На все руки доктор (СИ) - Марей Соня - Страница 23

— Почему бабушка велела, чтобы ты поменьше болтала? — поинтересовалась Дафина.

— Я столько лет жила в монастыре, что совсем не умею общаться с людьми, — невозмутимо ответила я, на что девушка только кивнула, а Марика удивилась.

— Но ты не выглядишь как бедная и забитая монахиня, да и общаешься куда грамотнее многих.

— А я и не успела стать монахиней, я была послушницей.

Марика с Дафиной переглянулись, как бы спрашивая: «А это тут при чем?» Но не стали допытываться. Зато сестренка сказала, что от аптекаря пришло письмо с просьбой отправить ему лекарственных трав, которые та успешно выращивала.

Конечно, можно было обойтись курьером или почтой, но Дафине тоже захотелось проветриться. Тем более старого аптекаря она знала с детства и хотела обсудить с ним кое-что.

— Наверное, ты права, Олетта, — она перебирала веточки шалфея, пока экипаж бодро несся по дороге. Хорошо, что грязь успела подсохнуть, иначе бы мы увязли по самые уши. — Пора расширяться, подниматься на новую ступень. В городе несколько аптек, им всегда нужно качественное сырье. А у меня в теплицах растет даже то, что сложно достать. Чтобы развести косторост, нам с Замиром и Костадином пришлось подниматься в горы за материнским растением. А там всегда есть вероятность встретиться с нардами.

Марика ахнула и прижала руки к груди.

— Вы с Костадином безумцы! Как могли так рисковать, да еще и Замира с собой потащили⁈ И все втихую, не спросив разрешения у старших!

Дафина поняла, что глупо проболталась и покраснела.

— Вообще-то это Замир уговорил нас пойти с ним.

— Верно матушка Коко говорит, что хворостина по нему плачет! По всем вам!

Мне было непривычно видеть, как возмущается Марика. Она мне казалась такой мягкой, покладистой и милой. Даже голоса ни разу не повысила.

— Ты сначала догони, — усмехнулась Дафина.

— Бесстыжая, — покачала головой многодетная мать, но было видно, что всерьез она не злится.

Сейчас я как никогда почувствовала себя частью их семьи. Жаль, что приходится притворяться, всегда любила честность.

Вдруг экипаж подпрыгнул на кочке, и мы, дружно охнув, схватились друг за друга.

— У меня чуть сердце не выскочило. Хотела бы я иметь магоход, они ездят плавно и бесшумно, даже лошади не нужны, — прокомментировала Дафина.

— Они слишком дорого стоят, но я тоже не прочь хотя бы покататься на этом чуде. Может, когда-нибудь и сбудется.

Интересно, о каком чуде техники они говорят? Я ничего не понимала, но слушала и кивала с умным видом.

Потом дорога повела нас вдоль Благодатной — довольно крупной деревни. Еще на подъезде я услышала заливистый лай собак, а на лугу, что раскинулся по левую руку, паслось стадо коров.

— Э-эй! А ну-ка в сторону, голытьба! Не видите, благородных нейр везу! — проорал возница.

Я ехала спиной вперед и не видела, что происходит. Экипаж замедлил ход, а потом и вовсе остановился. Остановились и наши сопровождающие.

— Что там? — Марика вытянула шею.

Я обернулась и встала на сиденье коленями, чтобы лучше видеть. По дороге рассыпалась толпа мальчишек, они голосили, как воробьи:

— Это все он, уродец!

— Разлегся прямо на дороге, благородным нейрам проехать не дает!

— Верно! Кнутом его, кнутом!

— Уродец хромоногий, пшел отсюда! Собака сутулая!

Нейт Парами спешился, а следом из экипажа вывалилась и я. Вывалилась в буквальном смысле слова, запнувшись о подол и едва не вспахав носом землю. Зачем придумали такие длинные юбки?

— Олетта, ты куда? — Дафина поймала меня за рукав. — А вдруг там опасно?

— Нейра Олетта, полезайте обратно! — гаркнул возница. — Я сейчас живо разберусь, — и начал разматывать кнут, но нейр Парами остановил его жестом.

— Не надо, это просто ребенок, — произнес тихо, но уверенно.

Происходящее мне решительно не нравилось. Я обошла экипаж и увидела того, кого самозабвенно дразнили мальчишки. Паренек лет двенадцати, а может, даже пятнадцати — кто их, таких чумазых и худых, разберет, — в разодранной рубахе и грязной курточке пытался закрыться от жгучих насмешек. Поодаль валялись грубые деревянные костыли.

Малолетний паразит подбежал и пнул один из них так, что тот отлетел еще дальше:

— Нечего тебе делать в нашей деревне, граф Коромысло!

Темно-рыжие волосы паренька были взъерошены, на подбородке кровь запеклась темной корочкой, кожу на щеках прочертили следы засохших слез.

Он поднял взгляд и посмотрел на меня, а в синих глазах застыла немая мольба о помощи.

Я набрала в грудь побольше воздуха и медленно выдохнула. Пока я разглядывала мальчишку, возница не прекращал орать на мелких хулиганов.

Они издевались над ним из-за одного недостатка, когда-то в прошлом у меня были подобные пациенты. Их тоже дразнили и не принимали дети, но я смогла помочь.

Разве в этом мире я отвернусь от мальчика, чья жизнь только начинается? Залезу в экипаж и покачу со спокойным сердцем по делам? Я могу его защитить хотя бы сейчас, хотя бы словами.

Притихшие хулиганы исподлобья глядели на меня, графскую дочку, незнакомку с гордо развернутыми плечами и строгим взглядом. Молчали угрюмо.

— Просите у нейры прощения, — с нажимом произнес нейт Парами.

— Сначала пусть расскажут, что это сейчас было, — велела я.

А сама подумала: «Да, работы предстоит много. Не только по части медицины, но и по части воспитания вот таких милых детишек. Это же самые настоящие гопники!»

Старший на вид шаркнул ботинком и прогнусавил:

— А че он первый начал?

— Благородная нейра, я их не трогал! — паренек наконец поднялся и вытер подбородок рукавом. Шмыгнул носом и опустил взгляд в землю.

За спиной ахнула Марика, ее тоже разжалобил вид мальчонки.

— Сейчас я быстро научу вас уважать господ! — извозчик снова схватился за кнут, но Парами взмахнул рукой:

— Гента, помолчи. Нейра Олетта сама разберется, — и ободряюще мне улыбнулся.

Мне не раз случалось сталкиваться с дворовой шпаной и в девяностых, и в нулевых, когда у меня пытались «отжать» кнопочный сотовый телефон и кошелек. Бог, наверное, берег и хорошо подвешенный язык помогал решать проблемы. Не пострадала, даже при своем добре осталась.

Но надо учитывать время и нравы, эти малолетние бандиты только язык силы поймут. Я откашлялась и смерила всех строгим взглядом.

— Скажите, кому принадлежит ваша деревня?

— Роду Готар, — ответили они вразнобой.

Я кивнула.

— А люди, которые тут живут? На кого они работают? Кто их защищает? Кто их может наказывать?

— Тоже род Готар, нейра.

— Правильно! Поэтому те, кто будет обижать, бить, шпынять наших людей, будут иметь дело со мной, Олеттой Готар. Мне важен каждый житель, каждый ребенок и взрослый, а этот мальчишка, — я показала пальцем на калеку, который собирал по дороге свои костыли, — принадлежит мне больше, чем собственным родителям. Если узнаю, что кто-то его трогал, выпишу кнута. Без пряников. Ясно?

Сюсюканье тут не поможет. Кто сильнее, тот и прав.

Я честно пыталась влиться в этот мир и понять мышление жителей феодального общества, но в шкуре графской дочки чувствовала себя неловко. Я простой трудящийся человек, никогда не ставила себя выше других. Но невозможно изменить мир под свои хотелки в одночасье.

Пацаны попросили прощения нестройным хором, а после я велела им идти заниматься делами, а не шататься по деревне, задирая других детей.

Пока я проводила беседу, мои родственницы уделили внимание обиженному мальчишке. Марика дала ему свой платок, чтобы он вытер с лица пыль и грязь, а Дафина принесла напиться.

— Спасибо за защиту, нейра, — он неловко поклонился. — Мне жаль, что вы потратили на меня время. Право, не стоило. Я привык.

— Как тебя зовут? — поинтересовалась я.

— Никос или просто Ник.

Я заметила полный суеверного страха взгляд сестренки, направленный на ноги мальчика.

Какую изощренную и злую фантазию имел тот, кто придумал ему прозвище граф Коромысло. Потому что ноги Ника были искривлены в форме буквы О. Колени расходились в стороны, постановка стоп была неправильной, с опорой на внешний край. Это причиняло боль и неудобство, мешало ходить.