Право крови - Кнаак Ричард Аллен - Страница 21

– Она там, с ним, – пробормотала Серентия.

В ее голосе слышались нотки чувств, от которых Мендельну всегда становилось неловко. Серамские девушки им не интересовались вовсе, а он, в свою очередь, так и не смог доискаться, каким образом изменить положение дел.

– Возможное дело, я думаю, – откликнулся он и повел разговор о другом. – Надеюсь, Ахилий сумеет поймать хоть одного кролика. В седельных сумках охранников не нашлось почти ничего, кроме вяленого мяса да сухарей.

Однако сменить тему не получилось.

– Волнуюсь я за него, Мендельн, – произнесла Серентия. – Когда эта женщина с ним, Ульдиссиан начисто разум теряет.

– Ну, это вряд ли. Уж я-то брата знаю хорошо.

Серентия вскочила на ноги. От неожиданности ее собеседник отступил на шаг.

– Ей нужно всего-то пошептать ему на ухо, и он идет за ней, будто щенок несмышленый!

– С влюбленными такое случается, – ответил Мендельн, и лишь после этого осознал, что говорит.

К немалому его ужасу, Серентия глядела на него так, точно он вонзил кинжал ей в самое сердце.

– То есть, я не о том… я только хотел сказать…

К счастью, его жалкий лепет был прерван появлением… нет, не Ульдиссиана, Ахилия. В левой руке охотник нес пару кроликов и птицу и широко улыбался, однако при виде выражения на лице Серентии его улыбка вмиг испарилась.

– Серри… что с тобой?

Ахилий перевел взгляд с девушки на Мендельна, и глаза его вспыхнули так, что брат Ульдиссиана всерьез испугался: как бы не стать следующей жертвой, новой добычей охотника.

– Ты ей все рассказал? Мендельн! Как ты мог? Серри, мне так жаль твоего отца…

Мендельн замахал на него руками: молчи, дескать, молчи… но было поздно. Ужасное выражение лица, адресованное младшему из Диомедовых сыновей, обратилось к лучнику.

– А с отцом моим что?

Ахилий, точно не слыша вопроса, двинулся к Мендельну.

– Мендельн, помоги-ка все это приготовить! Испекутся не скоро, и потому лучше нам поспешить…

– Ахилий!

Дочь Кира, обойдя костер кругом, встала между обоими.

– Что случилось с отцом? – настойчиво спросила она и перевела взгляд на Ульдиссианова брата. – Ты тоже знаешь, так?

– Серентия, я…

Но Серентия лишь взволновалась сильнее прежнего.

– С ним что-то случилось! И я хочу знать, что!

Бросив добытое, охотник крепко обнял ее за плечи. Мендельну пришло было в голову то же, но он – как обычно, когда дело доходило до девушек – малость замешкался, и его тут же опередили.

– Серри…

От обычной жизнерадостности Ахилия не осталось даже следа.

– Серри… Кир мертв.

Серентия неистово замотала головой.

– Нет… нет… нет…

– Это правда, – со всей возможной осторожностью подтвердил Мендельн. – Его… одним словом… несчастный случай.

– Как?

Ульдиссианов брат немного замялся.

– Частью кровли, сорванной ветром.

Темноволосая девушка поникла головой.

– Ветром…

Мендельн начал опасаться, как бы она не обвинила в отцовской смерти Ульдиссиана, но нет, Серентия только бессильно опустилась на землю у костра и, спрятав лицо в ладонях, заплакала.

Первым к ней, ясное дело, подошел Ахилий. Присев рядом, лучник ободряюще обнял девушку. Ни в его взгляде, ни в этом жесте не чувствовалось ничего, кроме сочувствия и заботы. Но Мендельн-то знал, насколько Ахилий неравнодушен к Серентии – более, чем к кому-либо, включая себя самого. И неравнодушен, конечно же, вовсе не в той манере, как Ульдиссиан, до сих пор видящий в ней лишь девчонку, всюду таскающуюся за ним хвостом…

Но, зная и Серентию, Мендельн искренне жалел охотника: этой добычи, при всей его охотничьей сноровке, ему не видать.

Смущенный, Мендельн потихоньку ускользнул прочь от костра. Дичи Ахилий принес достаточно, и, как только все подуспокоится, они смогут взяться за приготовление ужина. Ну, а сейчас ему хотелось лишь одного – оставить Серентию на попечении лучника.

Нет, наедине он оставил их отнюдь не только из вежливости. Ускользая в темноту лесной чащи, Мендельн понимал: удаляется он и ради собственного же спокойствия. Что, что он мог бы сказать Серентии дальше? Что отец искал, звал ее после смерти? Что он мог бы поклясться, будто сам видел Кира стоящим над собственным обезглавленным трупом?

Прислонившись спиною к дереву, Мендельн задумался. Что же с ним происходит? Припадки беспамятства, грязь на ладонях, и, наконец, этот голос, эти видения…

Все это свидетельствовало об одном – об умопомешательстве. Однако творившееся на его глазах вокруг брата вполне можно было назвать точно так же. Несомненно, Ульдиссиан так именно и полагал.

Полагал… но явно ошибался. Доказательством тому мог послужить сам Мендельн. Кровавый рубец, оставленный на его теле ударом бича, бесследно исчез, исцелился – по всей вероятности, когда братья в спешке покидали Серам. К тому времени, как беглецы остановились на ночлег, рубца уже точно не было.

В воздухе веяло ночной прохладой, однако со лба Мендельна струился пот. Утерев лицо, он велел себе успокоиться. Сейчас брат нуждался в нем, как никогда. Сосредоточиться следовало только на этом. Только на…

Тут Мендельн почувствовал на себе чей-то взгляд.

Повернувшись вправо, младший из Диомедовых сыновей мельком увидел фигуру в длинном черном одеянии поверх странных пластинчатых доспехов. Лицо незнакомца целиком укрывал огромный капюшон.

Однако… еще миг – и фигура исчезла, в точности так же, как призрак Кира.

Это уже было слишком. Точной ужаленный развернувшись в сторону лагеря, Мендельн пустился бежать.

Но путь крестьянину преградила огромная тварь, спрыгнувшая с ветвей дерева и приземлившаяся на четвереньки прямо перед ним. Холка ее, даже припавшей к земле, оказалась почти вровень с Мендельновой макушкой, а поднявшись на задние лапы, она, несмотря на согбенную спину, превзошла Мендельна ростом более, чем в полтора раза.

Жуткая тварь разинула пасть наподобие лягушачьей. В неярком свете луны человек явственно разглядел ряды острых, точно кинжалы, клыков и мелькнувший меж ними мясистый язык. Чуть выше сами собою поблескивали, мерцали адским огнем полдюжины черных глаз.

– Ммммя-а-а-асссо-о-о, – проскрипело чудовище, протянув вперед пару лап, заканчивавшихся острыми когтями длиной в человеческую ладонь. За спиной его в нетерпении задрожал, застучал оземь мускулистый хвост. – Иди-и-и ко ммммне-е-е, ммммя-а-а-асссо-о-о…

Повиноваться Мендельн даже не помышлял, но у его тела, очевидно, нашлись на сей счет другие, куда более ужасающие соображения. Шаг, другой – и ноги медленно, но неумолимо понесли Мендельна прямо в когтистые лапы, протянутые навстречу.

В ноздри ударила вонь – вонь мертвечины, словно бы гнившей добрую сотню лет. Мендельн против собственной воли шагал вперед, а жуткая тварь терпеливо ждала. Она уже вполне могла бы вырвать ему горло или выпустить потроха, но, судя по участившемуся дыханию, явно наслаждалась ужасом, охватившим жертву.

Мендельн хотел закричать, но не смог издать и звука. Однако, как только истекающая слюной тварь нависла над ним, в голове вспыхнули, чередой промелькнули перед глазами знакомые символы. Были они сродни тем, высеченным на древнем камне, к которому привел его Ахилий, но среди них попадались и новые. Вдобавок – вот странность! – в тот раз Мендельну не удалось разобрать в них ни аза, теперь же он точно знал, как каждый из них произносится.

Знал – и не замедлил произнести.

Огромное создание тут же недоуменно рыкнуло, отвело взгляд от Мендельна, уставилось куда-то за его спину. Когтистая лапа мелькнула в воздухе совсем рядом с телом опешившего человека, и тварь, очевидно, не на шутку разозлившись, шумно потянула ноздрями воздух.

Только тут крестьянин и сообразил, что чудовище в одночасье ослепло…

Вдобавок, Мендельн снова почувствовал власть над собственным телом. Не задумываясь, откуда вдруг такая удача, он осторожно шагнул в противоположную сторону. Зверь повернулся, но не к нему – скорее, прочь от него. Затаив дух, Мендельн осмелился отодвинуться еще на шаг.