Варлорд. Политика войны (СИ) - "Д. Н. Замполит" - Страница 40

И если на умыкание волонтера Мадрид в силу незнания никак не отреагировал, то наше самоуправство с поставками вызвало бурное возмущение. Мне слали радиограммы и секретные пакеты истребительной авиапочтой, требуя все немедленно вернуть, но не объясняя, как это сделать. При этом в Мадриде приняли как должное самолеты из Барселоны, патроны из Толедо и пару груженых стрелковкой кораблей, прибывших из Астурии под нейтральными флагами.

Но полноценное решение проблемы только одно — сухопутный коридор, соединение Центральной и Северной зон. Мы и так присматривались, где что можно сделать, пока позиции совсем не закостенели, а с появлением советников этот процесс только оживился. Хотя задачка нам явно на вырост — натуральный фронтовой уровень, протяженность линии боевого соприкосновения почти шестьсот километров, а у нас опыта хрен да ни хрена! Дуррути командовал от силы полком, майор Фабер тоже не дивизией, про меня и речи нет, пусть и говорят, что бизнес — это война. Нам бы какого генерала или полковника потолковее…

Офицеры, оставшиеся на службе республике, у нас водились, и не так, чтобы совсем мало, мы их по возможности пристраивали к делу. Но возможности эти сильно ограничены — во-первых, ополченцы не доверяли офицерам; во-вторых, офицеры умели командовать только старыми методами, а в нынешних условиях за такое и пристрелить могут; и, в-третьих, война у нас гражданская и поди пойми, почему он к мятежникам не перебежал — по убеждениям или опоздал? Вдруг сейчас только и выискивает момент, чтобы сдернуть? Или того хуже, засланный казачок, нашпионит как последний сукин сын и удерет с чертежами бункеров. Вон, в Бильбао такого поймали, так на месте и грохнули.

Так что мы все больше закапывались в землю, строили доты и запасные позиции, ну и самолеты наши кошмарили мятежников по мере сил. А еще Хосе Агирре вместе с епископом Бильбао написали листовку «К братьям-баскам», которую вместо бомб рассыпали над Наваррой. С описанием аграрной реформы и подтекстом — что, даст ваш король землю? То-то! А Республика — дает, но только тем, кто не воюет против нее. И церкви в Стране Басков не закрывают, и клир никто не трогает. А если уж так короля хочется, голосуйте на выборах в Кортесы за депутатов-монархистов и будет вам счастье.

А то живут на своих выселках, еле-еле пробавляются чем бог послал, край бедный, даже наших дешевеньких приемников там почти нет, иначе зачем мы самолеты с листовками гоняли? Так бы запустили трансляции радио Овьедо и бензин сэкономили.

Но и с листовками неплохо вышло — по доходившей из Наварры информации, некоторые отцы безземельных семейств задумались, посчитали и… отозвали своих сыновей из отрядов карлистов. А у басков, тем более католиков-традиционалистов, с почитанием родителей все четко, попробуй только ослушаться! Нет, фронт от этого не обвалился, там речь едва ли о сотне-другой человек, но лиха беда начало!

С авиацией у нас вообще хорошо получилось — бипланы мятежников «кобрам» на один зуб. А как только бипланы отваливаются, приходит трындец и бомберам. Главное, на рожон не сильно лезть и работать с высоты да на скорости, не подставляясь под зенитки и плотные формации «савой» и «капрони».

Привыкнув, что истребители мятежников жить не мешают, наши бомбардировочные асы Рафаэль дель Рио и Фелипе Кортизо задумали налет на Саламанку — ближе у врагов серьезных аэродромов нет, побаиваются. Ну и Мадриду какая-никакая помощь.

И так раздухарились, что пришлось мне ехать в Йанеру, сдерживать чрезмерные порывы. А то Саламанку-то они разнесут, да мы сами без самолетов останемся, что тогда? Мадрид точно не горит желанием делиться барселонской продукцией.

Кроме летчиков, застал в Йанере капитана Идальго (при ближайшем рассмотрении, Мирона Дальского). А также его напарника Петра и прибившегося к ним Ульва. В качестве языка общения они использовали обрывки испанского и понятные всем радистам мира слова «ватт», «герц», «метр», «вольт», а цифры изображали пальцами.

Двери кунга по случаю теплого дня распахнули пошире, гудел запитанный от аэродромной сети вентилятор, но все равно внутри жарко — и от солнца, и от работающей аппаратуры, и от набившихся внутрь Термена, Дальского, Петра и расчета. Ульв не влез и стоял на лесенке, пытаясь просунуть голову внутрь, чтобы увидеть хоть что-нибудь.

— Павло таке робив, помнишь? — ткнул Дальский товарища локтем под ребра. — Точно тоби кажу, тож у нас вкрали.

— Какой Павел? — шепотом спросил Петр, потирая бок.

— Та Ощепков, вин працював у Йоффе, в Питере.

— У Абрама Федоровича? — оживился Термен. — Как он там? Давно от него ничего не слышно…

— А вы шо, его знаете?

— Я работал у него в начале двадцатых, пока мистер Грандер не пригласил в Америку.

— Шо, и цю апаратуру у него робили? — подозрительно сощурился Мирон.

— Нет, эту с мистером Грандером начали лет семь назад.

Дальский с сомнением хмыкнул, но тему с украденным радаром больше не поднимал.

Весь этот разговор я стоял у кунга, показав Ульву прижатый к губам палец, и тихонько посмеивался. Знал бы «капитан Идальго» что наш радар перекрывал советские образцы по дальности раза в два-три…

Сейчас работы немного застопорились — война сместила приоритеты. Завод в три смены гнал лампы и рации, часть сотрудников лаборатории переквалифицировалась в операторы РЛС, сам Термен занимался установочной партией миноискателей. Да еще помогали советникам разворачивать дальнобойную станцию для связи с Москвой и знакомили их с нашей техникой, на которую они облизывались, как кот на сметану. Но даже в таких условиях мы выкраивали время, чтобы помозговать над самолетной установкой — маленькой, чтобы можно впихнуть даже в истребитель… Нам пока и не к чему особо, и не факт, что до конца войны успеем, но это задел на будущее.

Вот и сегодня у нас испытания — собранную на живую нитку станцию впихнули в DC-2 и отправили летать вокруг, заодно и расчеты наземных станций потренировались, и советские прониклись — мишени уверенно ловились даже за Хихоном, в двадцати с лишним километрах.

Одна из этих мишеней вскоре зашла на посадку, четко коснулась тремя колесами земли и зарулила на стоянку. Фонарь отъехал назад, боковая створка упала вниз и на крыло выбралась Барбара, в своих галифе, сапожках и куртке-бомбере красного цвета. Техники тут же подскочили, чтобы помочь сойти с крыла и очень вовремя — Барбара пошатнулась и буквально упала на руки ребятам.

Я рванул к ней, бросив все дела, но она уже выпрямилась, скинула шлем и улыбнулась мне навстречу.

— С тобой все в порядке?

— Ничего страшного, Джонни, просто немного закружилась голова. Так бывает после полета.

С чего бы? Фигуры пилотажа она не крутила, просто слетала туда-сюда… Но тут я вспомнил оставшиеся чистыми тарелки в нашем доме:

— Погоди, ты завтракала?

— Нет, не стала. Есть совсем не хочется, — она потерла кулачком глаза и аппетитно зевнула. — Ничего, полчасика посплю и еще разок слетаю.

— Погоди, как не хочется? На голодный желудок летать не стоит!

— Джонни, все хорошо. Просто сегодня утром подташнивало, вот я и не ела.

Блин, да что же это такое! Она так здоровье нахрен угробит, а у нас еще даже детей нет!

Детей!!!

Мать моя женщина, все один к одному — тошнота, головокружение, сонливость, точно как у Татьяны при беременности! Вот я тупой — она же еще неделю назад на тошноту жаловалась, но я мимо ушей пропустил!

— Так, стоп, — я придержал Барбару, уже было усвиставшую в домик руководителя полетов. — У тебя задержка?

— Ну… да… — покраснела жена.

Я надулся, как пузырь, чтобы заорать, но вовремя спохватился и только пучил глаза, выталкивая из груди лишний воздух.

— Давно?

— Три недели…

Блин, женщин бить, конечно, нельзя, но иногда очень хочется. Ну вот чем она думала, а?

— Значит, так. Полеты на сегодня отменяются.

— Но…

— Отменяются. Сейчас тебя отвезут в больницу, к гинекологу. Если он подтвердит — обрадуем мистера Хаттона и моих родителей.