Золотая месть - Гандольфи Саймон - Страница 48

Он нашел большую каменную глыбу и спустил ее в камин. Глыба застряла в суженной части расселины, и он набросал туда с дюжину других камней. Этот завал задержит людей Ортеги на некоторое время. Они были где-то там внизу, и он выпустил очередь по поляне, напоминая им, что деньги Ли еще нужно заработать.

Трент взял полмотка веревки, мачете мертвого солдата, его спички и сигареты. Повесив себе на грудь автомат, он взвалил девушку на плечи. За вершиной скалы была открытая площадка, а дальше раскинулись густые заросли бамбука высотой десять – тринадцать метров. Трент пошел по краю этой площадки и вышел на узенькую тропинку, которая вела на север. Пираты вырубали бамбук для маскировки, так что тропинка превратилась в туннель, и ему приходилось нести девушку на закорках. Сухие листья шуршали на ветру, стволы бамбука скрипели, задевая друг за друга. Все это могло вспыхнуть от огня в любую минуту.

Трент рассчитывал, что, если завал в камине задержит преследователей, у него есть тридцать минут форы, а кроме того еще час, пока подкрепление доберется до вершины скалы.

Отдыхая каждые десять минут, Трент за полчаса добрался до открытого склона горы. Земля здесь была покрыта слоем раскрошившейся вулканической пемзы, оставшейся от прежних извержений. Он посадил девушку на землю возле зарослей бамбука. Ему хотелось бы, чтобы она взглянула на него или заговорила, но Джей сидела скорчившись и обняв колени руками и молчала. На ней не было ничего, кроме солдатской куртки, сапог и, разумеется, цепи. Трент срезал четыре толстых бамбуковых ствола и дюжину тонких, затем собрал охапку сухих листьев, сложил их в кучу, а сверху бросил сухой бамбук. У них оставалось не более двадцати минут.

Связав бамбуковые жерди, он смастерил что-то вроде носилок волокуши, на которые и уложил девушку. На землю стала оседать вулканическая пыль, поэтому он намочил оторванный подол нижней рубахи, завязал рот Джей, а потом и себе.

– Все у нас будет хорошо, – говорил он. – Вы только не тревожьтесь.

Бывало, ему приходилось говорить и более глупые вещи, но редко. Он представил себе, как поиздевался бы над ним Танака. Мысль о японце-сыщике странным образом развеселила его, и Трент улыбнулся про себя, вспомнив его ливерпульский акцент и остроты.

– А теперь устроим им небольшой сюрприз, – сказал он девушке, и, став на колени возле кучи сухих листьев, поджег их. Когда пламя разгорелось, он взял в руки автомат и несколько раз выстрелил в воздух, чтобы напомнить преследователям, что он вооружен.

– Ну, а теперь, пожалуй, двинемся дальше, – сказал он и взялся за ручки носилок.

Дорога шла под гору, и он уже ощущал жар, исходивший от ближайшего потока лавы. За выпуклостью холма не было видно нижней части потока, но ни один из дальних языков лавы не спустился вниз по горе настолько, чтобы помешать их движению.

Вот уже полчаса вулкан не извергался, его отдаленный грохот сменился каким-то хлюпаньем и чавканьем. «Как будто пьяный великан хлебает горячий суп», – подумал Трент. Через стену тонкой вулканической пыли просачивался тусклый желтоватый свет, отражавшийся в сернистом облаке, которое гнало ветром на юг.

Здесь не было ни деревьев, ни кустов, ни травы. Только серая пустыня старой лавы и новые ее желто-красные потоки. А надо всем этим – огромная дыра в горе, с шипением изливавшей свое содержание – такое раскаленное, что Трент ощущал ее жаркое дыхание. Каждые несколько минут вулкан издавал рычание, извергал лаву, и на его вершине вставал золотой гребешок пламени.

Бамбуковая роща превратилась в пылающую стену, колебавшуюся в порывах ветра. Огонь должен был на некоторое время задержать людей Ортеги. Носилки хорошо скользили по земле под гору. Единственная новая неприятность заключалась в том, что в сапоги насыпались крупицы острой пемзы. Он оглянулся на девушку и улыбнулся.

Внизу, на дне неглубокой лощины, был виден след большого оползня, тянувшийся к берегу моря. Ему не хотелось думать о том, как они сумеют выбраться из этой лощины, и поэтому он стал думать о японце. Трент в прошлом полагался на людей – не во время самих операций – он всегда действовал в одиночку, – но на тех людей, которые вытаскивали его обратно. Он имел в виду старых добрых ребят-разведчиков. Вот кто им сейчас нужен до зарезу – такой вот старый добрый парень с вертолетом. Такой, чтоб ни в грош не ставил вопли оппозиции, а когда уж дал слово, то не стал бы дожидаться, пока какой-то комитет примет какое-нибудь невнятное решение. Типично английская болезнь. Боясь сделать ошибку, они ничего не предпринимают и называют это – действовать ответственно. Позорный пример тому – Босния.

Но он опять отвлекся. Надо следить за собой. Дорога резко пошла под уклон, и он увидел, что долина впереди заперта скалой. Сброс земли перегородил выход из долины. Лава образовала здесь узкое озеро шириной метров двадцать. Обойти его было невозможно. Люди Ортеги отрезали им путь назад. Единственная возможность спасения – идти вперед.

Глава 21

Вулкан снова кашлянул. Языки пламени расцвели, как желтые лепестки лилии, и новый поток лавы хлынул через брешь в склоне вулкана. Главный поток разделился на шесть ручейков, из которых самым обширным был тот, что стекал в долину. Этот поток казался метра на три шире озера лавы и был похож на краску, которую выдавливают из тюбика на палитру.

Трент стоял в нескольких метрах от края огненной реки. Жар высушил последнюю влагу из повязки на его лице. Он оглянулся на девушку, попытался улыбнуться, но пыль, разъедавшая глаза, так затвердела на покрытом потом лице, что оно осталось неподвижным и кожа, казалось, готова была лопнуть.

Была какая-то странная насмешка судьбы в том, что они оказались отрезанными узким ручейком, который сам он мог бы без труда перескочить, но который был, однако, слишком широк для того, чтобы перебраться через него с девушкой на плечах. Трент присел возле носилок, обняв колени руками, и стал наблюдать, как тускнеют цвета лавы по мере того, как она остывает по краям. По другую сторону потока склон долины был круче. Этот подъем нелегко будет преодолеть, волоча за собой носилки. Солдаты, вероятно, уже меньше чем в часе ходьбы. Если он вернется обратно на сто метров, то сможет их перестрелять, когда они поднимутся на холм и на фоне неба будут представлять собой отличную мишень. Но в этом нет никакого смысла.

Он скорее застрелит девушку, чем отдаст ее в их руки. Это можно сделать сразу же, выстрелив ей в спину, так что она ничего не заметит. Но что потом? Бежать? У него не лежала к этому душа. И застрелить ее, и бежать – все это было как-то не очень по-рыцарски. И он улыбнулся: эти слова звучат так неуместно, когда заглянешь в ее пустые, безжизненные глаза.

Если надежда – главная добродетель, то, надо полагать, отчаяние – смертный грех, хотя Папа Римский и считает, что это меньшее зло, чем употребление противозачаточных средств. У Трента не было семьи, но у него была эта девушка.

Обернув ее лодыжку курткой, он засыпал ногу вулканической пемзой, вытащив цепь наружу. Лава быстро остывала. Он смел ее и добавлял новые порции свежей лавы, пока цепь не нагрелась до красного цвета. Еще раз полил цепь раскаленной лавой, затем, заслонив девушку своим телом, закрыл глаза и выстрелил из винтовки в раскаленное звено цепи. От пули осколки пемзы разлетелись, впились ему в кожу рук и ног и в лицо, зато цепь расплющилась и лопнула. Он снова набрал раскаленной лавы и вставил лезвие мачете в трещину. Наконец звено разомкнулось и он вынул его из цепи. Осталось только шесть звеньев и браслет на ноге. Он показал девушке сломанную цепь, бросил ее в раскаленный поток и улыбнулся.

– Мы еще не побеждены, мисс Ли. Смотрите. Вытащив толстый шест из носилок, он воткнул его конец в центр потока и перепрыгнул через него. Конец шеста загорелся, и он потушил его, воткнув в слой пемзы, а затем прыгнул обратно.

Присев перед ней на корточки, он снова улыбнулся и сказал: