Возвращайся, сделав круг 2 (СИ) - Тигиева Ирина - Страница 6

- Я – не сумасшедшая. Назовёшь меня так ещё раз, пожалеешь. Дикарь!

Вообще-то, хотела озвучить не совсем то и не таким резким тоном. Но неприязнь к "дикарю" оказалась слишком велика. Правда, на него тирада не произвела особого впечатления.

- А как тебя называть?- в голосе – искреннее удивление.- Ведёшь себя странно. Испугалась безобидного рокурокуби…

- Попробуй по имени,- предложила я.- И откуда мне было знать, что он – безобидный?

- Он – юрэй, да и то только ночью,- и снова в голосе – удивление, словно я призналась, что боюсь Пикачу.

- Вот именно. Всегда боялась юрэй,- отрезала я.

- Почему?

- А почему ты впадаешь в истерику, когда речь заходит о твоём происхождении?

Могла поклясться – глаз Кэцеро сверкнул в темноте.

- Тебе этого не понять!- выпалил он и бросился прочь из комнаты.

А я, хлопнув глазами ему вслед, осторожно улеглась на футон. Камикадзе с готовностью подобрался мне под бок.

Как и говорила, только ты и я, малыш…- ласково погладила его по мордочке.

Никогда не думала, что буду так скучать по Дэйки, по его шуткам, нашим перепалкам и… по Иошинори-сама… Компания, в которую угораздило попасть сейчас, вызывала содрогание. Полудемон-психопат и монах-призрак… Камикадзе в самом деле был единственным родным существом в этом чужом жутком мире. На глаза навернулись слёзы, я крепче прижала зверька к себе, он недовольно заворчал.

- Прости, малыш…

Нужно постараться не думать ни о призрачном "соседе", ни о ёкае с белоснежными волосами, ни о Тэкэхиро… Просто закрыть глаза и надеяться, что несчастный парень с пробитой грудью больше не придёт меня мучить… Я зажмурилась, по щекам тотчас побежали слёзы, и, понимая, что никогда не буду услышана, прошептала:

- Прости, Тэкэхиро…

Глава 2

Камикадзе нетерпеливо потоптался по моей груди, взвился в воздух, когда я попыталась его погладить, и, плюхнувшись на футон рядом с моей головой, требовательно засопел в ухо. Я и сама понимала, что давно пора вставать, но медлила, с содроганием думая о неизбежной встрече с призрачным монахом. Наконец терпение Камикадзе лопнуло окончательно. Крутанувшись вокруг моего лица в очередной раз, он жалобно пискнул, попытался приземлиться мне на лоб, и я не выдержала. Поднялась на ноги и, рассыпавшись в извинениях, что мучила его голодом так долго, направилась к двери. Зверёк тут же смягчился и спикировал мне на плечо. Мысленно моля Небеса, чтобы монаха во дворе не оказалось, я распахнула створку двери, шагнула через порог и подскочила от грубоватого возгласа:

- Неужели вышла! Всегда спишь так долго?

У входа, прислонившись спиной к стене, развалился Кэцеро.

- Какого дьявола...- привычно начала я, но меня прервал Камикадзе.

Издав воинственный клич, бросился на противника, и я только закатила глаза, когда тот, мгновенно оказавшись на ногах, начал отпрыгивать и уворачиваться от атак рассвирепевшего зверька.

- Что ты делаешь под дверью моей комнаты?

- Жду, когда ты выйдешь, конечно!

Повернувшись ко мне, Кэцеро на секунду потерял бдительность, и Камикадзе тут же этим воспользовался – полоснул его по щеке. Полудемон нисколько не расстроился. Высоко подпрыгнув, ловко извернулся в воздухе, подхватил зашедшегося в яростном визге камаитати и, приземлившись в шаге от меня, протянул зверька мне.

- Есть хочешь?

- Кого? Камикадзе?- хмыкнула я, забирая у него зверька.

Кэцеро явно растерялся, и я снова закатила глаза.

- Нет, не хочу. Но Камикадзе проголодался,- и направилась к помещению, в котором хранились припасы. К моему удивлению, полудемон потрусил следом.

- Опять собираешься кормить его яйцом?- в голосе прозвучало отвращение.

- Тебе-то какая разница?

- Как можно это есть?

- Ты ведь не пробовал.

- Этого ещё не хватало!- Кэцеро тряхнул шевелюрой.- Они жидкие, вязкие... и пахнут странно! Однажды случайно налетел на гнездо и после не мог отмыться несколько дней!

Он состроил гримасу, а я, не выдержав, рассмеялась, представив эту картину. Кэцеро покосился на меня – моя весёлость его как будто удивила, но тут же потупился и смущённо хихикнул.

- Яйца не обязательно есть сырыми. Их можно сварить или пожарить. Как у тебя вообще получилось налететь на гнездо?

- Когда прыгал с ветки на ветку.

"Точно – Тарзан!",- подумала я, а вслух спросила:

- Значит, ты хорошо карабкаешься по деревьям? Смог бы собрать несколько яиц для Камикадзе? Он почти доел те, что нашла я.

Полудемон озадаченно поскрёб затылок.

- Сколько тебе нужно?

- Сколько найдёшь. У Камикадзе отличный аппетит.

- Какие?

- Покрупнее. Мелкие он не любит.

- Хорошо! Сейчас!

И, не успела я моргнуть, унёсся прочь. Гибкая фигура вскарабкалась по стволу криптомерии, словно гигантская белка, а потом ветви её поглотили. Камикадзе только фыркнул ему вслед и тут же радостно взвизгнул, увидев яйцо. Это было последнее, оставшееся из кладки рябчиков. Присев здесь же на край энгавы[1] под крытой тростником крышей, я устроила зверька на коленях, и он с готовностью начал долгожданный завтрак.

- Доброе утро, Аими-сан.

Я напряглась всем телом, узнав голос монаха.

- Надеюсь, моё общество тебя не побеспокоит?

Он стоял в нескольких шагах – обычный человек, каким я считала его ещё вчера. Теперь понятно, почему я никогда не слышала его шагов, и почему Кэцеро говорил, что монах не ощущает жары. Поступь призраков бесшумна, и жара им действительно не страшна...

- Жаль, что тебе пришлось увидеть меня таким,- не дожидаясь приглашения, Нобу-сан неторопливо приблизился и присел рядом.

Странно, Камикадзе даже не поднял мордочку от скорлупы, но я поёжилась – просто не могла с собой совладать – и едва удержалась, чтобы не отшатнуться. Почти у каждого есть свой тайный или явный страх. Кто-то боится насекомых, кто-то – змей, кто-то – старинных кукол… Я до истерики боялась повешенных и призраков.

- Мне лучше уйти?- монах, конечно, заметил мои терзания.

Я вздохнула, собираясь с силами.

- Вчера... это была твоя истинная форма?

- Да,- грустно улыбнулся он.

- Но я видела, как ты пьёшь и ешь… Ты ухаживал за мной, перевязывал рану…

- Перевязку нужно сделать и сегодня,- в его голосе прозвучала настойчивость, я кивнула.

- Разумное дитя,- похвалил он.- Какова бы ни была моя "истинная форма", я желаю тебе добра.

- Спасибо,- пробормотала я.- Но почему ты… всё ещё здесь? И принимаешь форму человека…

- Это наказание за то, что я сделал и чего не сделал,- тихо произнёс он.- Когда-то я был самураем, в совершенстве владел мечом. Чувство вседозволенности от того, что можешь взять всё силой оружия, быстро превращает человека в чудовище. Я видел подобное не раз, но не заметил, когда это случилось со мной. А когда заметил, было слишком поздно. Я думал, что смогу остановиться. Сменил меч и доспехи самурая на облачение монаха, остался при этом святилище. Тогда оно процветало, жившие здесь монахи славились благочестием. Меня они приняли, как брата. Напрасно… Злодеяния мои были слишком велики, и отступиться от них я не смог. Храм начали преследовать беды. Я виновен в судьбе, постигшей это святилище и тех, кто жил при нём…- он вздохнул.- У меня было всё, что может пожелать самый жадный человек. Но в одном мне было отказано: в достойной смерти и достойном погребении. А без этого освобождение от совершённого в человеческой жизни невозможно. Постепенно храм пришёл в упадок, но я по-прежнему оставался здесь в виде презренного духа, реющего по комнатам более счастливых братьев, душам которых было позволено оставить эту жизнь. И однажды я начал молиться. Молился так искренне и горячо, так страстно жаждал избавления, как никогда за всё своё существование. Я молился весь день и всю ночь, а наутро в ворота храма постучали. Молодая женщина, красивее которой я не встречал, полумёртвая от слабости и страха. К груди она прижимала ребёнка лет трёх…