Надежда тебя не покинет (СИ) - Шах Ольга - Страница 25

- Я очень жду тебя назад! – услышал я на прощание.

- Я обещаю тебе, я вернусь! – сказал я в пустоту. Всё же хорошо, что я очканул и не выложил её всё, как на духу, не думаю, что девушка лояльно бы отнеслась к моей привязанности к ней.

Глава 23. Чудо или смерть?

Глава 23. Чудо или смерть?

Следующее утро застало меня бодрствующим. С трудом дождался, покуда поздний осенний рассвет заставит посереть верхушки тополей в саду, потемнеть бесформенными изломанными линиями тени лавочек на дорожках, будто вышедшие к нам из фильма ужасов, и словно нехотя, плеснуть грязно-серым на крыши домов.

- Доброе утро! – услышал я за спиной весёлый мужской голос и обернулся, оторвавшись от нелепых мыслей. – А вы у нас, значит, супруг болезной будете? Очень, очень славно! Вообще, мы не одобряем посещения больных, да ещё и в ночное время, но для пациентов платных палат делаем некоторые послабления.

- Жених, - я с неодобрением отнёсся к идее, пусть даже невольного, но «соединение» моего имени со Светкой, и сухо уточнил: - Бывший жених. Мы… приняли решение расстаться, но других друзей у неё нет, поэтому можете обращаться ко мне.

- И такое бывает! – покладисто покивал головой врач и проделал с пикающим аппаратом позади Светкиного изголовья уже знакомые манипуляции, радостно улыбнулся мне и напомнил, что отчаиваться не стоит. Ведь, пока за Светку дышит аппаратура, всегда есть шанс, что она может выйти из комы.

Человек, который столь активно радовался моему присутствию, был довольно молод и импозантен, представился Павлом Ивановичем и заявил, что вышел из небольшого отпуска, готов приступать к своим рабочим обязанностям и я могу смело задавать ему свои вопросы. Вопросов у меня было, как у солдата инженерного полка: от забора и до заката, но вряд ли мне сможет дать на них ответ Павел Иванович. Поэтому, довольно холодно попрощавшись с местным эскулапом, поднялся выше, на административный этаж.

- Доброе утро! – поздоровался я с приятным и несколько упитанным мужчиной с небольшим пикантным брюшком и обширным армянским носом. – Я бы хотел оплатить ещё на один месяц пребывание в платной палате одной из ваших пациенток.

Главный врач, оживившийся при слове «оплатить», уточнил, о ком идёт речь, и несколько приувял.

- Хм… дело в том, что перспективы выздоровления у вашей подруги весьма туманны, - слова из главного врача полились уверенным потоком, - впрочем, мы с вами всё это уже обсуждали. Однако, я считаю своим долгом напомнить вам о том, что стоимость лечения весьма значительна… поймите, даже если Светлана выйдет из комы, то максимум для неё – вегетативный образ жизни. Возможно, нам следует отключить её от аппаратов жизнеобеспечения? Оказать, так сказать, последнее уважение?

- А вот ваш врач, Павел Иванович, придерживается другого мнения, - с лёгким удивлением признался я. – Был полон оптимизма и уверял, что чудеса на свете случаются.

- Наш врач, он, как бы это сказать, - огорчённо прикрыв глаза и ощутимо поморщившись, признался главный таким тоном, словно сообщал мне о собственной срамной болезни. – В силу некоторых событий, произошедших с ним не так давно, настроен слишком позитивно. Мол, надо надеяться и верить.

- А вы, значит, считаете иначе, - начиная догадываться, что причину излишнего благодушия врача зовут, скорее всего, Наденька, уточнил я.

- Я реалист, - отрезал главный врач и дёрнул носом. – Если бы у Светланы был шанс выйти из комы, я не стал бы вам предлагать отключить её от системы жизнеобеспечения.

- И всё же, ещё месяц я оплачиваю, - упрямо дёрнул головой я.

- Воля ваша, - понимающе кивнул мне мужчина.

Наконец, решив все вопросы, я медленно двигался к выходу, надеясь увидеть Надю и попрощаться с ней. Вчера вечером это вышло как-то скомкано и равнодушно, но её нигде не было. «Наверняка, следит за тем, чтобы стажёры не угробили очередного безобидного божьего одуванчика, попавшего в их руки!», - хмыкнул я и побрёл к выходу.

Совсем скоро у меня самолёт в Ростов, там меня ожидало двое суток диспансеризации и вперёд, на запад…

***Надежда

Дмитрий вышел из кабинета главного и чувствовалось, что он чем-то обеспокоен. Хотя, о чём это я? Конечно же, я прекрасно понимала, чем именно, но подойти не решилась. Я посмотрела ему вслед, но не подошла, не стоит. Вчера попрощались. Проводив взглядом до выхода, я присела на лавочку возле поста медсестры и тупо уставилась в окно, вниз, туда, где виднелся кусок пандуса, куда машины скорой помощи привозили больных. «Пойти, что ли, интернов погонять?», - промелькнула в моей голове равнодушная мысль и тут же пропала, не найдя существенного отклика в моей душе.

На улице было ветрено и прохладно, тяжёлое свинцовое небо, казалось, раздумывало о том, как лучше поступить – опрокинуть на нас сверху мелкий, нудный холодный дождь или же испоганить всяческое настроение одной только вероятностью последнего. Впрочем, настроение у меня было под стать погоде, поэтому я спустилась вниз по служебной лестнице, увидела пару мужчин, одетых в спортивное трико и футболки. Они с довольным видом украдкой делились друг с другом сигаретой, стоя рядом со знаком: «Не курить!», и чувствовали себя преотлично.

Заметив подобное непотребство, я с мрачным удовлетворением громко хлопнула входной дверью, заставив пациентов подскочить на месте от испуга. «Из кардиологии!», - бессердечно хмыкнула я, заметив нездоровую бледность на лицах. Мужчины тут же побросали своё занятие и поспешили вернуться в безопасную тишину своего отделения.

- Зря я так! – пробормотала я, засовестившись своего поведения, покачала головой и пообещала себе непременно заглянуть к ним чуть позже и поинтересоваться, сказался ли пережитый только что стресс на динамике их выздоровления.

Как я и предполагала, в больничном парке было пусто, только один господин преклонных лет, по самые уши закутанный в тёплый плед, сидел в инвалидном кресле и наблюдал за проезжающими по дороге машинами сквозь решётку сада.

- Деда, может, пойдём уже обратно? – жалобно поинтересовалась девушка лет двадцати, одетая в крайне облегающие брюки из плотной ткани. – Холодно, пойдём, а? И чего тебе в палате не сидится?

Я подошла ближе, движимая любопытством и желанием помочь. Пожилой джентльмен, казалось, не слышит свою сопровождающую, задумавшись о чём-то своём и крепко сжимая узловатыми пальцами край пледа. Я окинула господина внутренним взором и печально вздохнув, просто встала неподалёку. Н-да… к сожалению, от старости лекарства нет. Очередной порыв ветра закружил сорванные листья в жёлто-красный хоровод, пригнул верхушки деревьев и заставил девушку плотнее закутаться в куртку.

- Ты только посмотри, Анюта, - старик оживился и заблестел глазами. – Листья так кружатся, словно тут, рядом с нами, кто-то есть! Очаровательная женская фигура!

Упомянутая Анюта кинула на деда внимательный взгляд, затем перевела его на меня и тихо вздохнула:

- Ну вот, шизанулся дед на ровном месте… листья, как листья, ничего особенного. Ветер же, вот они и кружатся. Шевелись, давай, попрошу, чтобы медсестра тебе самый болючий укол в задницу поставила. Тогда живо мозги на место вернутся. Пойдём, там наверняка тебя уже санитарка дожидается с ведёрной клизмой наперевес. Или чем сейчас в бесплатных больницах лечат? Банки, может, на спину ставят? Без понятия…

- Заговорами, в основном, лечим, - непроизвольно хихикнула я. – Травы, корешки, опять же.

Дни снова потянулись бесконечной однообразной чередой, когда следующий похож на предыдущий, а тот на десяток таких же. Дима упомянул о том, что вернётся не раньше, чем через месяц, и я старательно зачёркивала прошедшие дни огрызком карандаша в маленьком календарике, который бесчестно украла на столе в ординаторской. Решила, что он им без особой надобности будет, поскольку на стене висит большой перекидной календарь, а мне очень бы даже пригодился. Про то, сколь долго может длиться размытое понятие: «не меньше, чем через месяц», я старалась не думать, дабы не сбивать себя с радостного настроя.