Побочный эффект - Панов Вадим Юрьевич - Страница 18

— Не думал, что ты выберешь офисный стиль, — поприветствовал Ивана Соломон. Его русский был вполне сносным.

— Я всегда так одеваюсь.

— Что-то личное?

— Без костюма чувствую себя голым.

— Со свадьбы началось?

— С детских утренников.

— Айвен, ты мне нравишься, — расхохотался Терри. Ему хватило пары вопросов, чтобы оказаться с Уваровым на одной волне. — Ты ведь не против, что я буду называть тебя Айвеном? Ты завтракал?

— Нет.

— Я тоже. Пойдём, поедим. Скажешь, где здесь можно поесть?

— Мне — везде.

— То есть никаких плевков в кофе и мочи в суп?

— Никогда.

— Тебя здесь хорошо знают?

— Работа такая, — пожал плечами Уваров. И указал на открытую веранду ближайшего паба: — Здесь неплохие завтраки.

— Отлично! — Терри устроился за столиком, быстро пробежал взглядом по меню, сделал заказ, а когда официант отошёл, продолжил: — Давно служишь?

Можно было предложить Соломону заглянуть в досье, в смысле, ещё раз заглянуть, поскольку детектив Отдела специальных расследований наверняка поинтересовался, с кем ему предстоит работать, но Уваров решил не портить отношения с временным напарником. Во всяком случае, не сразу.

— Больше десяти лет.

— Откуда пришёл?

— Из армии.

— Неожиданно.

— Почему?

— Департамент любит набирать рекрутов в службах безопасности.

— Я поразил приёмную комиссию необычайными умениями.

— Глотаешь шпаги?

— Раскрываю дела.

— Денег на жизнь хватает?

— У меня нет семьи.

— А подружка?

— Подружка есть, но она сильная независимая женщина.

— За ужины платите раздельно?

— Нет. — Уваров представил, как посмотрела бы на него Бесс, предложи он разделить счёт, и улыбнулся. — К счастью, нет.

— Почему ты не предложил мне почитать досье и не тратить время на глупые вопросы?

— Ты знал, с кем собираешься встречаться, и раз начал разговор с глупых вопросов, у тебя были на то основания.

А вот Иван ознакомиться с личным делом Соломона не мог — досье сотрудников Отдела специальных расследований были засекречены.

— Хороший кофе, — одобрил Терри, сделав маленький глоток. — И завтрак производит приятное впечатление. — Он оглядел принесённую тарелку: — Сосиски натуральные?

— И бекон тоже.

— Последнюю рубашку с нас не снимут за такой завтрак?

— Не хватает денег на жизнь?

— Поймал… — Соломон рассмеялся и взялся за яичницу. — Неплохо, совсем неплохо…

— У нас назревают неприятности? — поинтересовался Уваров, тоже принимаясь за еду.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что ты приехал.

— Только поэтому?

— Только поэтому, — спокойно подтвердил Иван. — Я не вижу, чтобы в городе назревали проблемы по нашему профилю.

— А не по нашему? — быстро спросил Терри.

— Тоже нет. И осведомители молчат.

— В городе тихо?

— Абсолютно.

— Никакого терроризма?

— Никакого терроризма, никакого экстремизма и при этом никаких конференций, юбилеев или других мероприятий, которые бы заставили Эдмонда Кравеца прилететь в Москву.

Уваров не оговорился, а расчётливо бросил вопрос, чтобы посмотреть на реакцию Терри. Поэтому ответил Соломон не сразу, сначала доел завтрак. Затем взялся за кофе и, не глядя Ивану в глаза, криво улыбнулся:

— Ты об этом знаешь?

— Да.

— Кравец не афиширует свои передвижения по миру.

— Это моя земля, и я обязан знать, что здесь происходит или будет происходить, — размеренным тоном объяснил Иван. — А для этого я должен знать, кто находится на моей земле и зачем. — Он выдержал короткую паузу. — Но, если честно, гораздо больше меня заинтересовал тот факт, что в Москву летит Альбертина Донахью, президент «MechUnited».

— Об этом даже я не знал, — очень тихо произнёс Терри.

Уваров ответил спокойным взглядом.

— Ты «пасёшь» аэропорты, причём «пасёшь» так плотно, что тебе сливают даже закрытую информацию о перемещениях представителей высшего сословия.

— Это моя земля, и я обязан знать, что здесь происходит или будет происходить.

— Айвен, ты понимаешь, что это незаконно и подозрительно?

— А кого Янг обещал дать тебе в напарники?

— Своего лучшего парня, — протянул Соломон. И рассмеялся: — Теперь я на сто процентов уверен, что никто не мочился в суп. — Он подозвал официанта, заказал ещё кофе, после чего стал серьёзнее: — Поговорим о делах. Разве Мирам Абашева не проблема?

— Пока непонятно.

— Что ты о ней скажешь? — Судя по всему, Соломон отлично подготовился к разговору с Иваном.

— Я её знал, — кивнул Уваров.

— И не просто знал, — уточнил Терри. — Семь лет назад ты помог ей выпутаться из очень неприятной истории. Больше она в поле зрения полиции не попадала. — Попадала.

— В поле зрения попадала, но обвинений ей больше не предъявляли. — Соломон посмотрел Уварову в глаза. — Мирам была твоим осведомителем?

— Да.

— Значимым?

— Среднего уровня.

— Спал с ней?

— Нет.

— Веришь, что Абашева перешла «барьер 66»? — спросил Терри после того, как принесший кофе официант отошёл от столика.

— Нет, — твёрдо ответил Иван. — Мирам очень внимательно относилась к содержанию генофлекса.

— Это подтверждено результатами экспертизы: в ней было всего четырнадцать процентов. Результаты экспертизы, как ты понимаешь, засекречены.

— Понимаю… — едва слышно протянул Уваров. — Понимаю…

Естественно засекречены, потому что разлом не может произойти при содержании генофлекса ниже шестидесяти шести процентов, что подтверждено результатами многочисленных экспериментов и многолетним опытом. Поэтому до тех пор, пока детективы Биобезопасности не объяснят аномалию, о её существовании никто не должен знать. При этом оба они, и Соломон, и Уваров, оставались спокойны, поскольку были на сто процентов уверены в том, что необъяснимый разлом вызван…

— Думаю, кто-то приволок в Москву партию палёного генофлекса, — вздохнул Иван.

— Крупную партию, — поддержал его Терри.

— Меня смущает, что у нас всего одна жертва.

— Возможно, палёный генофлекс только запустили в оборот.

— Возможно…

Учитывая стоимость оригинального генофлекса, синтезированного на фабриках Би-3, появление поддельного, то есть «левого», было вопросом времени. Времени, которое понадобилось подпольным производителям, чтобы добраться до нужных технологий. Затем появился чёрный рынок самого важного для цивилизации препарата, однако далеко не все вышедшие на него поставщики могли похвастаться хорошо отлаженным производством, из-за чего «левый» генофлекс периодически превращался в «палёный», вызывая массовые отравления, приводящие к смерти от неочевидного разлома.

— Мне показалось или я действительно разобрал в твоём голосе скептические нотки? — поинтересовался Соломон, чутко среагировавший на короткое «возможно…», которое Уваров слишком долго тянул.

— Я думал, — отозвался Иван.

— И что надумал?

— Что ты можешь оказаться прав…

— Я могу оказаться прав? — изумлённо переспросил Терри. Изумление его было искренним, поскольку до сих пор «личному гвардейцу» директора Департамента временные напарники в рот смотрели и благоговейно соглашались с любым утверждением. Этот же русский не только критически воспринимал его слова, но и не скрывал этого. В смысле, осмеливался не скрывать. — Айвен, объяснись, пожалуйста, потому что до сих пор я не сказал ничего, что можно было бы поставить под сомнение.

— Всего одна смерть, — покачал головой Уваров. — Не сходится. Точнее, две вещи не сходятся. Если бы палёную партию запустили в продажу, у нас уже было бы под сотню трупов, это я по опыту говорю. Если партию не запустили в продажу, как до палёного генофлекса добралась Мирам?

— Насколько я помню, ей принадлежит четыре…

— Шесть, — поправил Соломона Уваров.

— Да, точно, Абашевой принадлежат шесть биотерминалов: два в северном Подмосковье и четыре в Ярославле. Это серьёзный средний опт, а значит, Мирам наверняка закупала и «левый» генофлекс. Что скажешь?