Лекарка поневоле и опять 25 примет (СИ) - Муратова Ульяна - Страница 43

Тогда он совершил вторую ошибку — настоял на расследовании, выдвинув обвинения против брата, так как ни у кого другого мотивов просто не было. Ему казалось, что дознаватели выяснят, как в реальности обстояли дела, и снимут с него лживые обвинения. Но всё сыграло против него — небольшой город, где фамилия Дье́веж была хорошо известна, поддержал харизматичного старшего брата и ополчился против младшего. Искали скорее доказательства его вины, чем невиновности, а изнасилованная девушка не выдержала огласки и покончила с собой. Это стало для Эрера настоящим шоком. Именно тогда он понял, что всё происходящее — не фарс, не дурной сон, а выворачивающаяся наизнанку жизнь.

Он пытался объяснить родным, что смерть девушки и принесённая клятва на жизни должны быть связаны, но никто его не слушал, а некоторые, напротив, обвинили в её гибели.

Эрер подозревал брата, но в момент изнасилования тот отсутствовал в городе, о чём свидетельствовали десятки людей, кроме того, он под эликсиром правды давал показания, из которых следовало, что об изнасиловании он ничего не знал и к девушке не прикасался. Клялся и божился, что не имеет отношения к делу, и хотя магией подтвердить свои слова не мог, но вроде бы не лгал.

Попытка обвинить брата ещё сильнее настроила семью против Эрера, и отец посчитал его не только насильником, но и лживым подлецом, научившимся фальсифицировать магические клятвы.

Весь городок смаковал подробности скандала, строя версии, как именно младший Дьевеж смог избежать наказания за совершённое преступление. Его виновность не ставил под сомнение никто, ведь он на несколько дней опоздал с рассказом своей версии событий, а потом стало уже слишком поздно. Со словами «нет дыма без огня» Эреру припомнили даже глупые детские проделки, многие из которых он и не совершал. Братец тоже расстарался — активно подливал взрывного зелья в огонь и распускал слухи.

Из-за обвинений в фальсификации клятвы Эрером заинтересовался глава столичного СИБа, полковник Скоуэр. Он единственный выслушал, тщательно проверил показания Эрера и сказал ему слова, окончательно отдалившие от семьи: «Если тебе не хотят верить, то не имеет значения, говоришь ты правду или лжёшь».

Теперь Эрер понимал и мог сравнивать: Джен не хотела ему верить, она хотела выкинуть его из своей жизни, как только представилась возможность. В аналогичной ситуации Таися повела себя совершенно иначе, и это только добавляло боли, разжигая чувство вины перед ней…

Надежды на правосудие оказались напрасными — дознаватели по сей день так и не выяснили, кто именно совершил преступление. А СИБовцы не стали даже ковыряться в чужом деле — убедились, что никто не научился подделывать магические клятвы, и на этом успокоились. Бытовые преступления — не их юрисдикция.

Отец Эрера отказался продолжать оплачивать его учёбу и полностью перекрыл финансирование, оставив младшего неугодного сына самого решать свои проблемы. Речи об обучении лётному делу уже не шло, Эреру грозил вылет из академии и общежития, начиная со следующего семестра, именно поэтому он принял единственное предложение, которое ему сделали, — подписал документы о целевом обучении при финансировании СИБа.

Полковник Скоуэр увидел в нём потенциал, кроме того, он всегда отдавал предпочтение агентам, не имеющим тесных связей с семьёй. По задумке Скоуэра, такой семьёй и братством должен становиться СИБ. Единственное условие, которое поставил старый, седой лис — отпустить прошлое.

Эрер дал клятву, не задумываясь. Слишком сильно его ранило произошедшее. Пару лет спустя он понял, что Скоуэр сыграл с ним в психологическую игру, в которой девятнадцатилетний пацан просто не мог выйти победителем, но менять что-либо к тому моменту было поздно, а сам Эрер действительно полюбил свою работу и обрёл друга и поддержку в Блайнере. Десар стал для него братом, которым не захотел быть Гайяд.

Постепенно Эрер смирился с тем, что Дженера воспользовалась настроением местных судей, получила светский развод и судебный запрет на его приближение к себе и ребёнку, а через какое-то время официально вышла замуж за Гайяда, оставив у самого Эрера огромную рану в душе. Незаживающую рану, ведь несмотря ни на что он даже спустя столько лет не смог забыть девушку, которую поклялся любить и защищать до самой смерти. Не смог до ранения, а потом из памяти просто исчез огромный кусок жизни, и Эрер был бы рад забыть всё снова, потому что теперь прошлое мешало ему быть с Таисией.

Больше всего на свете Эрер жалел, что не успел жениться на своей конфетке до операции — вероятно, тогда у него бы получилось дать клятвы заново, с полной уверенностью и искренностью.

А теперь?

Теперь он не знал, как повторить эти клятвы так, чтобы Луноликая ему поверила и не почувствовала сомнений в душе. Сам он не рискнул бы, к примеру, принести клятву на жизни, что больше ничего не чувствует к бывшей жене. Да, он любил Таисию и бесконечно ценил её, но… вырезать прошлое из сердца не мог, оттого теперь мучился.

Сколько Джен и Гай ходили к алтарю, прежде чем Луноликая позволила им сочетаться браком? Десятки, сотни раз? До Эрера доходили самые разные слухи.

Согласится ли Таися так же упорно ходить и просить о божественной милости каждую ночь? Не сочтёт ли предательством то, что он всё ещё не может выкинуть из головы бывшую жену? И возможен ли для него новый брак в принципе?

С одной стороны, Дженера и Гай добились своего, а значит, Эрер свободен не только по мирским законам, но и по божественным. С другой — все прекрасно знали, что вторые браки Луноликая, как правило, одобряет только вдовым. Исключения довольно редки.

Кроме того, у него есть сын. Сын от другой женщины… Как к этому отнесётся Таисия? Как он сам отнёсся бы к этому на её месте?

Эрер оказался в смятении и был благодарен за запреты Ячера. Он мысленно подбирал слова, но правильных среди них не было. Ему казалось, что стоит только увидеть слёзы Таисии или услышать нотки разочарования в её голосе, как он просто сорвётся… Ему безумно не хотелось терять то невероятное чувство близости, возникшее между ними, и оттого он опасался даже начинать этот болезненный, сложный разговор. Понимал, что он неизбежен, но оттягивал момент, каждый раз простраивая диалог в голове и зацикливаясь всё сильнее.

Он старался как можно больше спать или делать вид, что спит, проводя время на грани сна и яви, в неясной дрёме. Именно из неё на пятую ночь после операции его и вырвал голос, которого он не слышал уже много лет.

Сначала ему показалось, что это всё-таки сон, но потом пришлось признать невозможную правду: на его больничной койке сидела Дженера и улыбалась так ласково и нежно, как делала только в самом начале их отношений.

— Эрер, как ты себя чувствуешь? — проворковала она, беря его за руку. — Нам сначала пришли вести, что ты погиб, а потом знакомый рассказал свёкру, что его сын видел тебя в госпитале. Я приехала, как только смогла. Ты даже не представляешь, как я рада, что ты жив!

— Зачем ты здесь? — хрипло спросил он, чувствуя, как тонет в белых больничных простынях.

— Эрер, я знаю, что наша встреча кажется странной после стольких лет, но я обязана кое в чём тебе признаться…

— Я тебя слушаю, — сдавленно проговорил Эрер, изо всех сил сдерживая бушующие эмоции.

Ласковые пальчики бывшей жены гладили его ладонь так, будто между ними не было ни долгих лет разлуки, ни судебного запрета, из-за которого он видел своего первенца лишь украдкой и издалека, ни её брака с Гайядом.

— Эрер, когда пришли вести о том, что ты погиб… я была просто раздавлена. Я знаю, что ситуация тогда получилась ужасная, но я не виновата! Я всего лишь хотела, чтобы ты был рядом! Разве есть что-то плохое в том, чтобы хотеть видеть мужа каждый день? Эрер, я просто слишком сильно любила тебя, чтобы справляться с разлукой… Мне казалось, что ты меня не любишь и всё время выбираешь академию вместо меня. Это причинило мне так много боли… А Гай почти всегда был рядом, поддерживал, помогал, говорил комплименты… Устоять было просто невозможно, но я никогда тебе не изменяла. До момента, когда наш развод признал суд, я была тебе верна, если это имеет сейчас хоть какое-то значение… — прекрасные голубые глаза Джен затуманились слезами.