Меченый. Том 3. Жребий брошен (СИ) - Савинков Андрей Николаевич - Страница 4

В Люксембурге подписали «Единый европейский акт», который заложил основу образования в будущем Европейского союза. В 1986 году документ подписало 12 стран-членов европейского экономического общества, это был еще не ЕС но вполне шаг к нему. С другой стороны имелся у меня определенные сомнения, что условиях существования двухполярной политической и экономической системы формирование полноценного европейского союза вообще возможно. Но опять же, препятствовать данному процессу я ни в коем случае не собирался, скорее наоборот — приветствовал его обеими руками. Чем сильнее европейские страны интегрируются между собой, тем более серьезным конкурентом они станут для США. И тем больнее станет их развал, когда в Вашингтоне решат, что эту свинью откормили достаточно, и настала пора ее резать. Как бы еще протолкнуть там идею о создании европейской армии, которая бы существовала отдельно и параллельно структурам НАТО… Но боюсь это уже за гранью возможного.

Интересные события происходили вокруг Ливии. Каддафи — тоже весьма и весьма колоритный персонаж, заслуживающий отдельного рассмотрения — давно имел весьма напряженные отношения с Францией, африканский лидер страстно желал присоединить к своей стране территорию Чада, и к данной идее в Париже относились совершенно без понимания. Еще бы какой-то там дикарь пытается влезть на полянку европейцев. Короче говоря, стычки между Ливией и Францией происходили регулярно, порой французская авиация бомбила территорию Ливии, порой к ним присоединялись американцы, не стесняясь показывать, кто тут самый главный.

Каддафи отвечал ассиметрично. Устраивал в Европе теракты, что европейцам сильно не нравилось. Еще осенью на пути с Кубы в СССР я останавливался на два дня в Триполи и разговаривал с «полковником» о его поведении. Не то чтобы меня сильно напрягали террористические акты в Европе, — пусть там решают свои проблемы самостоятельно, — но, во-первых, Ливия была крупным импортером советской техники в том числе и военной, а во-вторых, мне сам Каддафи нравился лично, нравилось то, что он делал для своих людей, как менял Ливию, превращая страну пятнадцатого мира в островок благоденствия посреди бушующей Африки.

Тогда в октябре я предупредил Ливийского лидера, что его действия ведут его и его страну в пропасть, и особенно смешно для стороннего наблюдателя выглядит бодание с Европой одновременной передачей золотовалютного запаса страны на хранение в западные банки. Я даже намекнул было, что ливийские деньги гораздо целее будут в СССР, но понятное, дело такой авангардизм остался не понят совершенно.

И вот теперь в середине марта появилась новость о том, что Французские, Бельгийские и Немецкие банки наложили арест на принадлежащие ливийцам счета. Сколько там лежало денег, информации не было, но чисто по контексту — не мало. Вроде как в той истории в 2011 году европейцы заблокировали что-то около 160 ярдов, тут вероятно меньше, но все равно порядки сумм впечатляют. На секундочку весь госдолг СССР примерно в пять-шесть раз меньше.

А еще чуть позже в конце марта французы и вовсе устроили большой налет на столицу Ливии в результате которого погибло больше трех сотен человек и сам Каддафи оказался ранен. Что именно заставило Париж столь резко отреагировать на теракт в соседней стране, сказать сложно. Было подозрение, что подобные действия являлись скорее посланием Вашингтону в том стиле, что мол мы ну никак не можем присоединиться к вашей операции против Ирака, потому что сильно-сильно заняты в Ливии.

Ну и последняя новость этих недель была связана с Кубой. 3 марта 1986 года было подписано межправительственное соглашение между Москвой и Гаваной, касающееся статуса строящейся на территории острова АЭС «Юрали». Откровенно говоря я вообще думал эту стройку заморозить и даже вероятно заморозил бы, если бы не репутационные потери. Слишком уже много долгов генерировала Куба и было всем понятно — и мне, и Фиделю, и Васе Пупкину — что долги эти никогда погашены не будут.

Короче говоря Фиделя поставили перед фактом, что в таком виде проект Союзу не интересен, речь о фактическом дарении АЭС больше не идет. Полгода дипломаты и экономисты решали, как найти тут точки соприкосновения, которые был устроили обе страны. Нужно понимать, что Гавана зависела от СССР тотально, в случае перекрытия им нефтяной помощи — что и произошло в реале в начале 90-х — экономика островного государства сложилась бы как карточный домик.

Ну и в общем заключили мы договор по которому АЭС как бы передается некому совместному предприятию в концессию на 60 лет с тем чтобы Союз ее обслуживал, продавая электричество Кубе. Фактически это означало передачу АЭС во владение нашей стране, но внешне делала ситуацию чуть менее неприятной для кубинцев.

И можно было бы сказать, что ничего глобально не поменяется — ну действительно, какая разница, будет Гавана должна нам за АЭС или за поставляемую ей энергию, если долг все равно никогда не будет выплачен — однако дьявол тут скрывался в деталях. В договоре было прописано обязательство выкупать Гаваной электричество по цене привязанной к нефти и исчисляющейся в конвертируемой валюте. Весь механизм выходил достаточно забавным, Кубинцы обязывались платить нам долларами, а мы в свою очередь обязывались тратить эти доллары на закупку товаров внутри Кубы. На первый взгляд бред — какая разница, если все равно деньги останутся на острове, а мы получим только фрукты, сахар, ром и сигары. Но разница имелась хотя бы уже в том разрезе, что при отсутствии оплаты мы всегда могли электричество-то и отрубить. Имея в руках рубильник, договариваться о чем-то гораздо проще.

В Москве же в эти дни проходил Съезд. Съезд — это даже не Пленум, это мероприятие куда более серьёзное.

Кремлевский дворец, кучи народу, приехавшего со всех концов страны. Шутка ли, пять тысяч делегатов, представители от коммунистических организаций — хотя будь моя воля, этих бы я вообще не пускал на сугубо внутреннее мероприятие — со всего мира, и еще хрен знает сколько просто примазавшихся, кажется, треугольник Кремля еще никогда не был при мне так сильно забит народом.

— Добрый день, рад видеть, как долетели? — Я фланировал в толпе, цепляя глазом знакомые лица и раздавая рукопожатия направо и налево. Подобное поведение генсеков тут как бы было и не принято, но в учетом внутренней ситуации хорошее отношение рядовых участников съезда мне в этот день было совершенно точно не лишним.

Охрана, пытаясь углядеть за всеми, буквально сбивалась с ног. Впервые была применена карточная система с пропусками, были установлены барьеры для разделения гостей — этим можно сюда, а вот этим только туда, — появились рамки с металлодетекторами, совершеннейшая новинка в деле обеспечения безопасности, ну во всяком случае в Союзе — так точно. На стенах Кремля практически без стеснения сидели снайперы и контролировали толпу сверху.

Это даже не учитывая кучи переодетых в гражданское сотрудников крутящихся в толпе и наблюдающих на всем, так сказать, изнутри. Впрочем, надо отдать должное, большая часть делегатов к усиленным мерам предосторожности отнеслась с пониманием, история с покушением на генсека, несмотря на быстро сменяющуюся новостную повестку, все еще была на слуху. Шанс того, что в святую святых советского строя проникнет какой-то сумасшедший с оружием, был откровенно невелик, но расслабляться никто не собирался.

— Нурсултан Абишевич, здравствуйте. Вы сегодня за главного? — Кунаев после давешней попытки бунта сказался больным и первый день съезда пропускал. Может стыдно было смотреть в глаза товарищам по партии а может правда сердце от переживаний прихватило.

— Да, товарищ Горбачев, надеюсь не уронить знамени, так сказать, — Назарбаева очевидно раздирали противоречивые чувства. С одной стороны он явно был рад, что возглавляет представительство КазССР, а с другой — очевидно был разочарован тем, что Кунаев видимо останется в Политбюро.