Индокитай (СИ) - Насоновский Сергей - Страница 13

Капитан Вонг, проводя нас на берег, в очередной раз задумчиво потёр подбородок, я уже стал примечать этот его жест, что говорил об активной мыслительной деятельности в голове старого морского волка.

— Есть один человек, который может помочь найти вам Жан-Луи Легранда, этого лягушатника, за которым мы приплыли. — сказал он.

Я насторожился: Кто он?

— Бо Чау. У него есть связи в преступным мире Ханоя. Он держит игорный дом в китайском квартале. Если кто и знает про вашего француза, то точно этот китаец. Иначе представить не могу, как вы будете искать лягушатника в этом городе, — пояснил Вонг.

Я нахмурился: ты уверен, что можно доверять этому человеку? Капитан усмехнулся: в нашем мире друзей нет, есть только временные попутчики. Бо Чау знает цену слов, но идти к нему нужно с уважением. Бесплатно — только сыр в мышеловке; он наверняка попросит за помощь плату.

Лёха запомнил адрес: спасибо за совет, капитан. Мы учтём твои рекомендации. Пока нас не будет отдохните займитесь приведением джонки в идеальное состояние, денег в судовой кассе на это должно хватить.

Вонг кивнул: помните, в трущобах свои правила. Не показывайте страха и не суйтесь туда, куда не следует. Ханой огромен. Его площадь — более миллиона му (666 квадратных километров). Мы поблагодарили капитана и направились к китайскому кварталу.

Я задумался: не думал, что придётся искать помощи у бандитов в таком городе как Ханой, но главное сейчас — найти Саньку.

Путь до китайского квартала оказался не близким. Улицы становились всё уже, дома мрачнее, а взгляды прохожих подозрительнее. Лёха шёл впереди, держа руку на пистолете. — Надо быть внимательнее, ощущение, что нас уже взяли на мушку. Когда мы достигли места, перед нами предстал внушительный фасад игорного дома. На двери висели красные фонари, у входа дежурили двое здоровенных охранников. По виду это китайцы. Ну что ж, пора знакомиться с Бо Чау. Надеюсь, Вонг не подвёл нас.

Внутри нас встретил совершенно иной мир. Мир теней, дыма, опиума и шепота. Наше появление явно не осталось незамеченным. Кто-то уже спешил навстречу, чтобы провести гостей дальше. Похоже судьба готовит нам новое испытание. Я чувствую это своей пятой точкой.

Охранник с лицом, словно высеченным из базальта, молча указал на массивный стол в дальнем углу зала. Мы опустились на лавки, обитые потертым шелком. Здесь пахло ладаном, табачным дымом и опиумом. Над головой раскачалась люстра из оленьих рогов, которая отбрасывала на стены узоры, похожие на паучьи сети.

— Ждать! — буркнул китаец, исчезая за тяжелой портьерой с вышитыми драконами.

Я прошёл пальцем по краю стола. Лакированное дерево было холодным, как лёд. Интересно, сколько здесь людей «ждали» до нас. Столешница была испещрена множеством царапин и отметин. Час ожидания, что нас негостеприимно мариновали перед аудиенцией, тянулся целую вечность. Внезапно портьера взметнулась, и появился всё тот же охранник. Без слов он махнул рукой, приглашая следовать за собой по темному коридору.

Кабинет Бо Чау оказался клеткой из чёрного дерева и дыма. Стены украшали веера с кровавыми иероглифами, а на полках в нишах стояли странные артефакты. Высушенная рука в бронзовой перчатке, нефритовая маска с пустыми глазницами. За столом, под витражом с изображением царицы змей, сидел сам хозяин. Его пальцы перебирали костяные четки. Приглядевшись по внимательнее, я понял, что материалом для этого аксессуара стали человеческие зубы.

Кабинет Бо Чау дышал угрозой. Сам хозяин, полулёжа в кресле из чёрного бамбука, чистил ножом мангустин. Лезвие скользило по плоду, оставляя на столе кроваво‑красные капли.

— Жан-Луи Легранд, — произнёс он, будто пробуя на вкус имя француза…

— Почему я должен вам помогать? — Чау медленно поднял веки, открыв мутный глаз с бельмом. — С вас 20 лянов золота.

— Информация, — ткнул ногтем в какую-то ветхую карту на столе, — стоит денег, больших денег! Они у Вас есть?

Я прикинул: 20 лянов золота — это примерно 24 тройских унции, или 0,75 кг. Как раз слитки такого веса мы добыли в кабинете португальца в Фучжоу, и сейчас они хранятся у нас в каюте джонки. Но привести к ним бандитов — всё равно что выстрелить себе в голову. Если эти отморозки узнают, что у нас есть золото в товарных количествах, то думаю мы со командой не проживем в Ханое и суток. Поэтому спросил у Бо Чау: возьмёшь в британских фунтах стерлингов?

— Давай! — ответил он грубо, мысленно проводя какие-то подсчеты — С вас 150 фунтов!

— А 20 лянов золота, это 24 тройских унции, или 102 фунта — сказал я.

— У меня здесь банк? — Нет!!! — сказал китаец, — хочешь — платишь золотом, хочешь — британскими бумажками. Твоё дело. Выбирать и экономить времени не было. Да и сумма 150 фунтов, в общем, не критична для нас сейчас, поэтому, долго не раздумывая я отсчитал нужную сумму.

Когда Бо Чау получил свои 150 фунтов стерлингов, он улыбнулся и расхохотался закашлявшись.

— Отлично, отлично, — произнес он. — Я вижу, что с вами можно иметь дело. Пока мои люди будут искать информацию о французе, прошу вас отдохнуть в зале для специальных гостей.

Он махнул рукой. Из-за ширмы вышел старый азиат, который рукой показал нам на выход из помещения. Мы прошли след за ним по темному знакомому коридору. Дверь захлопнулась, оставив нас в комнате, где все пропитано роскошью. Воздух был густ от сандалового дыма, смешанного с кисловатым ароматом мокрого бамбука. Будто стены пропитались потом тех, кто здесь когда-то торговал своими душами.

В этот момент в комнату вошли две красивые вьетнамские девушки в легких нарядах. Их шелковые платья струились при каждом движении, украшения из перламутра и серебра мерцали в цвете опиумных ламп. Девушки двигались с грацией танцовщиц, но их лица оставались бесстрастными, словно марионетки в руках невидимого кукловода. Одна поставила на стол чайник с зеленым чаем, другая начала разливать напиток по фарфоровым чашкам. Их руки были украшены хной, волосы собраны в сложные прически с цветами жасмина. Девушки расставляли на резном столе из черного дерева, инкрустированном перламутровыми драконами, блюда и объясняли на вьетнамском языке, который мы уже вполне неплохо понимали — ведь они прекрасно определили в нас европейцев, не разбирающихся во вьетнамской кухне.

Бань чынг — это рисовые пироги в банановых листьях, туго перевязанные веревками, рядом дымились миски фо бо, но бульон был слишком темным, почти черным, и тонкие ломтики говядины плавали в нем, словно обрывки старой кожи. На серебряном подносе красовались фрукты, глазчатые питахайи, разрезанные пополам. Их белая мякоть черными семенами напоминала слепые глаза. Даже виноград здесь был невиданным, мелким, лиловым, будто собранным с ядовитой лозы. В углу на полке с французским фарфором притаился глиняный горшок с рыбным соусом ныок мам. Его резкий запах пробивался сквозь резьбу крышки, напоминая, что за каждым деликатесом в этом доме скрывается гниль. Стены шептали чужими голосами, где-то тикали часы с маятником в форме змеиной головы. Из-за портьеры с вышитыми карпами донеслась шуршание. Может, крысы, может чей-то догляд. Я тронул вилку с ручкой в виде кобры, но потом крепко задумался.

Еда остывала, и только белый попугай в позолоченной клетке вдруг заговорил хрипло: ешьте, ешьте.

Его когти, окрашенные хной, царапали прутья, оставляя на латуни следы, похожие на иероглифы.

Хорошо подумав и взвесив всё за и против, мы всё же решили перекусить. Последние дни путешествия выдались тяжёлыми; тела и дух истощены. Надо набраться сил. Еда была, мягко говоря, своеобразная, я еще и в прошлой жизни очень так нейтрально относился к этой кухне, да и признаться на родине она всё-таки была как-то подстроена что ли под вкусы местных обывателей. Знаете, это как постигать японскую культуру в русском суши баре где-нибудь под Вологдой, уплетая горячие ролы из микроволновки под шапочками из майонеза провансаль. Вот также и вьетнамская кухня, придя к нам приобрела свой не передаваемый Русский дух. А здесь вкусы были яркие, и каждое блюдо вызывало новые неподдельные эмоции, и до-хрена вопросов. Время шло, а новостей от Бо Чау не поступало. Мы не знали, чего ждать. Я отмерил максимум час ожидания, после которого нужно будет действовать. К черту эти 150 фунтов стерлингов, промедление уж слишком дорого. Куда отправят Саньку? Отправят ли вообще? Может быть, определят в наложницы кому‑то из французских шишек или в виде подарка с бантиком преподнесут какому-то местному князьку — но ответов не было. Мы решительно не знали.