Меченый. Том 4. Точка кипения (СИ) - Савинков Андрей Николаевич - Страница 7

По договорённости с правительством Шри-Ланки, премьер-министр Индии Раджив Ганди принял решение о направлении на остров военного контингента численностью 50 тысяч солдат для «поддержания правопорядка». Это решение вызвало резкую реакцию со стороны сепаратистов из группировки «Тигры освобождения Тамил Илама» (ТОТИ), которые уже заявили, что будут рассматривать индийские войска не как миротворцев, а как оккупантов.

Конфликт на Шри-Ланке между тамильским меньшинством и сингальским большинством длится уже более десяти лет. За это время остров превратился в арену жестоких столкновений, террористических актов и военных операций. Тысячи мирных жителей погибли, десятки тысяч стали беженцами. Правительство Индии, исторически поддерживающее тамильское население, теперь оказывается в роли арбитра, однако готовность сторон к компромиссу остаётся под большим вопросом.

Советский Союз и лично Генеральный секретарь ЦК КПСС товарищ Михаил Горбачёв призывают все стороны конфликта воздержаться от дальнейшей эскалации и сесть за стол переговоров. «Нет и не может быть военного решения межнациональных противоречий — только диалог и взаимное уважение способны привести к прочному миру», — подчеркнул советский лидер.

Для Дели этот год стал особенно напряжённым в военном отношении. В апреле индийские войска совместно с советскими военными специалистами провели операцию по денуклеаризации Пакистана, ликвидировав ядерные объекты, угрожавшие безопасности региона. В августе же в Гималаях вновь вспыхнул пограничный конфликт с Китаем, унёсший жизни солдат с обеих сторон. Индо-китайские противоречия, тлеющие с 1962 года, в последние месяцы обострились до предела, а риторика Пекина и Дели становится всё более жёсткой.

С точки зрения редакции, полномасштабная война между двумя ядерными державами — Индией и Китаем — маловероятна. Однако даже локальные столкновения и нарастающая конфронтация не служат делу консолидации прогрессивных сил в борьбе против мирового империализма. СССР, как оплот мира и социализма, будет и впредь прилагать все усилия для урегулирования конфликтов дипломатическим путём, не допуская дальнейшего кровопролития.

— Ты знаешь, а я не просто так к тебе прилетела на край Европы, — Диана лежала рядом, накинув сверху простыню, и задумчиво водила ноготком по моей груди. В номере было откровенно прохладно, прижимистые европейцы, как обычно, экономили на отоплении, да и энергоэффективность построенных после Второй мировой зданий вызывала серьезные вопросы. Нет, французы, конечно, молодцы, восстановили город после его практически полного разрушения в 1944 году красиво, но вот насчет функциональности… Все же советский подход тут мне нравился гораздо больше.

— Не потому что я такой альфа-самец, просто при мысли о котором у тебя поневоле трусики начинают сползать на щиколотки?

— Фу, пошляк, — маленький кулачок ткнул меня в бок. Со всеми этими разъездами график тренировок откровенно пошел известным маршрутом, и на боках появился лишний килограмм. Или два. Не критично, но неприятно. Впрочем, кажется, француженка на это внимания особого не обратила. — Я не об этом.

— А о чем?

— Меня попросили устроить с тобой встречу.

— Тебе не кажется, что ты рано начинаешь манипулировать мною с помощью секса? Мужчину нужно сначала качественно опутать своими сетями, а уж потом тащить. Деловая встреча с советским генсеком стоит больше, чем одна ночь, — я перевернулся на бок и, быстро склонившись над женщиной, ухватил губами сосок приятно округлой груди. Вот ведь генетика какая штука — двое детей у женщины, а грудь совсем не потеряла форму.

— Я все отдам, все долги погашу, хочешь сегодня, хочешь завтра, — судя по изменению голоса, отдавать долги француженка готова была начать прямо сейчас, хоть мы вроде бы только закончили. Ну, откровенно говоря, я был не готов, все же не 15 лет телу, нужна передышка между заходами. — Но когда ты узнаешь, о ком я говорю, все претензии отпадут, я уверена.

— И кто же этот достойный человек.

— Бэрни Экклстоун.

— А… этот пройдоха, — я слегка поморщился, калибр личности там был, конечно… сомнительный.

— Знаешь его?

— Слышал. Человек, который стырил целую гонку, став ее владельцем через какую-то мутную схему.

— О! — Диана явно не смутилась такой характеристике Экклстоуна, — ты в курсе, отлично, это облегчает дело. Он хочет с тобой встретиться по поводу проведения этапа «Формулы-1» в СССР.

— Интересная идея, — история повернулась странным образом, и Гран-при Венгрии, которое должно было стартовать как раз в 1986, тут почему-то не случилось. Я, по правде сказать, не интересовался до этого причинами, а вот сейчас даже любопытно стало, что поменялось по сравнению с эталонной историей. В целом ничего против я не имел, вполне достойное зрелище, уж точно не хуже футбола какого-нибудь.

— Он говорил, что пытался продвинуть ее при прежнем генсеке, но понимания не нашел, с ним фактически никто и разговаривать не стал даже.

— Ну это понятно, — я пожал плечами. — С таким пройдохой разговаривать… Нужно иметь специфические взгляды на жизнь.

В этом смысле советская партэлита была поразительно чопорной. Причем чопорной по-своему, по-коммунистически. С одной стороны, с простыми тружениками завода или колхоза генсек вполне мог общаться накоротке и здороваться за руку, — при том что никакой пользы от этого, кроме репутационной, да и она сомнительна, откровенно говоря, в этом не было, — а вот с крупным западным бизнесменом пообщаться, что вполне может реальную выгоду принести, тут хрена с два.

— То есть ты не против.

— В целом — не против. Когда?

— Он сказал, что прилетит в любую точку мира по первому же звонку, — хмыкнула женщина, видимо разделяя мое мнение о хозяине «Формулы-1» как об изрядном пройдохе.

— Завтра я буду в Берлине. Дня три там проведу, вероятно. Пусть прилетает, пообщаемся.

Забавно, как в эти времена темп жизни — значительно более медленный, чем в 21 веке, — отражался в том числе и на визиты первых лиц. В будущем как было: прилетел какой-то там президент к своему коллеге, пообщались они и улетел он чуть ли не тем же днем. Случаи, когда на несколько дней задерживались, уже должны были какой-то повод иметь: конференция какая-то или саммит.

Здесь же вот такие однодневные визиты скорее были редкостью. Если прилетал политик, то уже на 2–3 дня. Вон Хрущев в свое время по США вовсе добрых две недели колесил. Или Фидель в СССР — то же самое.

— Уже завтра? — В голосе женщины послышались слегка разочарованные нотки. — Я надеялась провести с тобой еще день.

— К сожалению, мое время мне не принадлежит. Да и я, в отличие от тебя, женат, во всяком случае официально, у нас не принято, чтобы члены Политбюро разводились, поэтому боюсь, что выйти с тобой в общество у нас не получится, — я усмехнулся, представив себе заголовки западных газет со мной и Дианой на первых полосах. А что мне товарищи по партии скажут… За аморалку, конечно, партбилет не заберут, но нервов потерпят целую кучу. Даже не за то, что изменял — это как раз дело житейское, — а за то, что попался.

— Обещала ведь себе никогда не связываться с женатыми, — Диана встала, простынь осталась лежать на постели, позволив мне без всяких помех любоваться обнаженным телом. Вышла из спальни в гостиную, хлопнула дверцей небольшого установленного там холодильника. Мне, естественно, по всем предписаниям было строго-настрого запрещено употреблять что-то из непроверенного ребятами «девятки», но то мне. — А не дурно обслуживают коммунистических диктаторов.

Женщина вернулась, держа в одной руке бутылку какого-то вина, в другой — бокалы.

— Ну уж точно не хуже, чем капиталистических принцесс и миллионеров…

Вино в итоге мы так и не попили, не до того было.

С Экклстоуном мы пересеклись в ресторане напротив Бранденбургских ворот. Благо тут мне пошли навстречу — с другой стороны, иных вариантов я даже представить себе не мог — и выделили небольшой закрытый кабинет, где можно было переговорить с британцем без посторонних глаз.