Оракул с Уолл-стрит 8 (СИ) - Тыналин Алим - Страница 6

— Они перехватили мою сделку с Хьюзом, предложив на два миллиона больше.

— Понятно. — Вандербильт встал и подошел к окну. — Знаете, что мне сказал мой лондонский банкир? Что за этой компанией стоит некий Роберт Морган. Американец, но последние два года жил в Европе. Имеет связи с крупными швейцарскими банками.

Новая информация о Моргане. Европейское прошлое объясняло его международные связи и финансовые ресурсы.

— А что еще известно об этом Моргане?

— Немного. Появился в европейских финансовых кругах около года назад. Очень успешно провел несколько операций на лондонской бирже. — Вандербильт вернулся в кресло. — Но британцы считают его слишком агрессивным. Говорят, он не просто зарабатывает деньги, а целенаправленно вытесняет конкурентов. Чем-то его стиль напоминает ваш, кстати.

— Интересно, — пробормотал я. — А не упоминали ли ваши лондонские знакомые, планирует ли он возвращение в Америку?

— Напротив. Мой банкир сказал, что Морган уже здесь. Прибыл в Нью-Йорк два месяца назад и активно налаживает деловые связи.

Получается, Морган появился в Америке совсем недавно, когда мои дела вертелись вокруг войны с Continental Trust и против Марранцано. Совпадение или целенаправленные действия?

— Корнелиус, — сказал я, — не могли бы вы связаться со своими лондонскими контактами и выяснить больше об этом Моргане? Какие операции он проводил в Европе, с кем сотрудничал, кто его финансировал?

— Конечно. У меня есть надежные люди. — Вандербильт достал записную книжку и сделал пометку. — Думаете, он представляет серьезную угрозу?

— Возможно. Пока слишком мало информации для окончательных выводов.

— Понимаю, — кивнул Вандербильт. — Кстати, а что вы знаете о Барнарде Барухе?

Имя Баруха заставило меня насторожиться. Если Морган пытается привлечь на свою сторону самого влиятельного финансового советника в Вашингтоне, ситуация становится серьезнее.

— Барух? А что с ним?

— Слышал, что кто-то активно ищет знакомства с ним. Предлагает очень привлекательные условия сотрудничества. — Вандербильт понизил голос. — Мой друг из Государственного департамента упоминал, что Барух получил несколько заманчивых предложений от новых игроков на финансовом рынке.

Это меняло все. Если это Морган и если он действительно пытается привлечь Баруха, мне нужно действовать быстро.

— Корнелиус, — сказал я, внезапно придя к решению, — не могли бы вы познакомить меня с Барухом?

— Вполне возможно. Мы служили вместе в военном комитете во время войны. — Вандербильт задумался. — Но Барух очень осторожен в выборе новых знакомых. Нужен весомый повод для встречи.

— Какой, например?

— Благотворительность всегда срабатывает. Барух активно поддерживает образовательные программы для ветеранов войны. — Вандербильт оживился. — А что если мы организуем совместный благотворительный проект? Вы, я, Роквуд и Барух. Фонд помощи инвалидам войны или что-то в этом роде.

Идея показалась блестящей. Благотворительность как предлог для знакомства с самым влиятельным финансистом страны.

— Отличная мысль, — согласился я. — Сколько времени потребуется на организацию?

— Неделя, максимум две. Я свяжусь с Барухом, предложу встретиться для обсуждения совместного проекта. — Вандербильт встал. — Скажу, что у нас есть молодой банкир с интересными идеями и готовностью вложить серьезные средства.

Мы попрощались, договорившись встретиться через несколько дней для продолжения обсуждения канадского проекта. Но главным результатом встречи стала возможность познакомиться с Барухом раньше, чем до него доберется Морган.

Покидая особняк Вандербильта, я уже строил планы предстоящей встречи с легендарным финансистом. В игре с невидимым противником каждый новый союзник мог оказаться решающим.

Следующие три дня я посвятил подготовке к встрече с Барухом. Нельзя просто прийти и рассказать о своих подозрениях относительно Моргана. Нужен продуманный план, который позволил бы не только познакомиться с влиятельным финансистом, но и убедить его в серьезности угрозы.

Первым делом я связался с О’Мэлли.

— Патрик, мне нужна информация о благотворительных интересах Барнарда Баруха, — сказал я ему в понедельник утром. — Все, что можешь найти. Какие организации он поддерживает, сколько жертвует, кого из благотворителей знает лично.

— Понял, босс. Я сделаю несколько звонков.

К вечеру О’Мэлли принес подробный отчет. Барух активно финансировал программы профессиональной реабилитации для ветеранов войны, особенно тех, кто получил увечья в окопах Франции. Его личный фонд выделял до полумиллиона долларов ежегодно на создание рабочих мест для инвалидов.

Во вторник я встретился с директором одного из крупнейших госпиталей для ветеранов в Нью-Йорке. Доктор Генри Кларксон, человек лет пятидесяти с седой бородой и усталыми глазами хирурга, охотно рассказал о проблемах пациентов.

— Мистер Стерлинг, — сказал он в кабинете, заваленном медицинскими журналами, — главная проблема не в лечении, а в том, что происходит после. Человек теряет ногу или руку, проходит реабилитацию, а потом… Кто захочет нанять на работу калеку?

— А какие специальности они могли бы освоить?

— Телефонные операторы, счетоводы, машинистки, — перечислил доктор Кларксон. — Работа, которая не требует физической силы, но нуждается в умственных способностях. Наши мальчики не глупые, просто покалеченные.

— Сколько средств потребовалось бы для создания учебного центра при госпитале?

— Двести пятьдесят тысяч на оборудование, еще сто тысяч на содержание в первый год. — Доктор оживился. — Мы могли бы обучать по сто человек одновременно.

В среду я встретился с Вандербильтом в его клубе.

— Корнелиус, я готов, — сказал я. — Предлагаю создать Фонд профессиональной реабилитации ветеранов. Начальный капитал миллион долларов. Я вношу двести пятьдесят тысяч, вы столько же, возможно Роквуд также согласится. Остальное пусть добавит Барух, если заинтересуется.

— Серьезные деньги, — кивнул Вандербильт. — Но идея стоящая. Я уже говорил с Барухом по телефону. Он согласился встретиться в пятницу в своем офисе.

— Отлично. А что насчет европейской информации о Моргане?

— Мой лондонский банкир обещал прислать подробный отчет к концу недели. Пока что известно только, что Морган недавно провел несколько успешных операций с немецкими промышленными акциями.

В четверг вечером я окончательно отработал стратегию. План состоял из трех этапов.

Сначала заинтересовать Баруха благотворительным проектом, затем в процессе обсуждения деловых вопросов упомянуть о странной активности новых игроков на рынке, и только в конце, если атмосфера сложится благоприятно, прямо предупредить об угрозе со стороны Моргана.

В пятницу утром, одевшись в лучший темно-синий костюм и отполировав ботинки до зеркального блеска, я отправился в офис Барнарда Баруха на Уолл-стрит, 111. Легендарный финансист занимал весь верхний этаж тридцатиэтажного здания, откуда открывался великолепный вид на гавань и статую Свободы.

Барух встретил нас с Вандербильтом в своем кабинете, просторном помещении со строгой деловой мебелью и стенами, увешанными фотографиями с президентами и европейскими лидерами. В свои пятьдесят восемь лет он сохранял внушительную фигуру и пронзительный взгляд человека, привыкшего принимать решения, от которых зависят судьбы государств.

— Мистер Стерлинг, — сказал он, пожимая мне руку, — Я много слышал о ваших успехах в финансовых и банковских делах. Говорят, вы заинтересованы в благотворительности?

— Именно так, мистер Барух. Я считаю, что успешные люди обязаны помогать тем, кто пострадал, защищая нашу страну.

Следующие полчаса мы обсуждали детали создания Фонда профессиональной реабилитации. Барух проявил искренний интерес, задавал детальные вопросы о методах обучения и трудоустройства ветеранов. Когда я упомянул о готовности вложить четверть миллиона долларов, его брови удивленно поднялись.