый или политик. Если ученый, то желательно, нобелевский лауреат. Физика или химия. Действуйте.

Ни фига себе, задание! С понтом, что я знаю этих нобелевских лауреатов. Тем более — англичанку. Нет, я знал, что существуют некие «английские ученые», но вот конкретно…

— Ученых не знаю, — сразу отрезал я. — А политик… Премьер-министр Великобритании вам подойдет? Типа Маргарет Тэтчер? А может, ее саму? Только в моем времени она уже померла.

Трофимыч замотал головой.

— О нет! Железная леди сейчас на своем месте. Но мне нравится ход ваших мыслей. Не думал, что кто-то из дам в будущем сможет повторить ее успех. Но если, действительно, еще одна дама смогла стать премьером Великобритании, она — великий человек! Действуйте, Шурик.

— Как действовать-то?

Трофимыч схватил со стола «модный» шлем и нахлобучил мне на голову, едва не сбив очки.

— Представьте себе ее. Эту даму. Премьера! Очень детально представьте. Вам же дорога ваша Зина?! От вас зависит, выйдет она отсюда в добром здравии, или не выйдет вовсе. Просто представьте объект.

Трофимыч опустил забрало шлема, а я постарался представить себе единственного английского премьера, чье имя помнил. Не считая Тэтчер и Борьки Джонсона, конечно. Я очень постарался представить. Хотя видел ее всего пару раз по телику. И вот на внутренней стороне забрала показалось лицо англичанки с породистым таким клювом.

Лиз Трасс!

Блин, а ведь была еще одна, — вспомнил я даму, похожую на неудачно сделанного робота. Была ведь… точно… как ее… Тереза Мэй. В моей памяти она запечатлелась в момент, когда она пыталась сделать глубокий книксен перед престарелой английской королевой.

— Давай! — крикнул Трофимыч.

Я ухватился за рукоятку подачи напряжения и, как Шурик в фильме, медленно стал ее вдавливать в панель машины. Загудело еще громче, из колб плеснуло, откуда-то пошел дым, посыпались искры. Стены вдруг задрожали и стали словно прозрачными. За ними блеснула полоска реки, словно это был вид сверху, проступили знакомые очертания большого моста и башни с часами. Биг Бэн?

Раиса Михайловна стояла на железной плите, плотно сжав зубы. Сначала в милицейском шлеме смотрелась она уморно, но сейчас лицо ее исказила какая-то безумная гримаса. За ее спиной, за полупрозрачной стеной крутилось огромное кольцо обозрения над Темзой. Это что, реально Лондон?

— Давай, давай! — кричал Трофимыч, видимо, он тоже увидел знакомый город за стенами.

Я решительно вдавил рукоятку до упора, стрелочка на шкале напряжения резко рванулась вправо, упершись в край шкалы. Из машины брызнул сноп искр. И в этом момент… свет погас. Еще бы! Не удивлюсь, если моя машина обесточила целый московский микрорайон. А может, и целый округ. В общем-то, я был к этому заранее готов. И когда Трофимыч щелкнул фонариком, я был уже на ногах и просто ткнул ему в район шеи своим шокером, одновременно нажав кнопку. Признаюсь, держать его так долго в трусах у самого интимного места было не очень приятно.

Раздался треск электроразряда. Фальшивый завхоз тихо ойкнул и рухнул на пол, фонарик тоже дзинькнул о бетон и погас. Я тут же повернулся в сторону, где стояла фальшивая воспиталка. Ведь и у нее был пистолет. Пусть и маленький, но вполне себе смертоносный. Но, судя по звукам, она не пыталась напасть или применить иные действия. Видимо, продолжала стоять на железной плите в кромешной тьме.

Теперь что? Идти менять пробки?

Менять пробки не понадобилось, через пару минут свет в гараже включился сам. Я обозрел место действия. Трофимыч лежал на спине, не подавая признаков жизни. Но, кажется, дышал. Я наклонился, прихватил пистолет, выпавший из его руки, поднял голову и столкнулся взглядом с Раисой Михайловной. Воспиталка недоуменно на меня посмотрела, а потом стала озираться, словно только что сюда попала. По всему, так оно и было. Для нее. Неужели получилось? Я подобрал пистолетик, валявшийся на полу у ног Раисы Михайловны, сунул его в карман, посмотрел на машину. Сработала?! Вот и славно! Но предохранители, кажется, придется заменить.

Я снял с головы этот чертов шлем, положил около еще продолжавшей дымиться машины. Под столом я обнаружил ящик, в котором было несколько мотков проводов. Одним из них я быстренько связал за спиной руки Трофимычу. Раиса Михайловна удивленно наблюдала за моими действиями. Я посмотрел на нее и даже немного пожалел. Эта дама, видимо, сидела в своем лондонском особняке, попивала чай с молоком, а то и элитное винцо (кажется, Лиза любила прибухнуть?), и вдруг рррраз, и она в темном гаражном подвале. В теле толстухи. И совсем в другом времени. Но она этого еще не знает. Я ведь тут тоже не сразу врубился, куда попал.

— Ху, а ю? — вдруг спросила Раиса Михайловна.

— Май нейм из Шурик, — ответил я.

— А я где? — спросила она опять же по-английски.

В рифму по-английски не получилось. И я поведал заученным в детстве текстом из домашнего задания, что я — Шурик, что мне двадцать пять лет, и я живу в столице Российской федерации, городе Москве. И что этот город — самый лучший город на земле. И попросил даму помочь вытащить тело шпиона из секретной комнаты.