Варлорд. Политика войны (СИ) - "Д. Н. Замполит" - Страница 50

Думал Грандер не три дня, а пять, а когда появился вместе со своим мексом у Крезена, первым делом выписал чек на десять тысяч долларов.

— Это что? — недоверчиво покрутил в руках квиток Михаил.

— Это за Санхурхо.

Крезен криво усмехнулся — по чеку можно заблокировать выдачу, в банке можно устроить засаду. Джонни внимательно следил за его реакцией и верно ее истолковал:

— Даже если я сейчас отдам вам наличные, это не снимет ваших подозрений. Поэтому предлагаю так: один из наших самолетов завтра вылетает в Париж из Барселоны. Вы можете отправиться с ним и обналичить чек в Париже.

— Что-то больно щедро.

— У меня на вас большие планы.

Крезен поднял единственную подвижную бровь, а Грандер иезуитски добавил:

— Тысяч на пятьдесят. Так что если надумаете, приходите на Авеню Опера, адрес вы знаете.

Перелет в Париж, первый в жизни большой перелет, Михаил почти не запомнил, всю дорогу он думал, стоит ли заглатывать наживку Грандера. Сумма в сочетании с накоплениями могли обеспечить его до конца жизни, особенно в Аргентине, оставалось решить, насколько всему этому можно верить.

В Париже Крезен легко получил по чеку деньги, перевел их в другой банк и оставил там подробные указания. Дальше надо было ехать в Руан, в третий банк, но он, сам не зная как, оказался на Пляс Пигаль.

Здесь фланировали проститутки — в дешевых побрякушках, шляпках с цветочками, большие и маленькие, толстые и худые, с ногами и безногие, на любой вкус. Но когда одна из них окликнула Михаила щербатым ртом, он позорно бежал, проклиная французов-извращенцев: такая не смогла бы заработать и цента в Америке, там никто бы не соблазнился ее уродством!

К черту продажную любовь, к черту тесные обшарпанные номера третьеразрядных гостиниц и обязательные истории с надрывом — про больного ребенка, долги за квартиру и прочее! В конце концов, он богат и может себе позволить качественный секс!

Девицу он подцепил походя, в кафе на Клиши — обычная рыженькая девчонка, худая, с острыми коленками, но живая и непосредственная. Аперитив, коктейль, пара комплиментов, приличный отель…

Крезен не пожалел ни единого франка, потраченного в тот вечер — темперамента у рыжей хватило бы на пятерых! Она ухитрилась порвать ему сорочку, исцарапала спину и укусила в плечо, но когда пришел момент, в теле у Михаила будто взорвался фейерверк! И нет, это не разрядка после долгого воздержания и треволнений последних дней, второй раз оказался не хуже, а третий как минимум хорош.

Утром она вложила ему в карман записочку с телефоном и упорхнула, а Крезен поехал в Руан, проверяя, не следит ли за ним кто. Шпики, насколько он мог судить на основании своего богатого опыта, следом не таскались. В Руане деньги отправились из третьего банка в четвертый, американский, где их дожидались инструкции о следующих трансакциях.

Туман с Ла-Манша скрыл величественный собор наполовину, Михаил спрятался от промозглого холода в кафе на углу и заказал самое простое — кофе и круассан.

Рядом два юнца студенческого вида вполголоса спорили о Блюме, Испании, анархизме, войне, интервенции Германии и прочих вещах. Крезен даже не стал прислушиваться — ну что могут знать домашние мальчики о свисте пуль или тайных пружинах мировой политики?

Газеты вместо серьезных вопросов обсасывали скандал в Палате депутатов — один народный избранник бросил другому обвинение в дезертирстве с фронта мировой войны. Ответчик не стерпел и съездил истцу по морде, в схватку немедленно вступили члены обеих фракций, двадцать минут, пока не растащили, правые мутузились с левыми. Их бы туда, в Алькоркон, там можно драться до упаду.

Или до смерти.

Круассан оказался весьма неплох, а кофе вообще прекрасен, еда и тепло привели Крезена в философское расположение духа — в конце концов, что ждет его дальше? Метания из страны в страну, попытки добыть денег, а годы идут, ему уже почти сорок, не юноша. Навоевался, что ли? Да, пора бы остепениться и осесть… Грандер как знал, что подсунуть в качестве наживки — обеспеченность и покой.

Рискнуть? В конце концов, он ничего не теряет от поездки обратно и всегда сможет отказаться. А если урвать кусочек от везения «золотого мальчика», это может поменять всю жизнь…

На Авеню Опера молодой человек с внимательными глазами выслушал его, сделал несколько звонков и спросил, куда завтра прислать машину. Через сутки Михаил уже спускался по лесенке из брюха самолета на бетон Йанеры.

Там же его встретили Панчо и Грандер:

— Есть заказ.

— Кто бы мог подумать, — скривил рот Крезен.

— Франко.

— Для этого надо пробраться в Бадахос, а это слишком далеко.

— В Бургос. Франко скоро будет в Бургосе.

— За генералиссимуса пятьдесят мало. Сто.

Грандер неожиданно захохотал:

— Идите в задницу, Михаил! За сто тысяч Франко застрелится сам.

Крезен удовлетворенно кивнул — согласись Джонни на такую бешеную сумму, это означало бы подставу.

— Решайтесь, Михаил. Вы не успели сделать мне ничего плохого, мы с вами до сих пор не поубивали друг друга, мы вместе воевали в Парагвае, вы знаете, что я держу слово.

— Ага, а потом грохните со всеми деньгами.

— Зачем? Хотел бы пристрелить — сделал бы это раньше. Я играю честно, денег, конечно, жаль, но я рассматриваю их как инвестицию.

— А если Франко не будет в Бургосе?

— На нет и суда нет. Вернетесь, получите еще десять тысяч, и мы расстаемся.

Мексиканец тем временем выложил на стол документы — испанские на разные фамилии и звания, новый американский паспорт мистера Дональда Браско, аргентинский Алехандро Пуччо и мексиканский Хоакина Гусмана. Со всех фотографий на Крезена смотрел Крезен.

— Хорошо, шестьдесят. Тридцать вперед.

— Шестьдесят и десять вперед. А то знаю я вас!

— По рукам.

Глава 18

Северный ветер

Всего через два часа полета на «рейсовом» бомбардировщике DC-2 в сопровождении четырех «кобр» советники обалдевали от авиабазы в Йанере. Там их изо всех сил приветствовали капитан Идальго и его вечный спутник Петро, а еще через час Пабло и Паблито познакомились с Дуррути.

Машина остановилась у широкой лестницы, пятеро часовых на верхней площадке отсалютовали мне сжатыми кулаками, а вот советников не пропустили, пока не примчался дежурный и не оформил пропуска.

— Ого, у вас тут серьезно! — дернул щекой Пабло.

— Стараемся. Проходите, не стойте.

Несмотря на холодный ветер с Бискайского залива, окна в большой клубной комнате распахнули настежь, иначе с табачным дымом не справиться. Здоровенный модельный стол, на котором год назад ребятня и заводская молодежь собирали модели планеров, застелили склеенной из двух десятков листов топографической картой. Чтоб не сдуло, ее прижали грузиками — уж чего-чего, а металлических обрезков на тракторном, то бишь уже танковом заводе, хватало.

— Добрый день, товарищи! Это наши советники, полковник Пабло Фриц и капитан Паблито, прошу любить и жаловать!

— ¡Hola compañeros! ¡Buenos dias! ¡Hola! ¡Salud! — посыпались приветствия.

— ¡Salut! — тряхнул руки приезжим Дуррути и с широкой улыбкой добавил: — I forca al canut!

В задних рядах прыснули.

* ¡Salut I forca al canut! — традиционное каталонское пожелание здоровья и силы в продолговатом предмете. Формально — в цилиндре для хранения монет, неформально — в мужском органе.

— Товарищи все равно пока не понимают, но попрошу от шуточек воздерживаться.

— Не понимают? А! ¡Rusos! — и тут же из всех углов понеслось: — ¡Viva Union Sovietico! ¡Viva Stalin!

Дуррути при последней здравице сморщился, а я подвел советников к столу:

— Ну что же, коли вас раскусили, можно сразу приниматься за планирование. Хосе, введи товарищей в курс дела.

— Для начала расскажите, какими силами вы располагаете, — вопреки несколько застенчивой интонации, Пабло вполне решительно раздвинул собравшихся и продвинулся к карте.