Ключ Руна (СИ) - Изотов Александр - Страница 17

Одет он был в махровый домашний халат, красный и расписанный розовыми сердечками, и в одной руке держал чашку с густо пахнущим кофе, а в другой толстую трость с серебристым набалдашником. Ей же он мне и пригрозил:

— Где деньги, Грецкий⁈

Я слегка опешил, а Захар тут же раскланялся:

— Не велите серчать, господин Древнёв…

— Я не с тобой говорю, огрызок! — рявкнул эльф, потрясая тростью, — Грецкий, ты задолжал мне уже за два месяца!

Смотреть снизу вверх было не совсем удобно, но сердитый «дворецкий», как я его мысленно нарёк, неожиданно сконфузился, что-то заметив в моём взгляде. Про себя же я подумал, что два месяца — это ведь ещё неплохо. Я думал, у моего протеже дела были гораздо хуже.

Хотя вполне может быть, что эти проблемы разруливал мой слуга…

— Захар, а как его? — спокойно спросил я, кивнув в сторону «дворецкого».

— Эдуард Вениаминович, ваше благородие, — шепнул мой слуга, — Но вы же никогда…

— Эдуард… — задумчиво повторил я, стиснув плечо Захара, чтоб тот замолчал, — А сколько должны?

— Почитай, что тридцать рублей.

Я присвистнул. Конечно, этот Эдуард всё слышал, но мне было наплевать. Не на долг, это дело святое, а на его реакцию.

Вот на что мне было точно не наплевать, так это на чашку кофе в его руках. Ох, на хре-е-ен, это же божественный запах, который дурманил и просто сводил с ума. Пить кофе поздним вечером, конечно же, моветон, но сегодня был не самый обычный день.

И, особо уже не заботясь, что подумает хозяин дома, я взял из его рук чашку с горячим напитком и, зажмурившись от удовольствия, пригубил. Боже, как прекрасно!

Дворецкий, как я его про себя прозвал, так и застыл с отвисшей челюстью. Да и мой Захар, видимо, тоже сильно удивился…

Я глотнул ещё, чувствуя, как бодрящий напиток падает в желудок, словно манна небесная, и как волны блаженства растекаются по всему телу. Вот это я понимаю настоящее волшебство.

Какие, к человечьей бабушке, гномы, орки и эльфы? Кофе с молоком!

— Охренеть, какой вкусный кофе, — не выдержал я, замычав от удовольствия.

— Эээ… — только и протянул эльф, — Да ему же цена…

— Захар, тридцать рублей отдай.

— Слушаюсь.

Кофе, хоть и был горячим, исчез в моём желудке за мгновение, и я быстро вернул опустевшую чашку в ладонь, в которой уже лежали монеты и которую дворецкий так и не опустил. Он лишь растерянно глянул на свою руку и едва успел перехватить чашку.

— Эдик, в расчёте? — спросил я.

Теперь у того даже челюсть отвисла…

— В расчёте? — только и промямлил он, — Эдик?!!

— За этот месяц будет, но попозже. Уж пару недель-то потерпит?

Тот растерянно кивнул, и я, добродушно похлопав его по плечу, прошёл мимо и потянул за собой опешившего Захара. Осталось надеяться, что я не превысил лимит на волнение вселенского эфира от удивления, и таинственные «жнецы» не ринутся тут же в этот мир.

Оставив позади хозяина, чешущего репу тростью, мы поднялись по скрипучей лестнице. Сравнивать этот клоповник мне было не с чем, но дому явно требовался ремонт.

И, пока мы шли к нашей комнате по длинному и тёмному коридору, который мне сразу не понравился, я думал…

Я не то чтобы спешил как-то избавиться от общества Дарьи Никитичны. Просто чувствовал, что моя психика с трудом выдерживает все события прошедшего дня, и мне требовалась передышка.

С моим наспех придуманным враньём я себя чуть не закопал, но если бы за самим Платоном Игнатьевичем не было какого-то косяка — а это ведь он не усмотрел за княжной, которая свалила в лес за зверем — то я бы так легко не отделался. Возможно, мой наглый экспромт, наоборот, меня и спас.

Почему ему нужно было признание? Княжна дала личную клятву, а мы вдруг нашли лазейку? Этого я не знал…

Но, чувствую, моя легенда удачно легла на характер княжны, и, скорее всего, такие проделки были вполне в её духе. Значит, она реально могла притвориться воином и подзаработать, сопровождая кого-нибудь. Просто от скуки или назло Платону Игнатьевичу…

А ещё я чувствую, что с первого же дня, как оказался в этом мире, ввязался в какую-то мутную историю. Двое головорезов, якобы подосланные моей дражайшей тётушкой, хотели меня убить. Вдобавок, кажется, я предотвратил покушение на здешнюю княжну… Ведь не просто так воевода спросил про зверя, не почувствовал ли я что-то странное?

Я сознательно не сказал про чёрный знак, который увидел на груди волка. Надо для начала выяснить, какие способности для Видящих нормальны, а потом уже втираться в доверие к Платону Игнатьевичу. А то не хотелось бы сболтнуть лишнего и закончить новую жизнь в яме, где меня похоронят вместе с секретами рода Ростовских. Хотя нет, речь же вроде шла о бароне Демиденко, который заправляет тут всем в Качканаре?

Короче, не знаю, чьи я руны вижу. Но никто не должен знать, что я их вижу.

И всё же…

И всё же я чувствовал, что мне всё это начинает нравиться. Эта зелёная задница, обладателем которой я стал, так легко притягивала неприятности, что мне даже стало завидно.

Может, я ещё не осознал всей реальности происходящего? А может, в прошлой жизни я пережил такое, что всё происходящее сейчас казалось лишь весёлым приключением?

Но я потихоньку ощущал душевный зуд, который заставлял меня уже набрасывать дальнейшие планы. Проблемы требовали немедленного… ну-у-у, почти немедленного решения.

Меня так и порывало отправиться в Пермь к тётке и выяснить отношения. Затем добраться до непутёвого бати и спросить, а какого хрена он бросил любимую жёнушку с сыном?

Кстати, а добираться-то на чём? Я уже понял, что тут есть поезда, раз есть поговорка про «вагон и тележку», но до станции тоже как-то надо ведь доехать… Значит, не так уж глуп был ранний Грецкий, если до последнего цеплялся за карету. И придётся нам её с Качканара-то возвращать, пока ушлые горожане не растащили. Тем более, княжна денег чутка подкинула, уж колесо как-нибудь приделаем.

А ещё я действительно думал об этой княжне, и что, если я не воспользуюсь тем, как наши судьбы сплелись, это будет глупо. Да и вообще, она мне явно очень и очень понравилась. Зелёная вся такая…

Но это всё эмоции, которыми моё двадцатилетнее фисташковое тело сейчас буквально фонтанировало. Кстати, ещё нельзя было забывать о предупреждении Дра’ама, что всё это веселье могут оборвать какие-то жнецы, и мне нужно готовиться их встретить.

Как готовиться? Стать сильнее?

Ну, я так подозреваю, мой новоявленный статус Видящего — это уже маленький шажочек к силе. Кстати, надо бы получше выяснить, что это за таинственная «ярь», о которой все вокруг говорят, и которая, судя по всему, позволяет этим всем вокруг творить чудеса…

Я услышал и увидел сегодня многое. О яродеях… О том, что я Жалованный… О пресловутой яри… А ещё прозвучала какая-то варь, и эта самая варь, насколько я понял, это краска, с помощью которой рисуют руны.

Руны на коже орков, руны под ногами гномов. Гномьи руны на сапогах подосланного убийцы, и гномьи руны на яроходной телеге. Эльф тот, которого топором перерубило, тоже был раскрашен какими-то рунами, но их я видел почему-то обычным зрением.

Всё это крутилось в голове и не желало складываться в картинку. А Захар, у которого я всё осторожно пытался что-то выпытать, сам либо ничего не знал, либо был уверен, что я и так всё знаю. Тем более, мне ещё и не все вопросы можно было задавать — мало ли кому слуга по глупости сболтнёт?

Мастер Зот предупредил меня, что знания о дворянских рунах — табу. При этом о рунах знают все вокруг, а значит, есть ширпотребные символы для народных масс, а есть секретные. И мне для начала надо научиться хотя бы их различать и читать.

Все мои размышления вылетели из головы, когда мы дошли до двери в конце коридора. Захар как раз взял со стены фонарь-колбу, нажал пальцем на золотую руну, просто нарисованную на бронзовом донце, и внутри колбы затеплился огонёк.