Оракул с Уолл-стрит 9 (СИ) - Тыналин Алим - Страница 8

Брисбен усмехнулся:

— С участием экспертов?

— Естественно, — улыбнулся я. — Кто лучше губернатора Рузвельта может объяснить простым людям, что происходит с их страной?

— А что насчет оппозиции? — спросила Хелен Рид. — Они же не будут сидеть сложа руки.

— Конечно не будут. — Я встал и прошелся по кабинету. — Они попытаются нас дискредитировать, создать контрматериалы, возможно, даже применить давление.

— Какое давление? — поинтересовался Брисбен.

— Экономическое. Банки могут отозвать кредиты у газет, рекламодатели — отказаться от размещения объявлений. — Я остановился у окна. — Поэтому нам нужна подушка безопасности.

— В виде ваших рекламных контрактов?

— Именно. Пятьдесят тысяч долларов для «Herald Tribune», по десять-пятнадцать для местных газет, по двадцать для радиостанций. — Я обернулся. — Этого достаточно, чтобы пережить экономическое давление.

Хелен Рид задумчиво кивнула:

— А если давление будет не только экономическим?

— Тогда у нас есть еще один козырь, — улыбнулся я. — Брисбен знает, как организовать утечки компрометирующих материалов в самый подходящий момент.

Брисбен многозначительно улыбнулся:

— Да, у меня есть интересная коллекция документов о финансовых махинациях некоторых уважаемых граждан.

— Шантаж? — возмутился Брисбен.

— Артур, это называется взаимное сдерживание, — поправил я. — Они не трогают нас, мы не трогаем их. Классический принцип дипломатии.

— Но мы же не дипломаты!

— Мы воины информационной войны. А в войне действуют другие правила. — Я вернулся к столу. — Итак, господа, мы пришли к соглашению?

Хелен Рид переглянулась с Брисбеном:

— Нам нужно время на размышления.

— Времени у нас немного, — предупредил я. — Каждый день промедления играет на руку нашим противникам. Но я понимаю вашу осторожность.

Я собрал документы и убрал их в портфель:

— Даю вам неделю. За это время можете проверить подлинность документов, обдумать предложение, посоветоваться с коллегами.

— А что если мы откажемся? — спросил Брисбен.

— Тогда найду других партнеров. — Я пожал плечами. — Артур, честных журналистов в Америке больше, чем может показаться. Просто не все из них работают в крупных изданиях.

Брисбен встал:

— Мистер Стерлинг, а могу я задать личный вопрос?

— Конечно.

— Зачем вам всё это? У вас есть деньги, положение, успешный бизнес. Зачем рисковать всем ради политики?

Я остановился у двери и обернулся:

— Знаете, Брисбен, есть вещи дороже денег. Есть вещи важнее личного успеха. — Я посмотрел на каждого из них. — Иногда человек просто обязан делать то, что считает правильным. Даже если это опасно.

— И вы считаете правильным вмешиваться в выборы?

— Я считаю правильным не давать банкирам покупать выборы, — поправил я. — Разница колоссальная.

Выйдя из редакции, я почувствовал странное облегчение. Первый шаг был сделан. Теперь оставалось дождаться ответа и надеяться, что честность окажется сильнее страха.

Но в глубине души я знал, что ответ будет положительным. Потому что в 1931 году в Америке еще оставались люди, которые верили в правду больше, чем в деньги.

Хотя и не намного больше.

Через два дня утро началось с победного грохота. О’Мэлли ворвался в мой кабинет с охапкой газет, словно римский гладиатор, несущий трофеи с поля битвы.

— Босс, посмотрите на это! — Он разложил газеты на столе веером. — Мы их достали!

«New York Herald Tribune» красовалась заголовком во всю первую полосу: «ТАЙНЫЕ КУКЛОВОДЫ АМЕРИКАНСКОЙ ПОЛИТИКИ». Чуть меньшими буквами шел подзаголовок: «Банкиры с Уолл-стрит выбирают президента за американских граждан».

— Хелен Рид не подкачала, — пробормотал я, разворачивая газету.

Статья Артура Брисбена занимала целых три колонки. Он не просто пересказал наши документы, он превратил их в настоящее журналистское расследование. Фотокопии банковских переводов, выдержки из протоколов «Лиги защиты конституции», цитаты из закрытых встреч сторонников Ритчи. Все подано так, что даже неграмотный докер понял бы: кто-то пытается купить выборы.

— А остальные? — спросил я, кивнув на другие газеты.

— «Newark Evening News» — заголовок «КТО ФИНАНСИРУЕТ ВАШЕГО КАНДИДАТА?» «Philadelphia Inquirer» — «СЕКРЕТНЫЕ ДЕНЬГИ В ПОЛИТИКЕ». — О’Мэлли зачитывал, как школьник, получивший пятерку за сочинение. — И это только в крупных изданиях.

— Впечатляет. А как дела в регионах?

О’Мэлли показал другие газеты:

— Двенадцать местных газет опубликовали материалы вчера вечером. «Youngstown Vindicator» дала заголовок «БАНКИРЫ ПРОТИВ РАБОЧИХ». «Milwaukee Journal» — «ВОСТОК ПРОТИВ СРЕДНЕГО ЗАПАДА». «Cedar Rapids Gazette» просто написала: «НАС ОБМАНЫВАЮТ».

— Реакция читателей?

— Телефоны в редакциях не замолкают с шести утра. — О’Мэлли продолжал торжествующе ухмыляться. От радости он перестал хромать. — В Огайо конгрессмен Дженкинс уже потребовал расследования «иностранного влияния на американские выборы». В Висконсине местный профсоюз сталеваров принял резолюцию против «банковской диктатуры».

Я откинулся в кресле, чувствуя странное удовлетворение. Наконец-то правда начинала работать. Но это только первая волна атаки.

— А какие новости от наших друзей-оппонентов?

— Сенатор Ритчи уже выступил с заявлением, — ирландец достал утреннюю сводку телеграфных агентств. — Назвал публикации «злобной клеветой» и «попыткой дестабилизировать демократический процесс».

— Звучит убедительно?

— Как речь человека, которого поймали с рукой в чужом кармане, — усмехнулся помощник. — Слишком много эмоций, мало фактов.

— Отлично. Значит, наши документы их серьезно напугали. — Я постучал пальцем по подлокотнику кресла. — А теперь самое время нанести второй удар.

За окном уже кипела обычная утренняя жизнь Уолл-стрит. Клерки спешили в офисы, мальчишки-посыльные носились между зданиями, автомобили протискивались между конными повозками.

— Пора переходить к радио. Сколько станций готовы к сотрудничеству?

— Десять станций в семи городах. WJZ здесь, в Нью-Йорке, готова начать уже сегодня.

— Превосходно. Организуй встречу с их директором программ. Скажите, что у нас есть предложение о серии «образовательных передач».

— Какого характера?

— «Американская экономика в переломный момент». Эксперты объясняют простым людям, что происходит с их страной. — Я повернулся к окну. — И кто пытается ими манипулировать.

Через час мы ехали по Бродвею к зданию радиостанции WJZ.

Эдвард Клэп, директор программ WJZ, оказался нервным человеком лет сорока с вечно дергающимся левым глазом. Радиобизнес в 1931 году еще не приносил больших денег, и Клэп явно нуждался в дополнительном финансировании.

— Мистер Стерлинг, — сказал он, усаживая нас в своем тесном кабинете, — Мне рассказали о вашем предложении. Очень интересно, очень… эм, патриотично.

— Мистер Клэп, — ответил я, — радио — это будущее. Люди больше не хотят читать длинные статьи в газетах. Они хотят слышать живой голос, который объяснит им сложные вещи простым языком.

— Полностью согласен. Но понимаете, образовательные программы не очень популярны у наших слушателей. Они предпочитают музыку, развлечения…

— Именно поэтому мы готовы спонсировать передачи. — Я достал из портфеля чек. — Двадцать тысяч долларов за полгода еженедельных программ.

Глаз Клэпа перестал дергаться. Двадцать тысяч долларов для радиостанции — это годовой бюджет.

— Это очень щедро, мистер Стерлинг. А кто будет выступать экспертом?

— У нас есть несколько кандидатур. Губернатор Рузвельт согласился принять участие в первой передаче.

— Губернатор Рузвельт? — Клэп чуть не подавился кофе. — Франклин Д. Рузвельт?

— Именно он. Думаю, ваши слушатели будут заинтересованы услышать мнение одного из самых успешных губернаторов страны об экономических проблемах.

Клэп быстро считал в уме потенциальную аудиторию. Рузвельт на радио — это сенсация, которая привлечет тысячи новых слушателей.