Когда-то я была злодейкой (СИ) - Лей Лора - Страница 23

За остальным следили бдительные дамы команды Осгут-Винтер и … монашки Ордена, знавшие каждый закоулок монастыря!

Глава 23

Близнецы Джейн и Джулия Мортен вышли замуж за выбранных Боулза и Нокса через два года помолвки, поселились в городском доме и, в положенный природой срок, почти одновременно родили близнецов: Джейн – мальчика и девочку, Джулия – девочек.

Советник губернатора Джеймс Боулз сначала расстроился из-за отсутствия наследника, но упорная работа над сыном принесла плоды: младший Боулз увидел свет через два года после сестер.

Флоренс оставила пост главной кухарки пансиона (она не смогла «бросить девочек» после переезда семейства в монастырь), передав его повзрослевшей Молли, и окунулась в уход за детским садом Мортенов, дав возможность замужним близнецам продолжать помогать Лиззи в управлении «Новой зарей».

Сэр Мортен был счастлив, обожал внуков и как-то помолодел, что вылилось в появление у него любовницы – очаровательной мулатки Рианны, чрезвычайно фигуристой дамы лет 40, бывшей горничной вдовы Винтер, после смерти Батшебы нанятой советником на работу в городской дом.

Черноволосая смуглокожая красавица-квартеронка покорила сэра Николаса выдающимися формами, а всех остальных – оптимистичным легким характером, смешливостью, умением слушать и сочувствовать, какой-то невероятной мудростью и душевной теплотой. С Флоренс они сошлись на ниве заботы о семье Мортенов, и вдвоём превратили дом бывшего советника в настоящее родовое гнездо.

***

Елизавета с грустью вспоминала уход замечательной Батшебы Винтер. «Дьяволица Винтер», строившая общество Кейпа на раз-два острыми грубоватыми шутками и с терпеливой нежностью занимавшаяся воспитанницами «Новой зари», ушла внезапно, во сне, на семьдесят седьмом году жизни.

Буквально накануне она пригласила Лиззи прогуляться перед сном и задала вопрос, от которого попаданка похолодела.

-Девочка, ты ведь не настоящая Лиззи Мортен, правда? – не глядя на собеседницу, произнесла старуха. – Не бойся, я давно догадалась, просто не могла поверить. И эту тайну я унесу с собой в могилу.

- Батшеба…Как? – дрогнувшим голосом спросила Елизавета проницательную женщину.

-Хм…Да не могла у простака Мортена и его жены-тихони родиться такая умная и необычная дочь, знающая и умеющая столь многое… Милая, я видела разных людей за свою долгую жизнь, слышала невероятные вещи…Так кто ты?

И Елизавета рассказала о себе всё. Губернаторская вдова слушала внимательно, серьезно, задавала редкие вопросы по ходу повествования и в конце беседы удовлетворенно улыбнулась:

-Значит, есть другие миры и возможность перерождения. Это хорошо! Теперь не так страшно умирать! Спасибо, что поделилась своим секретом. Ты справилась с заданием голоса. А на счет прошлого… Не грусти, мы все ошибаемся, только некоторым удается исправить сделанное при этой жизни, а кому-то, видать, дается возможность прожить ещё одну…Или не одну, как думаешь?

Бывшая первая леди Черных колоний с трудом встала со скамьи, погладила Елизавету по голове, потом поцеловала в лоб, как бы благословляя, и прошептала:

- Живи также ярко, как до сих пор. Не ровняйся на серых птах, не стремись быть как все. У тебя иной путь. Да, ещё… Постарайся полюбить! Я уверена, если ты позволишь себе, рядом обязательно появится достойный мужчина. Будь счастлива, девочка Лиса…

Старушка ушла, тяжело ступая и опираясь на трость, а иномирянка сидела, глядя в бархатное ночное небо, и тихо плакала от облегчения, что смогла хоть раз рассказать о себе правду…

***

Утром Батшеба не вышла на зарядку, её нашли в постели, спокойную и холодную. Лиззи была в шоке, тяжело переживала потерю соратницы и помощницы, и, как оказалось, дарительницы.

Батшеба Винтер оставила большую часть своих сбережений именно Лиззи Мортен и пансиону, наказав похоронить её рядом с оградой монастыря, в укромном уголке сада. Так и сделали, хотя родственники Винтер выражали негодование и по поводу завещания, и в отношении места захоронения усопшей.

«Родню не слушай – писала в прощальном письме необыкновенная женщина. – Пасынкам досталось от их отца много, да только распорядиться они богатством не сумели, вот и нацелились на мое наследство. Шиш им, а не мои деньги! Хватит с них того, что я унесу в могилу их грязные секреты! Уверена, ты сможешь найти достойное применение моим накоплениям. Оставляю тебе, девочка, и мои записи по кружеву и прочему, и дневники – почитай на досуге, может, что-то тебе пригодится…Храни тебя бог, Лиза».

***

Именно благодаря дару миссис Винтер Лиззи в последствие смогла наладить страусиный бизнес – и мясной, и кожевенный, и яйцевый, - не затрагивая основные средства пансиона, можно сказать.

Воспитанницы тоже сожалели о смерти несносной при жизни старухи Винтер. Ну, кто ещё мог им просто и откровенно рассказать о женских болезнях, способах предохранения, особенностях мужской физиологии, поделиться житейской мудростью относительно взаимоотношения полов, кто мог дать совет по кандидатурам кавалеров, кто выгонял на зарядку ленивых и на учебу – сомневающихся?

Кто ещё подаст пример в ношении шаровар и туник, кто рискнет одеть дешевые украшения, будто они – алмазы, кто открыто выскажется о поведении негодяя, пойманного «на горячем» в темном уголке сада и оговаривающем при этом несчастную жертву своего кобелизма?

Пансион как-то притих без хриплого голоса вездесущей старухи, её неизменной широкополой шляпы с плюмажем и трости, оповещающей о её хозяйки приближении заранее. Всем было грустно, больно и тоскливо после её ухода…

А Лиззи, в память о необыкновенной женщине, научилась, наконец, вязать – не даром же та при жизни её натаскивала и заставляла сидеть рядом, перенимая опыт, да и записи свои оставила! Попаданка поставила цель и добилась мастерства. Как и всего, чего хотела, впрочем.

Глава 24

Но ничто не стоит на месте. Живое – живым. Время притупляет боль потерь, а иногда доказывает, что не всякая потеря – горе.

Так, например, из пансиона уволились преподавательница изящных искусств и иностранных языков через два года работы, а их места заняли, по общему решению, Кэтрин и Джейн Мортен. И справились!

Джулия ушла в виноделие, перенимая опыт у сестры Иохимии. Лиззи отдала физкультуру повзрослевшей воспитаннице из первых оставшихся пятнадцати, Энни Ван дер Мерье, потом машинопись – другой выпускнице, Элжбете Свифт, оставив за собой бухгалтерию и общее руководство пансионом.

Здесь поначалу было трудно. После передачи монастырского хозяйства в руки Мортенов, часть покупателей фруктов и овощей от договоров отказались. Лиззи сумела отстоять поставки сыров, «молочки» и вина и лишь половины – садовых культур. Да, многое шло на стол воспитанниц и обслуги, но не всё!

И тогда русская попаданка решила перерабатывать фрукты. Началось все с вяленых бананов, которые Хмырова нежно любила наравне с вяленой дыней. А потом пошли чипсы из яблок и груш, сушеная папайя, персики, ананасы, цукаты из апельсин, манго, мандаринов и прочее.

Далее Елизавета принялась составлять компотные и фруктово-ореховые смеси, чайные и травяные сборы и продавать как в колонии, так и в метрополию или Аустралию, в частности.

Упакованные в красивые мешочки, долго хранящиеся и полезные, сборы постепенно вошли в моду, на них, из-за небольших объёмов, всегда был спрос, и благодаря сопроводительным запискам о составе и полезных свойствах, сухофрукты «Новая заря» стали ещё одной визиткой пансиона.

Лиззи вообще требовала, чтобы на всех изделиях и продуктах, выходящих из стен пансиона, имелись их фирменные карточки или надписи на коробках, таре и упаковке. «Чтоб знали!» – стало присказкой у девочек, формирующих заказы для покупателей продуктов и товаров.

***

Одной из проблем, которую пришлось решать Лиззи в те годы, стала вода. ЮАР и в её мире страдала от нехватки влаги, хотя, по данным геологоразведки, под землей в этой части света имелись огромные запасы чистой воды, только добыча её была сопряжена с трудностями и большими затратами.