Право крови - Кнаак Ричард Аллен - Страница 7

Ульдиссиан покачал головой.

– Ей просто надо бы отдохнуть. Должно быть, в «Кабаньей голове» у нее имеется комната, вот только… вот только нельзя же ее в таком виде туда с парадного хода тащить…

– В таверне есть задняя дверь, совсем рядом с лестницей, ведущей наверх, – куда спокойнее, чем всякий другой в этаком положении, сказал Мендельн. – Ты внесешь ее со двора, а я войду с улицы, тихонько переговорю с Тибионом и выясню, какая из комнат занята ею.

Предложение брата показалось Ульдиссиану разумным.

– Так и сделаем, – с облегчением выдохнул он.

Мендельн окинул его пристальным взглядом, возможно, заглянув в душу брата куда глубже, чем бы тому хотелось. Для младшего из Диомедовых сыновей Лилия была совершенно чужой, однако Ульдиссиан явно знал ее лучше.

Решив отложить объяснения на потом, Ульдиссиан поспешил к таверне. Мендельн, нагнав его, зашагал рядом. Занятые делом, оба умолкли.

Благодаря внезапному ненастью, от изумленных встречных прятаться не пришлось. Сие обстоятельство Ульдиссиана порадовало, но в то же время и раздосадовало не на шутку: да, ему хотелось благополучно доставить Лилию в таверну, однако о зверском убийстве следовало поскорей сообщить властям. В конце концов он рассудил, что стражникам либо старосте обо всем наверняка расскажет Ахилий, и на том успокоился.

Едва они подошли к «Кабаньей голове», Мендельн двинулся дальше, а Ульдиссиан обогнул дом со двора, отыскал заднюю дверь и после некоторых ухищрений внес аристократку внутрь, ни на миг не выпустив ее из рук.

Внутри он, не тратя времени даром, направился к деревянной лестнице. По счастью, немногочисленные гости таверны как раз отвернулись к брату, очевидно, нарочно подгадавшему с появлением так, чтобы войти одновременно с Ульдиссианом. Взбегая по ступеням наверх, Ульдиссиан услышал, как Мендельн приветствует нескольких завсегдатаев чуточку громче обычного.

Наверху крестьянин остановился и принялся ждать. Казалось, в ожидании прошла целая вечность, но вот, наконец, младший брат поднялся к нему.

– Нет у нее здесь комнаты, – сообщил Мендельн, – так что пришлось договариваться с Тибионом, чтоб предоставил и на наш счет записал. Ты ведь не против?

Ульдиссиан, кивнув, обвел взглядом двери пяти комнат для постояльцев.

– Которая?

– Вот эта, – отвечал брат, указывая на одинокую дверь в стороне от других. – Там будет спокойнее.

Взглянув на брата с мрачным одобрением, Ульдиссиан знаком велел отворить дверь. В захолустном Сераме комнаты для проезжающих были обставлены более чем скромно. Кроме деревянной кровати под опущенным пологом, стола и кресла у единственного окна, другой мебели внутри не имелось. Под вбитыми в стену крюками для плащей и прочей верхней одежды было оставлено место для сумок или сундука постояльца.

Последнее Мендельн заметил еще до того, как Ульдиссиан успел хоть что-то сказать.

– Должно быть, ее пожитки – там, у караванщиков. Давай я дойду до Серентии, и мы позаботимся о них?

Втягивать в это дело дочь Кира очень не хотелось, но других вариантов Ульдиссиану в голову не приходило.

– Давай.

У порога Мендельн приостановился и, встретившись с братом взглядом, спросил:

– Откуда ты ее знаешь?

– Случайно познакомились, – коротко ответил Ульдиссиан.

Слегка помедлив, Мендельн кивнул и вышел, а крестьянин, бережно опустив аристократку на кровать, задержался, чтобы еще раз взглянуть на нее. «Что же могло заставить ее странствовать по миру в одиночку?» – подумал он, вновь пораженный совершенством ее красоты. Ведь среди множества богатых аристократов для Лилии наверняка нашелся бы достойный супруг. Может, она в кровном родстве с каким-нибудь потерпевшим поражение кланом магов? Это могло бы все объяснить…

Едва он подумал об этом, Лилия открыла глаза, ахнула и поспешила сесть.

– Что… что случилось?

– Ты помнишь лес?

Вновь ахнув, Лилия прикрыла губы ладонью.

– Так, значит… так, значит, все это было правдой? Все, что я… видела?

Ульдиссиан кивнул.

– И ты… и ты принес меня сюда… только где это мы?

– В «Кабаньей голове». Другого постоялого двора в Сераме нет, гос… то есть, Лилия. Мы думали, у тебя здесь, вероятно, имеется комната.

– Но у меня нет здесь никакой…

– Мой брат позаботился об этом, так что комната у тебя теперь есть, – пожав плечами, объяснил Ульдиссиан. – А Мендельн пошел к караванщикам, за твоими вещами.

Лилия надолго задумалась, пристально глядя Ульдиссиану в глаза.

– Мендельн и твой брат… это, как я понимаю, одно и то же лицо?

– Да.

Аристократка кивнула собственным мыслям.

– А… а тело? – спросила она.

– А им занялся мой друг. Уж он-то, Ахилий, точно сделает все, как надо – и стражу, и нашего старосту предупредит.

Ничуть не заботясь о том, что помнет роскошное платье, Лилия обхватила руками поджатые к подбородку колени.

– А тот… тот человек, которого мы нашли, тоже твой друг?

– Этот? – Ульдиссиан покачал головой. – Нет, этот – какой-то треклятый миссионер… из Церкви Трех. Я слышал, как спутники его разыскивали, – пояснил он, и тут вспомнил кое о чем еще. – Они прибыли с караваном. Может, ты…

– Да, я их видела, но разговаривать с ними – не разговаривала. Не верю я их проповедям… да и проповедям посланцев Собора, к слову заметить, тоже.

От этого признания, столь близкого его собственным взглядам, на сердце почему-то сделалось гораздо легче, однако крестьянин немедля упрекнул себя в душевной черствости. Как бы ни претила Ульдиссиану стезя убитого, такой ужасной кончины тот не заслуживал.

Подумав об этом, Ульдиссиан понял: так дела оставить нельзя. Обнаружив убитого миссионера первым, он должен сообщить деревенским властям все, что он знает.

А что же аристократка? Крестьянин задумчиво изогнул бровь. Упоминаний о Лилии он будет избегать, насколько это возможно. Лилия и без того натерпелась.

– Оставайся здесь, – велел он, сам изумляясь тому, как разговаривает с особой из высшей касты. – Оставайся здесь и отдохни. Я должен увидеться с теми, кто будет заниматься убийством. Тебе со мной ходить ни к чему.

– Но ведь и мне следует с ними поговорить… разве не так?

– Только если возникнет надобность. В конце концов, ты видела не больше моего. И с убитым, как и я, не знакома.

Лилия не возразила ни словом, но у Ульдиссиана сложилось отчетливое впечатление, будто она прекрасно понимает: оберегая ее, он рискует собственной репутацией.

Помолчав, аристократка вновь улеглась на подушки.

– Хорошо, если тебе так угодно. Я буду ждать от тебя известий.

– Вот и ладно.

С этим Ульдиссиан, составляя в уме объяснения, направился к двери.

– Ульдиссиан!

Крестьянин оглянулся на оклик.

– Спасибо тебе, Ульдиссиан.

Покрывшись румянцем, крестьянин шагнул за порог, и, несмотря на изрядную дородность, бесшумно спустился вниз. У подножия лестницы он приостановился и бросил взгляд в общий зал. Все, кого ему удалось разглядеть, держались как ни в чем не бывало, а это значило, что вести о трупе ушей их, спасибо сдержанности Ахилия, еще не достигли. Вскоре Серам будет здорово потрясен: последнее убийство в деревне случилось больше четырех лет тому назад, когда старый Ароний, изрядно «под мухой», повздорил с подвыпившим пасынком, Геммелем, из-за прав на земельные угодья, и вышел из схватки победителем. Едва протрезвившись, Ароний признал за собою вину и был увезен на телеге в большой город, расплачиваться за содеянное по совести и по закону.

Однако кровавая расправа, свидетелем коей сделался Ульдиссиан, была учинена вовсе не с пьяных глаз. Это, скорее, напоминало работу какого-нибудь безумца либо злодея, причем наверняка пришлого – скажем, разбойника, проходящего через окрестные земли.

С каждым шагом убеждаясь в верности этой догадки все крепче, Ульдиссиан поклялся завести о ней речь в разговоре со старостой и командиром стражи. Серамцы с радостью вызовутся прочесать окрестности в поисках этого ублюдка, и на сей раз с преступлением разберутся здесь, на месте: добрая прочная веревка завершит дело, как подобает. Большего такой зверюга не заслужил.