Когда-то я была злодейкой (СИ) - Лей Лора - Страница 27

Елизавета подняла глаза к потолку.

-Эй, вы там, наверху! Не знаю, чего вы добиваетесь, но СПАСИБО! За дом, детство, родителей…Спасибо! Я буду хорошей девочкой.

Перепопаданка (смешно-то как, господи!) широко улыбнулась, встала, подошла к окну и выглянула в знакомый двор. Точно, она вернулась! Ей снова пятнадцать, она стоит на пороге перемен, только теперь Лиза будет умнее и сделает несбывшиеся мечты реальностью! Жизнь прекрасна и удивительна, йеху!

Станцевав в порыве радости танец племени тумбу-юмбу, Елизавета огляделась. Надо одеться и пойти пройтись по квартире, вспоминая- узнавая заново, посмотреть фронт работ и подготовится к завтрашнему дню: суд, на который в прошлый раз не пошла по просьбе матери, теперь «реинкарнаторша» не пропустит.

Убраться в доме, наверняка, не помешает: помниться, мать накануне развода не утруждалась ни наведением порядка, ни готовкой, ни стиркой.

Впрочем, так было почти всегда, просто юная Лиза не обращала внимания на подобные мелочи, поскольку и сама не отличалась аккуратностью, да и интересы ее тогдашней лежали в иной плоскости.

***

Светлана Хмырова работала англоязычным гидом в местном отделении государственной туристической организации «Спутник». Бывшая стюардесса, эффектная брюнетка модельного роста пользовалась популярностью у приезжающих в город-герой иностранцев и высокопоставленных советских гостей, ценилась руководством, зарабатывала прилично, по советским меркам, имела связи в «Березке», где доставала дефицитные импортные шмотки, которые по-тихому перепродавала заинтересованным в них родным и близким. Или не очень, но имеющим деньги и умеющим не болтать лишнего.

Приятной во всех отношениях женщине-гиду часто делались презенты, которые тоже реализовывались через знакомые комиссионки либо обменивались (через тех же знакомых) на продукты, косметику и все, что отсутствовало на полках советских магазинов.

Светлана не демонстрировала имеющийся доход слишком откровенно: только понимающие люди могли оценить ее костюмы, сумки, обувь, духи – все просто, элегантно, неброско, поэтому ей не завидовали, а восхищались.

Мать Лизы умела расположить к себе соседей, школьных учителей, родню, делая маленькие подарки по случаю, говоря комплименты, оказывая услуги или весьма своевременно подсказывая изменить цвет волос, прическу, фасон платья, делясь рецептами масок, экзотических блюд из доступных продуктов.

«Милейшая женщина, красавица» – такой она была в глазах общества. А что убиралась нечасто или почти не разговаривала с дочерью и мужем – так она РАБОТАЛА! И УСТАВАЛА!

Отец Лизы, Владимир Хмыров, выглядел как простой парень, прямой и честный: плотный коренастый шатен с крестьянской физиономией и происхождением, но…

Талантливый врач, перспективный ученый. «А так и не скажешь» – замечали незнакомые, встречая чету Хмыровых: она – красавица с обложки, он – мужик «от сохи», молчаливый и насупленный.

Многие недоумевали, как они сошлись, и ждали, когда разойдутся. В последнем были уверены все знакомые, о чём Лиза узнала уже после развода родителей.

***

Попаданка , как была - в коротенькой ночнушке (!), прошла на кухню. Что и требовалось доказать: полная раковина посуды, на столе – грязные чашки с недопитым чаем, куски засохшего сыра и хлеба, тающее в масленке масло, в холодильнике – мышь повесилась. В ванной – гора белья, разводы на стекле, унитаз не помешало бы почистить…

И Елизавета, хлебнув остывшего чая и зажевав скромный бутерброд, приступила к наведению порядка, потратив на это почти весь день. Умоталась знатно, но осталась довольна: есть нечего, зато в квартире чисто!

Где лежат деньги, она знала, поэтому, приняв душ (наконец-то!), надела любимый штапельный сарафан (бабушка шила), босоножки-сандалии, взяла авоську (боже!) и отправилась в магазин, заранее ужасаясь тому, что увидит.

Светило солнце, июньский день переходил в вечер, летал тополиный пух, на лавочке у подъезда несли вахту почтенные бабульки, мимо которых следовало прошмыгнуть быстро, но всенепременно бросив «Здрасьте», асфальт грел подошвы, а у Хмыровой на глаза наворачивались слезы умиления и идиотского ощущения счастья.

«Я дома!»

***

Если мать и удивилась порядку в квартире,белью на балконе и ужину на столе, вслух кроме «нам надо собираться», ничего не сказала. Отец похвалил и поблагодарил за яичницу с колбасой (ливерной) и салат из молодой капусты, морковки и лука с уксусом и маслом, который Елизавета настругала тупым ножом.

Поели молча, родители закрыли кухонную дверь и принялись снова выяснять отношения. «Реинкарнаторша» же, уставшая душой и телом от трудов праведных и пережитых эмоций, завалилась спать. Ей не нужно было думать, что делать и кто виноват – ей нужно было пережить завтрашний день.

Часть вторая Глава 3

Светлана Хмырова ушла из дома на следующий день после суда, собрав два чемодана, выложив ключи от квартиры и хлопнув дверью. Она не ожидала появления дочери в зале заседаний и уж совсем – заявления последней о желании остаться с отцом. Впрочем, этого не ожидал никто.

Владимир Хмыров от выступления дочери-подростка, твердо отказавшейся от опеки матери, остался в недоумении, но радости не скрывал, чем разозлил бывшую супругу чрезвычайно, что выразилось в ее отсутствии в доме ночью.

-Лизок, ты хорошо подумала? – спросил он дочь. – Я, конечно, рад, но ты же знаешь, мне предстоит скоро снова уехать…Как ты будешь одна? На лето можно к бабушке с дедом, ну а осенью? Командировка продлится почти полгода, это, думаю, в последний раз, я договорился на кафедре, и мне уже ищут замену в бригаде.

-Папа, не волнуйся, я справлюсь! Тётя Таня присмотрит, если что. Поезжай и работай, все будет нормально – возвращенка обняла сконфуженного богатыря и похлопала его по широкой спине. – Ты делаешь большое дело, я понимаю. К деду на теплоходе? Поедем за билетами, потом собираться. Мне только в школу надо зайти, за учебниками, хочу позаниматься летом. Надеюсь подтянуть математику и химию.

Родители доктора Хмырова жили в деревне под Саратовом, работали в колхозе, имели приусадебное хозяйство – держали корову, порося, кур,гусей огород в восемь соток (дед Тимофей был главным механиком, а бабушка Женя – фельдшером, уважаемые люди!) – и очень любили единственную внучку.

Приезд сына и внучки, незапланированный и с неожиданными новостями, потряс стариков (Елизавета ужаснулась: дед и баба были моложе её! А выглядели намного старше, чем она в их годы…).

Возрожденке пришлось успокаивать обоих, спасать отца от ремня деда и причитаний бабушки.

- Прекратите! – младшая Хмырова вдруг стукнула кулаком по столу, чем напугала взрослых. – Разошлись и разошлись, это их дело! Даже я понимаю, что к тому шло, а уж вы-то и подавно догадывались, так что хватит ругаться. У нас все будет хорошо, понятно? Я останусь до сентября, потом дед меня отвезет назад.

- В школе я провожу большую часть дня, после уроков у меня секция, на факультатив ещё запишусь. Дома тётя Таня приготовит, она согласилась. Овощей подбросим, денег на продукты и прочее…– Лиза уверенно говорила, взрослые слушали с открытыми ртами.

- Баба, научи меня готовить, ладно? И шить, и вязать, а то я ничего толком не умею, кроме уборки, стирки и глажки. Папа сказал, что этот год ещё поездит за границу, а потом перейдет в мединститут на преподавательскую работу, кандидатскую писать будет, вы же знаете, как он об этом мечтал? – девочка посмотрела на отца, мол, поддержи, чего застыл?

Рассудительность девочки произвела впечатление на родню: дед, утирая глаза от умиления, расцеловал внучку, баба Женя принялась собирать на стол, причитая и всхлипывая, а отец ушел колоть дрова – успокаиваться. Вопрос был закрыт.

***

Лето в деревне кому-то может показаться скучным, но Елизавета наслаждалась каждой минутой. Она просыпалась рано, завтракала парным молоком с пирогами или блинами, по холодку полола-поливала огород, кормила живность (старики-то работали), занималась, бегала с деревенскими ровесниками на Волгу купаться, иногда – в сельский клуб в кино или (ой-ой-ой) на танцы, вечерами пила чай со стариками, слушая колхозные новости и сплетни, смотрела телевизор (черно-белый, обалдеть, да с рябью по экрану из-за плохой антенны на двух из четырех каналов).