Вечно голодный студент (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator" - Страница 7

— Сука… — успел произнести Окунь, а затем мир раскололся на осколки.

Глава третья

Неоновая подсветка

*Российская Федерация, Кемеровская область, г. Новокузнецк, улица Кутузова, 30 июня 2026 года*

— А-а-а… — очнулся я от боли в правой ноге.

Пытаюсь пошевелить ногой, но это приводит лишь к обострению боли, поэтому я, приложив волевое усилие, заставляю себя замереть.

Я в темноте, дышать тяжело, всё вокруг будто бы в пыли, а ещё воняет тухлятиной и кровью. И ещё чем-то.

Мне непонятно, что произошло — только что шли по лестнице, а потом всё рухнуло.

Осторожно опускаю руку к джинсам и нащупываю телефон. Медленно вытаскиваю его и касаюсь сканера отпечатков пальцев.

Экран загорается и ненадолго ослепляет меня светом. Морщусь и кашляю, из-за чего дёргаю повреждённой ногой.

— М-м-м… — не сдерживаюсь я.

Правая ступня застряла в чём-то, причём я чувствую, что её порезало до крови — правый «Айр Форс» намок внутри.

Открываю глаза и начинаю рассматривать место, в котором я оказался. В воздухе бетонная пыль, а вокруг бетонные обломки.

Вокруг шум — обломки двигаются и хрустят бетонной крошкой…

Меня спасло, как я понял, то, что сверху был цельный кусок лестницы, лёгший надо мной «шалашиком», то есть, буквой «Г».

Но нога под куском бетона — меня чуть не накрыла паническая атака, когда я увидел, как именно зафиксировало мою ступню. Это фрагмент подъездных стальных перил, прикреплённый к бетону, зажал мою ступню — деревяшки на них нет, поэтому мне в кость упёрлась острая сталь…

— Дышать ровно… — попытался я обуздать нарастающую панику. — Фух-фух-фух…

Включаю фонарик на телефоне и смотрю направо — тут не на что смотреть, только бетонные ступеньки, нависающие надо мной.

— А-а-а!!! — испугался я, посмотрев налево. — А-а-а-а!!!

Сердце забилось, как бешеное, зрение помутилось и я случайно дёрнул ногу.

— А-а-ай… — скривился я от острой боли.

Слева от меня было лицо Окуня. Его тело придавило плитой, причём так сильно, что глаза налились кровью, изо рта брызнула кровь, а сама кожа лица покраснела почти до багрового состояния.

Он мёртв и смотрит на меня стеклянными глазами. Не могу…

Я лежал, зажмурив глаза и пытаясь взять себя под контроль.

Не получается — сердце отчаянно колотится, а воздуха будто бы становится всё меньше и меньше.

Эта мысль не улучшила ситуацию, потому что я слышал раньше, что под завалами иногда бывает очень мало кислорода, как в могиле…

Пыль осела, а паника, постепенно, прекратилась. Вернее, не прекратилась, а я, из последних сил, забил её под шконку кирзовыми сапогами. Страх никуда не делся, но зато появилось пространство для рационального мышления.

Тут, под «шалашом», достаточно места для воздуха, поэтому время у меня точно есть. Да и свет фонаря пробивается куда-то за завалы передо мной, то есть, есть щели, в которых тоже есть воздух. Ну и может быть, что мне очень повезло и дальше есть открытое пространство, возможно, что и выход на улицу, а это будет значить, что от нехватки кислорода я не умру.

Хочется верить, что завал не глухой…

Окончательно успокаиваюсь и выключаю фонарик, чтобы сэкономить батарею и не видеть лица Окуня.

Об остальных парнях, с которыми я познакомился только сегодня, стараюсь не думать. Лишь надеюсь, что кто-то из них смог выбраться и позовёт на помощь.

Разблокирую телефон, перевожу его в режим «Энергосбережение», отключаю «Bluetooth», «Wi-fi», вырубаю вибрацию и геолокацию, а также максимально понижаю яркость. Напоследок отключаю все приложения, потребляющие энергию на свою работу.

В настройках вижу, что батареи, в таком режиме, хватит на 12 часов 39 минут. Но у меня есть один полный пауэрбанк на 10 000 мАч в рюкзаке — если я смогу снять его и окажется, что его не повредило при обвале, то буду с телефоном вдвое дольше.

Пришла мысль, что надо и мобильную связь отрубить, что проще сделать через авиарежим. Но сейчас мне нужен интернет, чтобы связаться хоть с кем-нибудь.

Пишу оператору.

«Я под завалом помогите!»

Оператор не отвечал долгие двенадцать минут.

«Ты кто?» — спросил он.

«Константин Новиков БРАВО-6», — написал я. — «На проспект Дружбы в дом направили трупы преобразовывать».

«Прибирать», — исправил я ошибку автозамены.

«А, так ты выжил», — написал оператор. — «Под завалом?»

«Да!» — ответил я.

«Есть вода, еда?» — уточнил оператор.

«Воды литр в рюкзаке», — ответил я. — «Смогу снять или нет — не знаю».

«Если кто-то освободится, то направим на разбор завала», — сообщил мне оператор. — «Ожидай».

— Что значит, «если кто-то освободится», а⁈' — послал я голосовое.

Оператор ничего не отвечал минуты две, а затем прислал голосовое.

— Слушай, мальчик, — услышал я грудной женский голос. — У нас сейчас война, если ты не заметил. Вся БрАВО занята — тушит пожары, разбирает завалы и прибирает давно гниющие трупы. Ради тебя одного снимать группы с задачи — это нерационально. Если освободится кто-то, то пошлём. Во всяком случае, о тебе теперь знают — я послала сведения начальству.

Я даже не нашёл, что на это ответить. Всё правда — я ничего не стою, в глазах военных. Им выгоднее прибрать больше трупов, чем не допустить появления ещё одного…

«Ты добавлен в очередь на спасение», — написала оператор. — «Но очередь длинная, поэтому на многое не рассчитывай. Лучше думай, как продержаться подольше».

Меня же накрыло панической атакой. Я начал орать от отчаяния, а затем случайно дёрнул правой ногой и вспышка боли резко привела меня в чувство.

Утерев слёзы, пытаюсь сесть. Высоты «шалаша» хватает, но впритык.

Зато стало ясно, что есть доступ к рюкзаку.

Извернувшись, снимаю рюкзак и помещаю его себе на колени.

Литровая бутылка воды наполнена до крышки — я всегда беру с собою на прогулки воду. Но интересует меня не она, а пауэрбанк, лежащий в серединном кармане.

Ощупываю его, как величайшую ценность, и удостоверяюсь, что с ним всё в порядке. Шнур USB Type-C в том же кармане.

Возвращаю банк и шнур на место — сейчас они не нужны.

Надо думать, как высвободить ногу. Помню, смотрел фильм с Джеймсом Франко, о велосипедисте, который застрял в горах — его руку придавило камнем в расщелине и, в итоге, ему пришлось отрезать её ножом из мультитула. Он сделал это из-за того, что она уже была без кровоснабжения и, по сути, отмерла.

Я себе ногу отрезать или отрубать не хочу, поэтому надо как-то освободиться, пока не стало слишком поздно.

К рюкзаку прикреплён ржавый дедовский топор — смотрю на его лезвие в тусклом свете экрана телефона и из глубины груди начинает подступать новая волна паники…

— Нет, — максимально возможным твёрдым тоном произношу я. — Я вытащу ногу.

Ощупываю стальные перила и пытаюсь дёрнуть их. Это не даёт ничего, потому что стоят они намертво.

Просовываю топор в щель между перилами и полом, пытаюсь приподнять их, но тоже ничего — видимо, масса очень большая.

Как вытащить ногу?

Я практически чувствую, что ступня страдает от нехватки кровоснабжения и медленно умирает…

Возможно, я накручиваю себя, так как я могу шевелить пальцами в кроссовке, но это не даёт гарантий, что сосуды не пережаты, как в руке у героя Джеймса Франко.

Ненадолго включаю фонарик, чтобы рассмотреть перила и их крепление. Мне сразу же приходит в голову идея расколоть бетон в области крепления стальных прутьев — это должно ослабить их.

Перехватываю топор, выбираю центральный прут и начинаю бить лезвием по бетону. Резкое движение вызывает боль в ноге, но нужно терпеть. Тут либо терпеть, либо расставаться со ступнёй, а то и со всей ногой.

Если я потеряю ногу, то я, по сути, умер, потому что не выживу в нынешних реалиях. Никто мне не назначит пенсии по инвалидности, кормить задарма не будет, а это значит, что я точно долго не протяну.