Лекарка поневоле и опять 25 примет (СИ) - Муратова Ульяна - Страница 27

Больше всего меня заводило то, как он целуется. Хотя… нет, дело даже не в самих поцелуях. Когда он подходил, запускал пальцы в волосы, чуть оттягивал мою голову назад… вот в этот момент, в эти несколько томительно прекрасных секунд, когда я ещё не знала, что именно он сделает дальше — овладеет губами, наклонится к шее и поцелует, зароется носом в кудри и жадно вдохнёт мой запах, дразняще прикусит мочку уха или просто посмотрит в глаза так, будто мира вокруг просто не существует — вот в этот момент я растворялась в сладкой покорности, забывала своё имя и истекала предвкушением.

То ли тело Ланы оказалось темпераментнее моего собственного, то ли это от близости с Эрером у меня перегорали предохранители и срывало все стоп-краны, но я порой просто не хотела вылезать из постели.

Поначалу немного смущало, что Эрер так залипал на мои стопы, но потом я подумала: а что в этом такого? Очевидно же: если у мужика есть фетиш, то надо либо найти в нём удовольствие и дать волю фантазии; либо не удивляться, когда мужик на нём окончательно зациклится и найдёт разрядку на стороне; либо расставаться, если чужие желания кажутся совсем уже неприемлемыми.

Так что я взяла и просто позволила Эреру обожать мои ноги. Зато во всём есть свои плюсы. К примеру, не нужно переживать об увядании этой конкретной красоты: ни разу не слышала, чтобы у кого-то обвисли щиколотки или покрылись целлюлитом пятки. В общем, спустя какое-то время я решила, что мне даже повезло — умоотключительный массаж ног мне доставался гораздо чаще, чем среднестатистической женщине.

Пару недель спустя я даже вошла во вкус. Пока мы вечерничали вдвоём, скинула домашние тапочки и нежно прошлась подушечками стоп по ногам Эрера, от колен до паха. А потом… подразнила немного, наблюдая за реакцией. Очень яркой реакцией, перетекающей в мощную эрекцию.

Эрер сначала замер, широко распахнув глаза, потом сжал вилку в кулаке так, что она заискрилась магией. Его дыхание стало тяжёлым и резким, а челюсти плотно сжались. Я побезобразничала ещё немного — попыталась на ощупь расстегнуть его ширинку, тут он наконец отмер и помог мне…

В общем, вечер прошёл плодотворно — я обнаружила новый способ довести его до финала, а ещё мы осквернили стол прямо у Шельмы на глазах, что было крайне непедагогично, но очень зажигательно. Киса, кстати, оказалась той ещё вуайеристкой, однако не нам с Эрером осуждать кого-либо за необычные сексуальные пристрастия.

Ещё Эрер устраивал нам ночные свидания на крыше под луной — им мешали только периодически принимающиеся лить дожди. К счастью, как раз сегодня погоды стояли ясные, поэтому я наблюдала, как Эрер домывал посуду и мысленно поздравляла себя с выбором мужчины, мечтательно развалившись на подоконнике и ожидая, когда можно будет выйти из дома и подняться на крышу.

Закончив, он поставил в небольшую корзину собственноручно сделанный термос с горячим отваром.

Этих термосов разных форм и размеров у нас уже стояло штук двадцать — он экспериментировал над формами «малых холодильных ёмкостей». Идея мне нравилась, и я поделилась опытом и вариантами подобных конструкций из моего мира. А здесь ещё и магия помогала сохранять холод или тепло, поэтому изделия получались шикарные и крайне функциональные.

— Прихватим с собой что-нибудь сладенькое? — деловито спросил Эрер.

— Конечненько, — в тон ему отозвалась я, памятуя, что лишние килограммы на лодыжках не сильно отражаются.

Он потянулся к тарелке с моим последним кулинарным фиаско. Я честно пыталась приготовить зефир, не преуспела, хотя результат всё равно получился вкусным. Правда, с названием так и не определилась — перепастила или недозефир? Или, может, сделать вид, что всё так и было задумано и наречь его Таисьфиром каким-нибудь?

Впрочем, отсутствие терминологической определённости отнюдь не мешало нам съесть бо́льшую половину. Всё же сочетание сахара, белка и фруктового пюре сложно испортить даже очень кривыми руками. А я на достигнутом останавливаться не собиралась. В конце концов, это почти как с зельем — нужно просто подобрать правильную рецептуру.

Собрав всё необходимое, Эрер протянул руку мне. Я лениво сползла с подоконника и отправилась на крышу в чём была — в одной лишь рубашке, без трусов. Ношение последних мой не очень аналитический ум признал занятием бесполезным и местами нелогичным, а организм — трудозатратным. Слишком уж часто с меня их снимали в последние дни.

На крышу Эрер меня практически внёс. Ему вообще очень нравилось меня куда-то носить, а я не возражала. Силищи в нём было немеряно, это только с виду он худощавый и даже хрупкий, а по факту — трёхжильный. Это стало очевидным после того, как он попытался нарубить дров и разрубил не только полено, но и колоду, явно прослужившую предыдущему хозяину не один год. За новой колодой пришлось идти в лес, и теперь Эрер рубил дрова осторожно и почти ласково — чтобы не переборщить.

Расположившись на нескольких слоях одеял, мы обнялись и подставили лица лунному свету. Из леса доносились трели птиц, мягко горели свечи, их трепещущий огонь придавал ночи особое очарование.

Счастье — острое и сладкое одновременно, переполняло нас обоих, и мы лежали, закутанные в него и лунное сияние, как в полог, защищающий от реальности сурового мира.

И только одна новая проблема мешала погрузиться в него целиком, но о ней я старалась не думать.

— Каким ты была ребёнком? — спросил Эрер, перебирая мои волосы.

— Предприимчивым, — вынуждена была признать я. — Однажды зимой я пригласила в гости на день рождения всех друзей и одноклассников. Все пришли к назначенному времени нарядные, с подарками и даже цветами. То-то удивились мои родители, потому что день рождения у меня был летом. А ещё я всегда любила хорошо поесть. Так как ребёнком я была ещё и не в меру упитанным, мама ограничивала количество перекусов. Но когда я видела, что кто-то на детской площадке достаёт еду, я тут же мчалась к нему и жалобно просила покормить, потому что мама морит меня голодом.

Эрер насмешливо спросил:

— И кормили?

— Разумеется! Даже несмотря на то, что у меня щёки едва ли не на плечах лежали. Фразу «дайте хебуска» я выучила одной из первых.

— Очень талантливая девочка, — подтрунил он, поглаживая меня по боку.

— А каким ребёнком был ты?

— Любознательным, — после небольшой паузы ответил он. — Я разобрал старинные дедовы часы по винтику, а потом не смог собрать обратно. Никто не смог. Влетело мне тогда знатно, но это не помешало буквально на следующий день разобрать ещё и отцовский секретер. Там была скрытая полочка, мне хотелось знать, как она устроена. А потом я вскрыл и разобрал дорогущий сейф, но его, к счастью, удалось собрать обратно.

— Ты поэтому теперь все детали зарисовываешь в блокнот? Опыт — сын ошибок трудных?

— Мне просто интересно, как именно всё работает. И поверь, за своё любопытство я был неоднократно наказан. И вообще изрядно пострадал. К примеру, мой первый постельный опыт сложился… кхм… несколько неудачно. Но мне действительно было очень интересно, как устроены женщины.

Я на секунду представила Эрера в постели с блокнотом в руках и сначала захихикала, а потом захохотала так, что даже птицы в лесу на секунду притихли в ужасе.

Он улыбнулся:

— Я разобрался позже. Одна вдовая соседка была не прочь… так сказать, предоставить материалы для исследований. И кое-чему меня обучила.

— Пожалуй, мне стоит отправить ей открытку с благодарностью, — отсмеявшись, промурлыкала я. — Она очень хорошо тебя обучила.

— Не хочу хвастаться, но кое в чём я разобрался сам, — фыркнул он и спросил, подначивая: — Показать?

— Покажи, — покорно обвила его плечи руками я, наполняясь горячим предвкушением. — Обязательно покажи.

— Смотри, — он достал из-за спины нечто блестящее, и я не сразу сообразила, что это рим.

— Какой необычный, — прошептала, широко распахнув глаза.

Тонкий ободок казался бы простым, если бы не цвет побежалости: металл переливался радугой — от тёмно-лилового до серовато-белого. С одного бока распустили тончайшие лепестки стальные цветы, выполненные очень искусно.