Оракул с Уолл-стрит 8 (СИ) - Тыналин Алим - Страница 30

Мы сели за стол друг напротив друга. О’Брайен налил виски в три стакана из бутылки «Джемесон», жест ирландского гостеприимства, но глаза его оставались холодными.

— Значит, вы тот самый банкир, который думает, что может покупать и продавать Бостон, как акции на вашей бирже, — О’Брайен отпил виски и пристально посмотрел на меня. — Интересно послушать, что скажете в оправдание.

— Мистер О’Брайен, боюсь, у вас неверное представление о моей деятельности, — ответил я, стараясь говорить спокойно. — Я финансист, а не гангстер. Мои интересы в Бостоне ограничиваются банковскими операциями.

О’Брайен хмыкнул:

— Банковскими операциями? — Он открыл папку и достал несколько фотографий. — Вот вы выходите из ресторана «Луккезе» в компании Альберта Анастасии. Вот встречаетесь с Майером Лански в отеле «Астор». А это ваш помощник, — он указал на О’Мэлли, — передает конверт с деньгами лейтенанту Лучиано.

Доказательства были неопровержимыми. О’Брайен располагал детальной информацией о моих связях с Комиссией.

— Вы правы, я сотрудничаю с этими людьми, — признал я. — Но исключительно в финансовых вопросах. Отмывание денег, инвестиции, банковские операции. Никакого участия в территориальных разборках или рэкете.

— А какая разница? — О’Брайен ударил кулаком по столу. — Ваши деньги финансируют итальянскую экспансию. Каждый доллар, который вы отмываете для Лучиано, это пуля, направленная в сердце ирландского рабочего.

Он встал и подошел к карте доков:

— Тридцать лет мои люди грузили корабли в этом порту. Тридцать лет ирландские семьи кормились с этих причалов. А теперь итальянцы хотят отобрать у нас последнее, контроль над грузовыми операциями.

— Но ведь я не участвую в захвате доков, — возразил я. — Мои операции связаны с банками, а не с портами.

О’Брайен повернулся ко мне:

— Не участвуете? А кто финансирует покупку Анастасией складов на пирсе двадцать три? Кто предоставил Лучиано кредит на подкуп портовых чиновников? — Он достал еще один документ. — Я знаю о переводе восьмисот тысяч долларов через ваш банк на счета «Восточной торговой компании». Фирмы-прикрытия для итальянских операций в доках.

Проклятье. О’Брайен знал даже о тайных финансовых схемах. У него источник либо в моем банке, либо среди людей Комиссии.

— Хорошо, — сказал я. — Допустим, часть моих операций косвенно способствует итальянской экспансии. Что вы предлагаете?

О’Брайен вернулся за стол и сел, пристально глядя мне в глаза:

— Три простых условия, мистер Стерлинг. Первое. Немедленное прекращение всех финансовых операций с итальянскими семьями. Никаких кредитов, никакого отмывания денег, никаких инвестиций.

— Это лишит меня половины доходов, — возразил я.

— Второе условие, — продолжал О’Брайен, не обращая внимания на мои слова. — Передача контроля над портовыми операциями ирландскому профсоюзу. Все склады, принадлежащие итальянским фирмам-прикрытиям, переходят к «Братству докеров Святого Патрика».

— А третье условие?

— Компенсация за ущерб, нанесенный ирландскому сообществу вашей поддержкой итальянцев. Пятьсот тысяч долларов на строительство школы, больницы и рабочих общежитий в Южном Бостоне.

Я быстро подсчитал. Прекращение сотрудничества с Комиссией, потеря портовых активов и полмиллиона долларов компенсации. О’Брайен требовал полной капитуляции.

— А если я откажусь?

О’Брайен усмехнулся, и шрам на его лице исказился:

— Сегодня взорвали одну вашу сейфовую камеру. У вас есть филиалы в Нью-Йорке, Филадельфии, Чикаго. Динамита у нас хватит на все.

— Вы угрожаете терроризмом?

— Я предлагаю справедливость, — холодно ответил О’Брайен. — Ирландцы построили этот город своими руками. Мы не позволим итальянским королевкам и их банкирам превратить Бостон в сицилийскую провинцию.

О’Мэлли заерзал на стуле. Я понимал его беспокойство, переговоры превращались в ультиматум, а О’Брайен явно не настроен на компромиссы.

— Мистер О’Брайен, — сказал я осторожно, — возможно, мы сможем найти промежуточный путь. Я готов сократить сотрудничество с итальянскими семьями и инвестировать в развитие ирландских районов. Но полный разрыв с Комиссией поставит под угрозу мою личную безопасность.

— Ваша безопасность не моя проблема, — отрезал О’Брайен. — У вас есть неделя на размышления. Семь дней, чтобы выбрать, ирландское братство или итальянское золото.

Он встал, показывая, что аудиенция окончена:

— А если через неделю ничего не изменится, то следующий взрыв будет не в банке, а в вашем нью-йоркском особняке. И пострадаете не только вы, мистер Стерлинг.

Угроза была вполне определенной. О’Брайен знал мой адрес и готов применить насилие против меня лично.

— Как я смогу связаться с вами для передачи решения? — спросил я.

— Через Макбрайда. Он передаст сообщение, — О’Брайен указал на дверь. — А теперь убирайтесь с ирландской земли. И помните, мы наблюдаем за каждым вашим шагом.

Мы спустились вниз и вышли на улицу. Холодный ветер с залива пронизывал до костей. О’Мэлли завел мотор и быстро направил машину к выезду из доков.

— Босс, — сказал он, когда мы отъехали на безопасное расстояние, — этот человек не блефует. Взрыв банка был только началом.

— Понимаю, Патрик. Но его требования неприемлемы. Разрыв с Комиссией означает объявление войны Лучиано и Анастасии. А это еще опаснее ирландского динамита.

Впереди показались огни центра Бостона. Через час мы будем в поезде, возвращаясь в Нью-Йорк. Но проблема поедет с нами. Колин О’Брайен превратил локальный конфликт в ультиматум, от которого зависела не только моя финансовая империя, но и жизнь.

Война между ирландцами и итальянцами за контроль над Бостоном стала неизбежной. И я оказался в самом центре этого конфликта, не имея возможности уклониться от выбора стороны.

Отель «Паркер Хаус» встретил нас приглушенным светом газовых ламп в холле и запахом полированного дерева. Портье, пожилой мужчина с седыми усами, вежливо поклонился при нашем появлении.

— Мистер Стерлинг? Для вас оставили послание, — он протянул мне небольшой конверт из дорогой бумаги. — Джентльмен сказал, что это срочно.

— Какой джентльмен? — спросил О’Мэлли, инстинктивно напрягшись.

— Элегантный господин средних лет, в дорогом пальто. Говорил с легким английским акцентом. Оставил конверт час назад и сразу ушел.

Я взял послание. На конверте не было ни моего имени, ни обратного адреса, только восковая печать с незнакомым гербом. Внутри оказался лист бумаги с напечатанным на машинке текстом:

«Мистер С. Полагаю, наши интересы пересекаются чаще, чем вы думаете. Предлагаю обсудить взаимовыгодное сотрудничество завтра в 14:00. Отель Коплей-Плаза, номер люкс 412. Приходите один, так будет безопаснее для обеих сторон. J. R. M.»

Под текстом была странная подпись: три цифры, соединенные тире 1837−1913–1931.

— Что это значит? — О’Мэлли заглянул через плечо.

Я быстро подсчитал. 1837 год рождения оригинального Дж. П. Моргана. 1913 год его смерти. 1931 — текущий год. Шифр был простым, но элегантным. Способ идентификации, понятный только образованному человеку.

— Это от Моргана, — сказал я тихо. — Он хочет встретиться.

Маллоу, стоявший у входа в отель, подошел к нам:

— Босс, что-то не так? Вы побледнели.

— Все в порядке, — я сложил письмо и убрал в карман. — Просто деловое предложение.

Но внутри все клокотало. Морган появился в Бостоне в тот же день, когда О’Брайен предъявил ультиматум.

Случайность? Вряд ли.

Скорее всего, финансовый магнат следил за развитием событий и решил воспользоваться моими проблемами.

— Патрик, — сказал я, поднимаясь в номер, — завтра у меня будет еще одна встреча. Очень важная.

— С кем, босс?

— С человеком, который может оказаться еще опаснее О’Брайена.

В номере отеля я еще раз перечитал послание. Морган предлагал встречу в самый критический момент, когда я был зажат между угрозами ирландских радикалов и требованиями итальянской Комиссии. Это могло быть либо спасением, либо ловушкой.