Индокитай (СИ) - Насоновский Сергей - Страница 8

Вань Юндэ был известен Фучжоу, и Ли Мин — владелец Золотого Дракона, который отлично знал Ли Вэя и его господина Чен Донга, с которым, насколько я понял, у них есть общие дела по торговле. Так вот, Мин сообщил Ли Вэю, что Вань Юндэ часто бывает в чайном доме Белый Лотос. Если он сейчас приехал в Фучжоу, то с большой вероятностью найти его можно именно там, потому что там он встречается с контрабандистами. Городок на самом-то деле не большой и все по большей степени друг о друге знают.

С самого утра мы решили начать работу по поиску Вань Юндэ и, конечно же, нашей Саньки. Мы с Никитой попробуем поговорить с купцом в чайном доме, а Алексей станет наблюдать за португальской факторией, в которую по косвенным данным с большой долей вероятности могли уже переправить Саньку, ну а Ли Вэй продолжит сбор информации по своим каналам и связям, которых, к нашей радости, в Фучжоу у того хватало.

Одной из главных проблем была наша славянская внешность, которую на первый взгляд легко было разоблачить, тем более учитывая подростковый возраст. Маскировка потребовала немалых усилий, чтобы скрыть черты лица и юную внешность. Мы придумали легенду о сиротах, пострадавших от оспы, при которой болезнь обезобразила наши лица. По словам Ли Вэя местные привыкли к увечным бродягам и на таких не обращали внимания. Под руководством Ли Вэя мы измазали Никите и Лёхе лица смесью золы и рисовой пудры, имитируя шрамы и следы болезни. Также наложили повязки, скрывающие характерные черты лица, и одели их в лохмотья нищих скитальцев. Сгорбившись и прихрамывая, Лёха с Никитой изображали больных, избегающих людских взглядов. Легенда, состряпанная на всякий, что называется случай, гласила, будто они из северных краёв, где свирепствует оспа, и теперь ищут целителя, который поможет им с последствиями болезни. Братья должны были говорить мало — только когда это необходимо, и мы даже придумали особый кашель, который, по словам Ли Вэя, обычно остаётся после такой болезни; немногословный голос и избегание прямого взгляда довершали их образ, и это позволило практически беспрепятственно перемещаться по улицам.

Со мной же ситуация была немного иной: хотя бы одному из нас нужно было проникнуть в чайный дом Белый Лотос; в таком виде, как сейчас выглядят братья, меня бы не пустили внутрь ни за какие коврижки, пришлось выдумать новый план. Я, с помощью Ли Вэя, проник под видом слуги богатого купца. Ли Вэй нашёл местного торговца шёлком, который часто посещал это заведение, и убедил его взять меня в качестве помощника. Был я представлен как молчаливый слуга, который получил травму головы и частично потерял речь. Такое объяснение отлично сочеталось с немногословностью и тихим поведением. В итоге мы с Никитой отправились к Белому Лотосу. Он будет наблюдать снаружи, я войду внутрь, а Лёха будет следить за португальской факторией.

Однако есть сомнения, что его подпустят близко в таком виде.

— Ну да ладно! посмотрим, как будут обстоять дела. С чего-то же начать! — подумал я, когда сделал первый шаг в дверь Белого Лотоса.

Чайный дом встретил меня полумраком и ароматом благовоний. Просторный зал с лакированными колоннами и шелковыми занавесами был наполнен приглушённым гулом голосов. Роскошные ширмы отделяли приватные кабинеты, где важные персоны вели свои дела. На полированном полу лежали вышитые циновки, вдоль стен выстроились столики с изящными чайными сервизами. Слуги в красных одеяниях скользили между гостями, разнося дымящиеся чашки с чаем. На сцене в глубине зала танцовщицы исполняли медленный танец. Их шелковые одежды переливались в свете масляных ламп.

Я изображал молчаливого слугу и следовал за своим хозяином — купцом, который привёл меня в один из боковых коридоров. Ли Вэй сообщил этому купцу, оказавшемуся его старым приятелем, о том, что, скорее всего, внутри я отделюсь от него для того, чтобы заняться своими делами. Для этой операции Ли Вэй попросил у меня 20 серебряных лянов, которые, собственно, и были основным фактором, почему купец согласился взять меня с собой.

Вань Юндэ оказался в своём кабинете. Вообще в этом чайном доме было около 10 кабинетов, которые купцы для своих дел могли снимать. Они были условно защищены от прослушки и наблюдения, находились за тяжёлыми дверями, в отличие от большого количества столиков, огражденных легкими ширмами и портьерами. Я увидел, как из кабинета Вань Юндэ вышел какой-то китаец — видимо, там вели свои дела с купцом. Самого Вань Юндэ я не знал, но купец уверял меня, что он находится именно там. Это был шанс, который никак нельзя было упускать. Дождавшись небольшой сумятицы у входа в кабинет, я проскользнул туда. В помещение нанес молниеносный удар кожаной дубинкой, в которую засыпано свинец — короткий, точный удар по затылку Вань Юндэ. Тот рухнул, как подкошенный. Повезло, что стоял возле небольшой кушетки, напоминающей диванчик, и упав на нее не издал не нужных звуков. После этого я связал руки ему за спиной, а на голову надел мешок, просто вытряхнул из лежащей на кушетки подушки какую-то вату и использовал ее для лишения визуального контроля своего подопечного. Убивать его здесь я не планировал — с большой долей вероятности после такого начнут трясти весь Фучжоу.

Времени у нас было мало. И нужно было быстро принимать решение. Проще простого, конечно, это убить эту собаку Вань Юндэ, который торгует живыми людьми. Но, с другой стороны, я понимал: сделаю я это — пострадает не только тот купец, с которым я сюда прошёл, потому что рыть будут очень сильно и наверняка выйдут на него, но и Ли Вэй, которого я этим самым подставлю. Поэтому решил, что убивать Вань Юндэ по крайней мере сейчас контрпродуктивно, и привёл его в сознание несколькими нажатиями на нужные точки на шее ублюдка. Тот зашевелился.

— Слушай меня, — сказал я на китайском, — ты привёз из Байхэ русскую девушку, где она?

Вань Юндэ сначала не хотел отвечать, но после того, как я пообещал, что буду отрезать ему пальцы по одному после каждого отказа откровенничать, и сделал небольшой, но болезненный надрез между средним и указательным пальцем, тот поведал всё, что мне было нужно. Оказывается, что этот ублюдок продал Саньку ещё вчера португальскому купцу по имени Марко де Соуза. Этот человек имел связи с европейской диаспорой Фучжоу и регулярно организовывал закрытые аукционы для высокопоставленных европейцев. Такие аукционы проводились за высокими стенами и туда конечно же не допускались китайцы. Там торговали редким товаром — девушками и девочками для богатых господ Европы. Вань Юндэ сообщил, что следующий аукцион должен состояться сегодня вечером примерно в восемь вечера после полудня. Саньку выставляют как редкий экземпляр — такую красивую девушку с необычной внешностью захотят заиметь многие, по словам китайца. Марко де Соуза планировал продать ее за немалую сумму. Такие сделки были прибыльным бизнесом в португальской фактории. Он уже успел и рекламу дать по своим клиентам. Я похолодел от этой новости. Времени оставалось очень мало. Нужно срочно что-то предпринять, пока её не перепродали европейцам. При этом, что делать с Вань Юндэ? Я пока не знал. Если его оставить в живых, он может поднять шум. А если его убить, то шум поднимется гарантированно. Как говорится… куда не кинь, всюду клин.

— Слушай меня, Вань Юндэ — сказал я ему, стараясь немножко поменять голос.

— Ты хочешь жить?

— Д-д-д-да — заикаясь, испуганно сказал тот.

— Так вот, я сейчас уйду, но вернусь, если ты захочешь меня разыскать. Либо предупредишь эту португальскую сволочь о том, что к нему есть большой интерес у серьезных людей. Ты меня понял?

— П-п-понял, — пробормотал Вань Юндэ.

Честно, я не особо доверял этой мрази, но, как уже говорил ранее, особого выбора и времени на обдумывание более грамотных действий совсем не было.

Я вышел из чайного дома, когда закончил свои дела с работорговцем. Очень надеюсь, что эта перворазрядная сволочь выберет жизнь нелепой смерти и не побежит никому рассказывать о том, что некие люди ищут русскую девушку, да еще ту, которую он лично продал португальцу — к слову — факт торговли людьми в Китае в XIX веке не приветствовался, и тех, кто был кому-то не угоден, могли легко вздернуть за такую торговлю.