Пламя на двоих (СИ) - Ярошинская Ольга - Страница 29

— Вообще-то ущелье недалеко от замка, — неуверенно начал Рони.

— Месяц на кухне полы будешь драить! — рявкнул Элай.

Я соскользнула с кушетки и встала между ним и парнями.

— Это я виновата, — призналась, опустив голову. — Это была моя идея.

— Ты, — бросил Элай поверх меня Инею. — Мнишь себя будущим командиром, а сам идешь на поводу у девчонки?

— Я такой же член гнезда, — возмутилась я, подняв на него взгляд.

— Что ни девушка, то крутит тобой как хочет, — Элай продолжал костерить Инея, не обращая на меня внимания. — Своей головы нет? Все мозги отморозил? Куда ты выперся?!

— Элай! — повторила я громче. — Парни ни при чем.

— Месяц на кухне вместе с Рони! — выпалил он. — Что за новобранцы мне достались?! Сплошь идиоты! Что вам там вообще понадобилось? Какая такая печаль погнала вас в ущелье, а?

— Я! — выпалила я. — Это я их погнала! Так и будешь делать вид, что меня здесь нет? Мне нужна была краска, и я…

— Да ладно тебе, Вив, — вздохнул Иней. — Мы все хороши.

— Впредь не выйдете из Драхаса без моего письменного разрешения! — разорялся Элай. — Никаких выходных в Айдане! Ни шага в сторону без моей подписи! Ясно вам?!

— Да услышь ты меня наконец! — в отчаянии воскликнула я и, обхватив пальцами его подбородок, чуть колючий от отросшей щетины, повернула голову к себе. — Мне нужна была краска, из синих жучков. Таусин, знаешь такую? Мы недалеко зашли, но карганы словно взбесились! Парни и так пострадали, а тут еще ты орешь, не разобравшись. Это я убедила их пойти! Уговоры, шантаж, грубая лесть… Они не виноваты! Хочешь наказывать кого-то — вот она я. Месяц на кухне? Хорошо. Два месяца — отлично. Три?..

Повисшая пауза стала почти осязаемой, и я поняла, что вот сейчас он точно выставит меня вон. В глазах тлеет пламя, губы сжаты, и желваки на челюсти так и играют. Прощай, Драхас, прощайте, драконы, а ведь я даже не успела украсть яйцо…

— Ты ко мне прикасаешься, — резко сказал Элай.

— А что, мне сперва надо было получить письменное разрешение? — с вызовом поинтересовалась я, воинственно задрав подбородок и изо всех сил стараясь не разреветься. Впрочем, если Элай решит меня выгнать, то можно и слезы попробовать — вдруг проймет.

И лишь после я осознала, что, пытаясь привлечь его внимание, сопровождала свою пылкую речь жестами, самым бесцеремонным образом тыкая его пальцем в грудь. Моя ладонь и сейчас лежала на широкой твердой мышце, и я слышала, как бешено ускоряется его сердце.

— Тебе что, не больно? — спросил он, и его глаза полыхнули так жарко, что мне стало нечем дышать.

Опомнившись, я отдернула руку, попятилась.

— Ну, я пойду… — ужом проскользнула мимо.

— Стоять! — грозный оклик настиг меня уже в коридоре.

Не знаю, почему я остановилась. Может, выработался условный рефлекс на строевой подготовке: право, лево, стой, раз-два... Я замерла, и Элай оказался рядом. Уперся ладонью в стену, загораживая мне путь, зубами стянул перчатку с другой руки.

— Элай, я…

Он легонько дотронулся пальцем до моего плеча и заглянул в глаза так жадно, что я забыла, что хотела сказать.

— Ладно, признаю, с моей стороны было невежливо тыкать в тебя пальцем, — пробормотала я. — Просто ты меня не слушал.

Пальцы быстро пробежались по моей шее, очертили линию подбородка. Задержались чуть дольше.

— Значит, тебе не горячо? — недоверчиво переспросил Элай, поймав мою руку и положив ее себе на грудь.

— Нет, — ответила честно. Так, надо выпросить для парней прощение. — Элай, не наказывай ребят, это все я.

Он впился зубами во вторую перчатку, срывая ее с ладони, и вторая рука опустилась мне на талию, плавно подтягивая ближе. Снова пытливый взгляд — как будто Элай все не мог поверить. И сердце под моей ладонью колотится так, словно вот-вот проломит грудную клетку.

— Я хотела тебе сказать, но…

Его губы легонько коснулись моих, и я ахнула от неожиданности. А Элай вновь отпрянул, вгляделся в лицо, проверяя реакцию. Теплые пальцы уверенней заскользили по шее, обрисовали линию ключицы, легли на плечо. В темных глазах напротив плясало дикое пламя, и этот жар словно перекинулся на меня: по коже пробежали мурашки, во рту пересохло. А Элай склонился и поцеловал меня по-настоящему.

Горячие губы впились в мои, требовательно их раздвигая. Я уперлась ладонями ему в грудь, но руки сами скользнули выше, цепляясь за крепкие плечи, подрагивающие от напряжения. А его губы все терзали меня, ласкали, покусывали, и горячий упругий язык сплетался с моим. Оторвавшись на миг от моего рта, Элай покрыл голодными поцелуями шею и вновь вернулся к губам — я едва успела вдохнуть.

Кровь гудела в висках, в животе разливался тягучий томительный жар. Элай трогал меня, сжимал, притягивал ближе. Сдернул ленту с волос и запустил пятерню в мои кудри, заставив меня запрокинуть голову, подставляя поцелуям губы и беззащитную шею. Нетерпеливо рванул ткань моей блузки, и пуговки разлетелись, запрыгав по коридору: тук-тук-тук. А может, это сердце застучало так дробно? Жадные прежде ладони с нежным трепетом огладили грудь, а после обхватили ягодицы, приподнимая меня и вжимая теснее в твердую мужскую плоть. Я застонала от острого наслаждения, и Элай отпрянул, испуганно заглянув мне в глаза. Короткая передышка дала возможность опомниться — я влепила ему пощечину и, вырвавшись, бросилась прочь.

***

— Ей не больно, — ошалело произнес Элай, обернувшись на парней, что теснились в дверном проеме, выпучив глаза. — Вив не обжигается, — сказал доктору, который вернулся с мазью.

— Да, я же отметил в справке, — кивнул тот. — Удивительно, но после пожара у нее не было никаких ожогов. Подошва прогорела насквозь, а на ступнях ни волдыря, ни минимального покраснения. Только небольшое обморожение пришлось подлечить. К слову, она уже может возвращаться к занятиям.

— Вив, подожди! — выкрикнул Элай и кинулся следом за ней.

***

Я влетела в комнату, захлопнула дверь, дрожащими пальцами задвинула хрупкую защелку. Схватила стул и подперла им дверную ручку, повернулась, чтобы пододвинуть и стол, и вскрикнула от неожиданности, когда увидела Элая на пороге балкона.

— Не подходи! — воскликнула я, схватив со стола кисточку и выставив ее перед собой.

Его силуэт расплывался перед глазами, и я сморгнула подступившие слезы.

— Давай поговорим, — быстро предложил он, подняв ладони, будто сдаваясь.

— Стой, где стоишь! — приказала, взмахнув кисточкой.

— Как скажешь, — тут же согласился Элай. — Вив, прости. Я не хотел…

— Не хотел?! — вырвалось у меня.

— …обидеть тебя или напугать, — закончил он мысль, и его лицо осветилось улыбкой. — Ты не обжигаешься!

— Это еще не значит, что я должна… с тобой… — я обвела его кисточкой и прикусила задрожавшие губы.

— Нет? — растерянно переспросил Элай. — То есть, конечно, ты не должна. Но… мы могли бы…

— Уходи, — потребовала я, быстро вытерев мокрые щеки и запахнув разодранную блузку. — Уходи сейчас же.

Элай помолчал, пристально на меня глядя, и черные крылья тенью расправились за его спиной. Барри, что скакал по перилам, испуганно пискнул и юркнул в коробку.

— Хорошо, я уйду, — согласился Элай. — Ты успокоишься, и мы поговорим, идет? Вивиана, я искренне прошу прощения. Меня занесло.

Я дернула плечами, опустила кисточку — выгляжу как полная дура. А Элай отошел к краю балкона, но задержался и повернулся ко мне.

— Твой щит меня не оттолкнул, — произнес перед тем, как взлететь.

Он исчез, и я, подбежав к балконной двери, повернула ручку — а толку? Конструкция самая простая, дверь можно открыть с обеих сторон.

Сверху раздались шаги. Элай быстро прошелся туда-сюда по комнате, хлопнула дверь, послышались голоса.

А я села на кровать, прижала ладони к горящим щекам и выдохнула. Что теперь будет? И почему мой щит и правда его не оттолкнул?!

Глава 14. Прости

Гладкий атлас ее кожи, пушистая мягкость волос, нежное тело в объятиях и влажный горячий податливый рот… Элаю совсем снесло крышу, и теперь он покорно выслушивал обвинения парней, которые пришли отстаивать честь Вивианы.