Шурик 1970 (СИ) - Алмазный Петр - Страница 52

— Ты че так поздно? — спросил я. — Обещал же к восьми.

— Да там… случилось, в общем… потом расскажу.

— А чего не поднимаешься?

— Да неудобно как-то. Я заглянул — там все незнакомые, пляшут. Кстати, тебе, подарок от всех наших, — и Дуб сунул мне в руки новые боксерские перчатки ярко-красного цвета.

Збышек посмотрел на подарок и показал большой палец руки. Мы поднялись наверх, в квартиру, а там уже вовсю гудело танцевальное веселье. Стол исчез, видимо, отправился обратно в квартиру к Шпаку вместе с лишними стульями, бутылки и напитки с закусками переместились на недавно покрашенный подоконник. Гремел магнитофон, дружно завывали битлы, народ заходился в лихом рок-н-ролле. «Хоп-хей-хоп» — самый писк! * Зина, покрасневшая и разгоряченная, уже сбросила туфли и танцевала босиком. Видимо, у соседей внизу люстра качалась, как во время землетрясения в Японии. Среди танцующих я с удивлением заметил Настю с Оксаной. Впрочем, пусть резвятся, вот уж они — точно заслужили!

Пришлось вести Дуба на кухню и кормить остатками плова. Дуб не стеснялся и навалил себе целую тарелку. Вооружился ложкой, стал все это дело быстро уминать.

— А где Лопух-то? — спросил он.

— Да в карты играет. У Шпака. Пошли смотреть пылесос, да и решили пульку расписать, увлеклись.

— Видел, что он подарил?

— Нет еще, а что?

— Ты посмотри, посмотри! Такая штука, что почище твоей Букашки будет.

— Да ладно, — «не поверил» я. — Неужто радиотелефон?

— Не, — мотнул головой Дуб. — Там еще проблемки. Надо доработать.

В это время быстрая музыка в комнате стихла. Сменилась медленной. «Моя гитара тихо плачет», — грустно сообщил Харрисон. Я заглянул в комнату, Зину танцевал пан Спортсмен, лысый Збышек хотел пригласить пани Зосю, но его опередил пан Зюзя. Поляк обозвал его курвой и потащил танцевать Настю. Шпак вцепился в бока пани Моники и нежно ее к себе прижимал. Судя по затуманенному взгляду, он приближался к блаженству. На тахте в темном уголке пан Вотруба вовсю зажимал пани Оксану. И даже выключил торшер. В общем, народ отдыхал.

Сытый Дуб плясать отказался. Достал из сумки журнал «Советский Экран» с групповым фото артистов кабачка, дождался, когда включат свет, и оперативно собрал у пришедших автографы.

В этот момент в дверь позвонили, я пошел открывать.

На пороге стояли Бунша с супругой Ульяной Андреевной. Бунша был против обыкновения без папки и даже без шляпы, руки держал за спиной.

— Товарищ Тимофеев, — затряс он козлиной бородкой. — Времени уже двадцать два часа! Вы грубо нарушаете покой граждан! Завтра рабочий день! Я понимаю, что новоселье, но…

Я потрогал боксерские перчатки, что еще висели у меня на шее. Очень захотелось применить их на управдома. Но он вдруг протянул мне… большой букет гвоздик, который прятал за спиной.

— Но ради такого события жильцы нашего дома согласны и потерпеть! С новосельем!

Из комнаты прибежала Зина, вырвавшаяся из мощных лап пана Спортсмена. Увидев гостей, она радостно взвизгнула, схватила цветы, чмокнула Буншу в щеку и потащила управдома с женой в комнату угощаться и плясать.

— Это вам, — успела сказать управдомша ехидно и что-то сунула мне в руки.

Я развернул. Кухонный передник в цветочек и пара прихваток для кастрюль. Подарок на новоселье! Вот ведь баба — язва! Очень хотелось догнать и якобы случайно сорвать с нее рыжий парик. Еле удержался.

Музыка стихла, гости разъехались. Пан Вотруба повез девушек из овощного в Выхино на такси. Бунша за короткое время успел прилично накидаться, уходить не хотел, требовал продолжения банкета, и Ульяна Андреевна еле-еле его увела.

Соседи в доме-гармошке обрели вожделенный покой. Только в квартире Шпака все еще ярко горел свет. Там шла игра.

Играли два профессора — настоящий Михаил Абрамович и пан Профессор из кабачка. А также пан Гималайский и присоединившийся к ним Шпак, который, оказывается, тоже любил это дело.

Я в качестве зрителя сидел на диване, Зина тихонько сопела, привалившись к моему плечу. Очень хотела посмотреть, как серьезные мужчины играют в карты на деньги. Мечтала когда-нибудь побывать в казино. Но почти сразу заснула. Устала от праздничных хлопот. Я тоже зевнул и посмотрел на часы. У Шпака они были старинные, настенные, с маятником. Антиквариат! И время-то какое — ровно полночь! Двенадцать или ноль-ноль по Московскому времени.

А я заметил на диване раскрытую книгу. Шпак любит читать? Я посмотрел обложку и очень удивился. «Солярис» Лема? * Шпак любит фантастику?

«В Петропавловске-Камчатском — девять утра», — сообщило с кухни радио.

Минутная стрелка на часах едва заметно дернулась и перескочила на одно деление.

— А ладно, пан или пропал. Еще польска не сгинела! Девять пик! — объявил пан Профессор.

— Азартны вы, уважаемый, — сказал Лопух и объявил вист. Шпак сказал: «Пас», Гималайский кровожадно улыбнулся.

Лопух со Шпаком разложили карты. «Без двух» — сокрушенно признал пан Профессор, посмотрев расклад, и сбросил свои карты на стол.

Игроки быстро записали висты, Шпак наполнил рюмки гостей вискарем из большой бутыли, подошел к балкону, сдвинул шторы, открыл дверь.

— Ясновельможные паны могут курить, — разрешил он и поставил на стол деревянный ящичек с сигарами. — Прошу угощаться.

Потом посмотрел на меня, достал из шкафа еще коробку, вручил мне.

— Простите, Саша, совсем забыл про подарок на новоселье. Это вам!

— О, подарок! Что скажете про наш подарок? — спросил меня Лопух, наблюдая, как пан Профессор тасует карты. — Придумывали всей кафедрой.

— Извините, Михал Абрамыч, не посмотрел еще, — признался я.

— Правильно, что не посмотрели. Ибо — ничего бы не поняли. Просто ящичек со шнуром и штекером. А меж тем, это — печь эсвэче. Одна из первых в мире. Слышали что-либо про это?

Я по простоте душевной кивнул:

— Микроволновка?

Профессор даже не посмотрел в свои карты. Бросил их на стол:

— Друзья мои! Посмотрите на этого юного нахала! Он бьет маститого профессора как туз валета. Я говорю о совсем свежем научном открытии с величайшим потенциалом, а он уже о нем знает и даже придумал название. Микроволновка! Звучит! И в точку! Вот что значит знать языки и оперативно читать научную литературу. Это — опытный экземпляр, Саша. И даже подойдет для вашего замечательного автомобиля при выездах на природу. Достаточно подключить к аккумулятору и никакого костра не надо…

— А что за автомобиль? — спросил пан Гималайский, выпуская клуб дыма. Восторженно покачал головой, оценивая качество табака. — Что-то новое, американское? Или наша «Лада»? Я слышал — очень хорошая будет машина. Я записался в очередь. Однако, пять триста….

— Пять пятьсот, — поправил пан Профессор. — Тоже встал в очередь. Со своим «Москвичом» я, признаться замучался. А «Жигули» хвалят.

— Не сомневаюсь, что машина будет хорошая, — сказал Лопух, все-таки берясь за карты. — «Фиат — 124», ездил на таком в Милане на симпозиуме. Их там в качестве такси используют. Желтенькие такие. Очень удобная машина, резвая, но… Дороги, наши дороги… Не уверен, что их «Фиат» для наших дорог. По асфальту еще терпимо, но много ли у нас того асфальта? А сыграю-ка, я, друзья мои, мизер. Ибо время позднее, а завтра на работу.

Лопух без особых проблем сыграл свой мизер, игроки быстро подсчитали итог, Гималайский с паном Профессором полезли за бумажниками. Но Лопух со смехом сказал, что возьмет с них выигрыш только контрамарками в Театр Сатиры. Те охотно согласились. Шпак расплатился коньяком. Сказал, что от благодарного клиента. Гости засобирались домой.

— А что, Саша, не подкинете ли своего непосредственного начальника до дому? — вдруг попросил Лопух. — Я заметил, что вы сегодня не выпивали.

Я осторожно освободился от объятий Зины, Шпак тут же заботливо накрыл ее пледом. Жестом показал, что позаботится о сонной красавице.

Я понимал, что профессор попросил подвезти его не из присущей его народу экономности. Кажется, он хотел сказать мне что-то важное наедине. Мы тепло распрощались с остальными игроками у подъезда, посадили их на такси, помахали вслед. Прошли к Букашке. Лопух дважды обошел ее вокруг, кивком оценил колеса. Попросил открыть капот. Посмотрел, сказал: