Когда-то я была злодейкой (СИ) - Лей Лора - Страница 29

- Да и ладно, пусть так. Сколько нас теперь? Я не видела список – миролюбиво заметила Елизавета (с чего-то же надо начинать?). – Я только вчера из деревни вернулась. И кто классная?

- Двадцать восемь, представляешь? А классная…Физичка, Горилна…Повезло так повезло! ВалФеда в армию забрали, так она за него. У нас траур! Ребята уже сговариваются доводить Аллу, а мне вроде жалко её. Она ж не виновата, что мы Валеру любим! – прошептала Вера. – Думаю, плакать будем все: и она, и мы! Ладно, потом поговорим, вон, Пончик вышел. Тихо!

Елизавета припомнила, что ВалФед, Валерий Федорович, был молоденьким физиком и их классным руководителем в 6-8 классах, его обожали все ученики, а Горилна, или Алла Гавриловна, часто его заменяла в последней четверти прошлого учебного года, пока он проходил формальности по призыву.

Одноклассники не приняли взрослую женщину ни в качестве учителя, ни как возможную классную руководительницу, и до последнего надеялись на другую кандидатуру. Не повезло, это точно.

Елизавета искренне сочувствовала женщине: сейчас, с высоты возраста, она могла оценить детскую жестокость по отношению к «физичке», явно написанную на лицах одноклассников, выстроившихся парами за ней.

Пончик, он же – Иван Никодимович, директор школы, фронтовик-географ, седовласый, в медалях на парадном костюме, говорил о задачах учеников, ответственности учителей, Родине и счастливой жизни под руководством компартии.

Елизавета старалась не улыбаться, слушая патриотический спич, но постепенно прониклась и взгрустнула: знали бы люди, что станет через тринадцать лет с великой страной под руководством бонз этой самой компартии...

«Господи, мне все это предстоит пережить, дай хоть сейчас порадоваться искренности и вере Пончика! Он такой замечательный мужик!» – вернулась в настоящее попаданка и захлопала вместе со всеми первому звонку.

Часть вторая Глава 5

Первое сентября, несмотря на уроки, не было полноценным учебным днем: знакомство, примерное расписание, выдача учебников, рассадка по партам, решение оргвопросов типа выборов старосты, назначение дежурных по кабинету, комсомольское собрание и прочее.

Хмырова не проявляла нетерпения, сдерживалась от высказываний, старалась проникнуться давно забытыми ощущениями принадлежности к коллективу и присматривалась к детям, с которыми ей предстояло проводить много времени в ближайшие два года.

По иронии судьбы, место ей, хорошистке, нашлось только на «камчатке», то есть, на последней парте: из-за роста она загораживала доску многим ученикам. Её соседом стал упомянутый ранее Верой Мерген Манджиев. Его Елизавета абсолютно не помнила.

Оказалось, что этот пухлый невысокий (по сравнению с остальными парнями) смуглый узкоглазый мальчишка-очкарик – отличник из бывшего параллельного класса: после восьмого многие ребята ушли в ПТУ и техникумы, поэтому оставшихся перетасовали, дополнили новенькими и сформировали два 9х класса. Мерген был пришлым и явно не пользовался популярностью у остальных.

Лизе это показалось несправедливым, и она решила подружиться с парнем-отличником, поскольку уже летом поняла: самой ей с программой не справиться, нужна помощь, чтобы её мечта о золотой медали стала реальностью в этой жизни.

Поэтому под улюлюканье одноклассников она спокойно пересела на заднюю парту, наклонилась к смущенному соседу и сказала:

- Хантер, не дрейфь, прорвемся!

Очкарик глянул на девушку, сглотнул и прошептал:

-Почему хантер? Я – Мерген.

-Потому, что «охотник», ты же «стрелок»? Это по - английски, ты не знал?

Сосед поправил очки и ответил:

-Не знал, что кто-то знает, как моё имя переводится с калмыцкого. А ты – Лиза, да? Слышал, ты вроде в Москву собиралась…

- Не я, моя мать. Я туда собираюсь после школы. Хочу поступить в институт в столице. Поэтому сразу обращусь к тебе с просьбой. Помоги мне с математикой и химией! Ты же отличник. В ответ можешь рассчитывать на меня в английском и…физре, да? Короче, Хантер, давай дружить. Ты – мне, я – тебе, о”кей?

Сосед открыл рот и какое-то время переваривал инфу. Видно, не привык к столь откровенному общению. Спустя минут пять прозвучал вопрос:

-А ты не боишься насмешек? Я не … меня не очень любят…Толстый, узкоглазый, да ещё и отличник…

Елизавета рассмеялась.

- А ты что, червонец, чтобы тебя все любили? Шучу. Мне наплевать на других в этом плане. Если сумеем договориться, я тебя не брошу нигде и никогда, обещаю! И помогу. Ты хочешь похудеть, да? И вырасти? Это возможно.

Юноша покраснел (ми-ми-ми, лапуля!) и кивнул.

-Ну, вот и отлично. Завтра после школы пойдем ко мне и обговорим детали. Я живу тут недалеко, а ты?

- В двух кварталах, в заводском общежитии. У нас с мамой там комната. Она в столовой работает, пока живем там, обещали квартиру через пару лет. Твои родители тоже развелись?

Так в третью жизнь Елизаветы Хмыровой вошел Мерген Манджиев. Но об этом чуть позже, а пока – немного суеты, и ученики разошлись, чтобы завтра приступить к настоящим занятиям.

Кстати, то, что Лиза знала, как переводится имя соседа по парте – чистой воды случайность! В первой жизни у Хмыровой была однокурсница-калмычка Марина Дорджиева, а у той брат – Мерген. Девочка очень его любила, гордилась (спортсмен он был, шахматист), она-то и сказала, что «Мерген» означает «меткий охотник или стрелок». Причуды судьбы, однако…

***

Елизавета с трудом отбилась от девчонок, предлагавших погулять, сходить в кино с мальчиками, поболтать-посплетничать.

- Я только вернулась, девочки, надо разобрать деревенские сумки. В следующий раз. Пока! – и убежала. Хватило ей их детского лепета.

Дома действительно было много дел. Они с дедом приехали утром тридцать первого на председательском УАЗике (машина-зверь!), с кучей мешков, свертков, коробок и ящиков с дарами села. Баба Женя не отпускала внучку до последнего и нагрузила всем, чем можно, по самое-самое.

- Милая, как ты будешь одна-то? Вовка, паразит, вернется к новому году только, и я не могу работу бросить… – сокрушалась фельдшерица, одна на две деревни. – Ты говоришь, дворничиха ваша присмотрит за тобой? Она порядочная? Толковая? Ей можно доверять? Вовка вроде сказал, что хорошая женщина…Я тут собрала кое-что на первое время, после уборочной дед ещё приедет, может, и я с ним…Ой, деточка, я так волнуюсь…

Елизавета успокаивала бабушку, уверяла, что всё будет хорошо, что у неё всё под контролем…Наивная чукотская девочка!

Забыла, забыла Елизавета Владимировна особенности советской действительности. Вернее, она, живя в столице, под крылом генерала–преподавателя военной академии с квартирой на Ленинском проспекте и работающей при «Интуристе» матерью, многое не замечала и не учитывала. До того ли ей было?

В Волгограде 70х пришлось проявлять лучшие качества Лиззи Мортен по выживанию: шить, вязать, выкручиваться с продуктами. Тот ещё квест оказался! Но в целом нормально все было. Самое сложное –обувь купить по сезону на её 40 размер.

Пальто, плащ, куртку, кое-что из теплого, даже пару брюк мать оставила (в чемодан не влезло или специально?), кеды были, сапоги резиновые и туфли фасона «прощай, молодость» в сельпо прикупили, а вот с зимней обувкой пришлось помучиться.

Елизавета не хотела просить мать: та, обиженная, не звонила, изредка присылала коротенькие сообщения на почтовых открытках и небольшие денежные переводы раз в месяц. Отец оставил свою сберкнижку, но ей денег без паспорта не дали. Дед оставил сто (!) рублей…

«Но ведь выжила, чего там? Не померла от голода-холода, что мир не без добрых людей узнала на собственном опыте, научилась многому, друга милого нашла…А что немного помучилась, так на пользу пошло!» – вспоминала позже эти месяцы Елизавета и смеялась. Приключение бытовое обыкновенное!

Часть вторая Глава 6

Вечер первого сентября.