Одиннадцать врагов IT-сыщика - Кащеев Кирилл - Страница 18

С изумлением поглядывая на спешащего к ним старичка, мужчина и женщина попытались скрыться в переулке. Встревоженный дед Таратута сильнее замахал руками и даже принялся издавать тоненькие протестующие выкрики, явно требуя, чтобы парочка его подождала. Несколько камуфляжников из оцепления оглянулись. Мужчина принужденно улыбнулся военным и сделал извиняющийся жест в сторону деда: дескать, вот, старичок, что с него взять. Успокоенные парни вернулись в оцепление. Таратута нагнал замешкавшихся наблюдателей и на всякий случай ухватил женщину за руку.

– Извиняюсь, конечно, – заявил он, крепко держа ее за запястье. – Разрешите познакомиться – отставной пенсионер Таратута! Вы только, барышня, чего худого не подумайте, да! Я без всякого обидного смысла знакомиться предлагаю, – торопливо добавил он.

– Я ничего и не думаю, – растерянно пробормотала «барышня».

Таратута неожиданно оскорбился:

– А напрасно не думаете, да, напрасно! Что ж, про меня уже и подумать нельзя? Я, между прочим, не просто отставной пенсионер, а с очень даже хорошей пенсией! И комната у меня большая, светлая, да, отличная. Обо мне соседка моя очень даже думает, я зна-аю! И продавщица в молочном, хоть женщина и замужняя, не то что вы, барышня. Все холостякуете, – он ткнул пальцем в правую руку женщины, на которой не было обручального кольца, – а сами уж не молоденькая.

Женщина разом вспыхнула, покосилась на своего спутника, потом кинула бешеный взгляд на Таратуту и выдрала руку из пенсионерской хватки.

– Какое вам дело до моего возраста! Что вы ко мне пристали? Что вам нужно?

– Ой, снова-таки извиняюсь, – всполошился Таратута. – Отвлекся немножко в сторону, да, занесло, знаете ли. А я к вам по делу, да, по делу. Давно и с интересом наблюдаю за вашей деятельностью. Очень, очень одобряю. Всей душой желал бы присоединиться.

Лица парочки начали стремительно меняться. Недавнее довольство исчезло, уступив место самому настоящему страху.

– Что значит наблюдаете? – замирающим голосом спросил мужчина.

– Окошко у меня вон где. – Пенсионер указал на окно. – Хорошее окошко, прямо на площадь. Вымыли вот чисто, да.

У Севка нестерпимо зачесались ладони, ободранные при мытье черных от грязи рам в окошке пенсионера.

– Бинокль сильный. Каждый раз смотрю, да, смотрю за вашей деятельностью. Одно удовольствие наблюдать, но хотелось бы все-таки… – Дедок демонстративно огляделся по сторонам и громким свистящим шепотом добавил: – Поучаствовать.

– Вы каждый раз смотрите из окна… на это? – Женщина махнула рукой в сторону суетящихся саперов.

– И на это тоже, и за вашими приглядываю. – Старичок подмигнул и игриво подтолкнул женщину плечом. – Не все вместе смотреть ходите, по очереди, да. Конспирация, да? Готов соблюдать!

– Не понимаю, о чем вы говорите, какие еще «наши», нет у нас никаких «наших», – вяло сопротивлялся мужчина.

Но Таратута не дал себя сбить.

– Как же нету, когда я своими глазами тута… – он указал на закуток, в котором только что скрывались наблюдатели, – то одного вижу, то другого. Все с блокнотами. – Таратута обвиняюще ткнул пальцем в блокнот, который мужчина все продолжал сжимать в руке. – С фотоаппаратами! Все туда смотрят! – И он тоже указал на саперов, оцепление, пожарников.

Парочка в очередной раз переглянулась. Женщина опустила глаза, а лицо мужчины вдруг стало жестким, у губ залегла решительная складка.

– Вы постоянно видите, как разные люди наблюдают за операциями по извлечению бомб? – переспросил мужчина.

– Вот уж точно – никаких бомб, одни только… хе-хе… операции! – меленько захихикал Таратута.

– И желаете к этим людям присоединиться?

– Очень, очень желаю, да! – с жаром заверил пенсионер.

– Нам надо обсудить все подробнее. Не здесь, здесь слишком шумно. – Парочка подхватила дедка под руки и повела, почти поволокла, в переулок.

– За ними, скорей! – Мурка дернула сестру за руку.

Но с другой стороны Кисоньку по-прежнему крепко держал Севка. На мгновение девчонка оказалась растянутой между Муркой и Севкой. Нетерпеливым движением она высвободила ладонь из Севкиной хватки и хотела уже мчаться за исчезнувшей в переулке троицей.

– Кисонька, я с тобой! – тревожно воскликнул Сева, вновь удерживая девчонку за руку. – Там может быть опасно!

– И что – ты будешь меня защищать? – с веселым недоумением поинтересовалась Кисонька. – Ты случайно не перепутал, кто в нашем агентстве каратист, а кто – финансист? Оставайся на месте, без тебя разберемся!

Девчонки рванули следом за Таратутой и загадочными наблюдателями.

На бегу Кисонька обернулась. Севка стоял, глядя им вслед. Потом махнул рукой: то ли в досаде, то ли прощаясь, и нырнул в толпу зевак.

– Сдается, он на тебя обиделся, – буркнула Мурка.

– Не понимаю, что с ним такое? Неужели всерьез собрался защищать? Нас? – Кисонька чувствовала себя слегка смущенной.

– Не нас, – снова пробурчала Мурка. – Тебя.

– Действительно? – заинтересовалась Кисонька. Она снова оглянулась, но Севы уже не было видно.

– Тебе Севка… того… совсем не нравится? – спросила Мурка, искоса поглядывая на сестру.

– Не зна-аю, – задумчиво протянула Кисонька. – Он неплохой. Довольно умный. Только какой-то… Чересчур осторожный. И жадноватый. Ты же знаешь, я жадными парнями не интересуюсь.

– А пенсионерами ты как, интересуешься?

– Ты что, они же старые! – возмутилась Кисонька, потом вдруг вспомнила, за кем, собственно, они бегут, и снова смутилась. – А, ты в другом смысле… Да-да, так где тут наш пенсионер?

Пенсионер Таратута, поддерживаемый с двух сторон загадочной парочкой, быстро мчался по переулку. Настолько быстро, что уже явно начал задыхаться и даже вроде как упираться. Но мужчина и женщина продолжали неумолимо волочь его вперед. Лавируя между редкими прохожими, Мурка и Кисонька попытались подобраться поближе. Девчонкам это удалось. Парочке наблюдателей пришлось замедлить бег, потому что запыхавшийся Таратута окончательно взбунтовался.

– Погодите, погодите. – Старичок уперся ногами в асфальт. – Куда мы так летим?

– Но вы же сами хотели присоединиться, – вкрадчиво пообещала женщина. – К людям, которых видели из своего окна. Вы их запомнили? Узнать сможете?

– А как же! – охотно согласился дедок. – Я отставной пенсионер! Я склад сторожил! Бывало, придут солдатики: дай, Таратута, валенки, а я им – вот вам валенки! – Костлявые пальцы Таратуты сложились во внушительную фигу. – Неделю назад брали. Никто по второму разу взять не мог, всех в лицо помнил! У меня память на лица, знаете, какая твердая – алмаз!

– Ну если алмаз… – Мужчина стиснул зубы так крепко, что заиграли желваки на скулах. – Тогда вы нам нужны!

– Ментам дедок тоже пригодится, – шепнула Мурка, – телефонных террористов опознавать.

Мужчина и женщина торопливо огляделись (девчонки едва успели спрятаться в каком-то подъезде) и, вновь подхватив деда под руки, втащили в арку двора.

– Зачем мы туда идем? – вдруг встревожился старичок.

– Надо, дедушка, надо, – рассеянно бросил мужчина, продолжая волочь деда за собой.

– Меня поведение этой парочки настораживает, – пробормотала Кисонька.

Девчонки переждали, пока преследуемые миновали арку, и бросились за ними. Осторожно выглянули из-за угла и увидели, как вся троица скрылась за гаражами.

– За ними! – скомандовала Мурка, выскакивая на открытое пространство двора.

– Ты что, увидят! – тихонько вскрикнула Кисонька.

Мурка в отчаянии огляделась, и тут же лицо ее просветлело:

– По крышам гаражей! Подсади!

Отработанным движением припав на колено, Кисонька подставила сложенные ковшиком ладони. Одним прыжком Мурка взметнулась на крышу. Перевесилась через край, протянула руку сестре. Кисонька подтянулась… Согнувшись, чуть ли не на четвереньках, то и дело помогая себе руками, сестры двинулись по скользким обледенелым крышам. Туда, где возмущенный Таратута требовательно вопрошал:

– Куда вы меня тащите? Мы собирались обсуждать, а сами только бежим, да! Я вам не мальчик, я отставной пенсионер! Давайте обсуждать!