Варлорд. Политика войны (СИ) - "Д. Н. Замполит" - Страница 42

К вечеру знакомиться приехал Махно, которого представили как «товарища Кабеза». Аккуратно подстриженный, в очках, он совсем не походил на знакомые советским плохие фото или карикатуры и потому остался неузнанным, хоть и говорил по-русски. Командиры перезнакомились, вчерне определили кто с кем взаимодействует, после чего «полковник Мелле» заметил с подковыркой:

— Многовато у вас тут русских, товарищ Грандер.

— Так специально подбирал. Конструктор «Овьедо» — Алексей Сурин, конструктор радио — Лев Сергеевич Термен, еще Сева Марченко, Ося Шварц…

Его мне заменял бессарабец Ефим, радист с таким знакомым одесским говорком, что я порой вздрагивал — не Ося ли за спиной?

Утром, после выдачи советским пистолет-пулеметов А-2, мы полезли в танки. Даже в такой ситуации не пожелавший оставить меня одного Ларри забрался на место заряжающего, «лейтенант Симон» занял обязательную командирскую башенку, а Ефим, или Фима, как он просил его называть, уселся за пулемет. Мне же досталось место механика-водителя.

Больше всего Фиму поразила не радиостанция, а тканевый подбой внутри машины, должный, по идее, предотвращать разлет мелких осколков брони. Он гладил стеганую поверхность, щупал швы, радовался, что не придется надевать жаркий ватник, но немножечко опасался:

— А не полыхнет?

— Не боись, негорючая пропитка, — похвастался я достижением Хикса. — Давайте к делу.

— Так она ж простор съедает, а тут и так тесно… — упорствовал Фима.

— Зато целей будешь. И сколько того простора она съела? А что тесноват — так модифицировать можно. Удлинить базу на один каток, как раз броню потолще можно будет поставить, орудие калибром поболе…

— Этож какой зверь выйдет!

Ну да, почти Т-34, на то и рассчитывали.

Еще я показал советским шлемофон, объяснил, как пользоваться внутренним переговорным устройством, где в станции тумблер «прием-передача», какие каналы по умолчанию закреплены за взводом, ротой и батальоном.

Где-то в середине инструктажа в машину сунулся взмыленный посыльный:

— Фашисты взяли Карранке, наступают на Ийескас!

— Блин, это же прямо на дороге в Толедо! — чуть было не ахнул я.

— Это где? — Симон полез за картой в планшетку.

При свете тусклой лампочки он и Ефим долго возили пальцами по бумаге, путаясь в латинице, пока я не извернулся, подлез к карте и нашел оба городка.

— Близко… Километров двадцать, а то и пятнадцать…

— Так надо того, — возбудился Фима, — этого!

— Сиди, — одернул его Симон, — приказа нет.

— А если не будет?

— Будет, будет. Нас здесь как раз на такой случай и собрали.

Я продолжил про всякие премудрости из регламента связи — запасные частоты, порядок перехода на них и уже почти закончил, когда по броне заколотили:

— Вы что, сигнала не видите? Заводи!

Блин, вот нахрена я рации делал, если они по старинке сигналят флажками?

— Фима, включай рацию, запроси Грейзе.

Через несколько секунд в эфире прорезался довольно четкий голос капитана:

— Кавалерия фашистов прорвалась через дорогу, идет на Эскивиас! Республиканцы побежали, других частей перед нами нет! Приказано атаковать!

— Заводи! — гаркнул Симон и с грохотом захлопнул люк.

В полном обалдении я нажал кнопку стартера, свистнул сжатый воздух, глухо заработал двигатель.

— Вперед!

Дернул оба рычага на себя, танк тронулся с места, набирая скорость.

Те пятнадцать минут, которые танковая лава мчалась (если так можно назвать движение со скоростью двадцать пять километров в час), обходя городок Сесенья, я успел проклясть все — безусловно, в жизни всегда есть место подвигу, главное держаться от этого места подальше, а не лететь в атаку. Успел дважды похоронить себя, дважды перепугаться до дрожи в коленках, дважды успокоиться и, в конце концов, решиться — если уж меня жизнь засунула в такую задницу, значит, так и надо, пришел мой час.

— Впереди Эскивиас! — гаркнул в башне Симон. — За нами грузовики Кабеза!

Блин, есть же внутренняя связь! Я зажал тангенту:

— Командир, не ори, и без тебя страшно!

Сверху заржал Ларри — за столько лет рядом со мной он вполне понимал русский.

— Впереди Эскивиас! — повторил по внутренней Симон.

— Кто в городе?

— Наши, комроты сигналит «Вперед!»

Мы двигались по дороге и въехали в городок, в люк я видел круглую площадь с церковью, смуглые всадники в фесках и тюрбанах привязывали лошадей к ограде…

— Марокканцы! — я с грохотом захлопнул люк, ограничив обзор щелью.

— Дави! — пнул меня сапогом в спину Симон.

Хорошо, что у меня руки работают одинаково — я потянул рычаги, и машина стрелой понеслась вперед, сбивая не успевших увернуться. Из башни и справа, с места радиста, загрохотали пулеметы.

По броне зацокали пули, впереди от артиллерийского передка с пушкой разбегались люди, бросив упряжку. Танк смял орудие и выскочил в следующую улицу, где нам навстречу двигался конный эскадрон.

«Эрликон» дал очередь на три снаряда, лошади взвились на дыбы, а мы все так же рвались вперед.

— Вперед! — командовал Симон. — Из города! Остальные за нами!

Нас мотало по улочкам и перекресткам, а я все молился, чтобы марокканцы не сообразили поджечь машины — пули и гранаты нас не брали.

Наконец, мы выскочили на дорогу, где нам навстречу разворачивались три танкетки «Ансальдо».

Ха, видали мы карликов и покрупнее!

Пушка опять ахнула очередью, мимо меня пролетела сверкающая гильза, весь танк заполнил желтый и вонючий дым.

— Заряжай!

Пока Ларри вставлял следующую обойму на пять снарядов, танк домчался до итальянских коробок. Что такое три с половиной тонны против двенадцати? Плюнуть и растереть!

Соседний танк снес «Ансальдо», даже не заметив — танкетка треснула, как деревянный ящик, и кувырнулась в кювет. А наш корпус вздрогнул так сильно, что я чуть не выпустил рычаги.

— Попали! — возбужденно сообщил Симон. — Крепкая броня, рикошет!

Мы давили удиравших марокканцев, брошенные грузовики, добивали танкетки, когда по танку вдарила болванка, и я со всей дури треснулся головой о броню.

Глава 15

Они не пройдут

От удара во всем теле сразу такая приятная гибкость образовалась, искорки из глаз посыпались, а голова, как уже несколько раз бывало, включила турборежим.

Не только зрением, слухом, обонянием, но и кожей, и шестым чувством я воспринимал все и сразу. Как матерился Симон, как Лари ему отвечал сплошными «факами» и «шитами», при этом оба друг друга вполне понимали. Как слева горел чужой грузовик, раскидывая хлопья резиновой сажи. Как под грядой невысоких холмиков спешно разворачивали упряжки и снимали с передков батарею, как соседний танк вырвался метров на тридцать вперед и снес расчет одной очередью. Как из-за нашей цепочки машин лупят крупнокалиберные «гочкисы» Махно. Как у Фимы орет радио «Дави пушки!», «Вперед!», «Быстрее!»

А я голосил «По полю танки грохотали», наблюдая, как плавно наводился на нас ствол орудия, как замедленно тащили к нему снаряд из укладки, как вяло поднялась над щитом рука офицера…

Не задумываясь ни секунды, я с воплем «Солдаты шли в последний бой!» дернул рычаг и увел танк влево, снаряд просвистел мимо, а мы так и неслись вперед.

— Короткая! — грянуло в наушниках. — Короткая, мать твою!

Сапог ткнул меня в шлемофон.

— Стоять!!!

— А молодого командира! — я выжал рычаги, танк качнулся и встал.

Прожжужал мотор башни, почти сразу пушка высадила всю обойму — впереди от зарядного ящика опрометью побежали фигурки.

— Несли с пробитой головой!

— Вперед! — два сапога пнули меня в спину.

— Мотор греется!

— Вперед, твою мать, пока не опомнились!

Я доорал песню до конца и начал заново, мы как раз проскочили гряду и увидели в километре впереди, на слабом уклоне, шоссе Толедо-Мадрид.

— Там колонна! — радостно завопил Симон и снова прилип к оптике: — Атакуем!