Опасный маркиз - Спенсер Минерва - Страница 4

Для них этот бал должен был стать первым шагом на пути к восстановлению его доброго имени. Потом он женится и вскоре обзаведется кучей детишек, которых не придется прятать в деревне, как трех его дочерей.

Адам принял шляпу и перчатки из рук камердинера:

– Не жди меня, Сейер.

Он прошел по тихому коридору и вниз по изогнутой лестнице, поджав губы. Сегодняшний бал станет чем-то вроде символической смерти от тысячи порезов. Придется весь вечер терпеть клевету других представителей высшего света только ради того, чтобы познакомиться с женщиной, с которой он вовсе не горел желанием встречаться или вступать в брак, с женщиной, которая походила не то на стареющую матрону, не то на театральную танцовщицу – смотря каким слухам верить.

Но, возможно, все обстояло еще хуже? Что-то с ней было явно не так, раз родной отец желал заполучить в зятья именно такого, как Адам.

Мия наблюдала за своим отражением в зеркале, пока Лавалль возилась с ее волосами. Француженка была заносчивой, но свое дело знала. Ей удалось совладать с непослушными рыжими кудрями Мии и уложить их так, чтобы хозяйка казалась хоть на пару дюймов выше.

Если бы Мия могла поменять всего одну черту своей внешности, то выбрала бы рост. При росте всего в полтора метра ей приходилось смотреть снизу вверх на всех, кто был старше десяти лет. Она знала, что именно из-за малого роста, как у ребенка, мужчины и обращались с ней как с ребенком, хоть и одевалась она вовсе не по-детски. Ее великолепное платье было сшито из облегающего нефритового шелка с единственной почти незаметной нижней юбкой. Оно, без сомнения, возмутит ее отца, но Мия заказала его у портного, которого тот сам выбрал, так разве ему было на что жаловаться? Это платье в пол было весьма скромным по сравнению с тем, что она носила во дворце у султана, где проводила много времени полностью или почти обнаженной. В пустыне было жарко, и прохладные каменные стены приносили не такое уж большое облегчение. Все старались почаще окунаться в воду в купальнях, чтобы не сойти с ума знойными летними днями.

Лавалль надела Мие на шею знаменитые изумруды Карлайлов и отступила на шаг.

– Вуаля!

Мия разглядывала свое отражение в зеркале, наклоняя голову то влево, то вправо. В молодости, в гареме, ей приходилось терпеть постоянные насмешки. Даже когда она заняла высокое положение в иерархии, боровшиеся за внимание Бабы Хасана темноглазые красавицы с пышными формами потешались над ее рыжими волосами, детским телосложением и веснушчатой кожей. Привлекательная ухоженная дама, смотревшая на нее из зеркала, разительно отличалась от той перепуганной нескладной девочки и выглядела… как королева.

В этот самый момент в гардеробную вошла кузина Ребекка, замерла у двери и прикрыла рот рукой, затянутой в перчатку:

– О! Мия, ты прелестна… как кукла!

Сама Ребекка была облачена в платье неопределенного серо-коричневого цвета, который никому не пришелся бы к лицу. Мия вздохнула. Ее двоюродная сестра не блистала красотой, но личико имела миленькое. В голубом или сиреневом платье она была бы довольно привлекательна со своими мягкими серыми глазами.

– Спасибо, кузина Ребекка. Ты тоже чудесно выглядишь, – соврала Мия, поднимаясь на цыпочки, чтобы поцеловать ее в щеку.

Ребекка покраснела и неловко коснулась ее локтя.

Мию огорчало, что ее родственники не хотели – или не могли – выражать привязанность. Во дворце султана ее не раз спасало умение выражать свое расположение к человеку языком тела. Когда ее сын был маленьким, она постоянно обнимала его. Когда Джибриль вырос, они оставались близки, хоть он и запретил ей обнимать себя на людях, когда его сводный брат Асад начал его высмеивать и говорить, что объятия к лицу только детям.

Мия мысленно задвинула тоску по сыну подальше и, подав руку Ребекке, улыбнулась своей высокой кузине снизу вверх:

– Ты готова?

В просторной гостиной собралась толпа родственников Мии – все с каштановыми волосами – и немалое количество одиноких мужчин. Она как раз беседовала с кривозубым сыном какого-то северного графа – джентльменом средних лет, который никак не мог отвести глаза от ее декольте на время, достаточное для того, чтобы договорить хоть одну фразу, – когда собравшиеся вдруг разом затихли. Мия посмотрела туда, куда были направлены взгляды присутствующих, и, увидев темноволосого мужчину, который подошел к ее отцу, подтолкнула локтем брата, который о чем-то яростно спорил с джентльменом постарше из своего философского общества:

– Киан, кто это?

– О ком ты? – переспросил он, все еще поглощенный прерванной беседой.

– Вон тот джентльмен, который говорит с отцом.

Киан проследил за ее взглядом и заметно напрягся, процедив:

– Боже милостивый! Да как он мог?

– Кто мог? Что мог? – заинтересовалась Мия, бросая взгляды то на разгневанное лицо брата, то на объект внимания всех присутствующих.

В отличие от герцога в богато расшитом зеленом жилете, в одежде незнакомца не было и намека на цвет. Темные волосы его казались черными и резко контрастировали с бледной кожей, которая придавала его облику трагизма. Он стоял слишком далеко, чтобы Мия могла разглядеть цвет его глаз, но брови над ними, четко очерченные, правильной формы, видела, как и высокие скулы и упрямый подбородок, а между ними – неулыбчивые губы.

Герцог что-то говорил, наклонившись к нему, а брюнет, подняв лорнет, оглядывал гостиную, словно ястреб, высматривающий в поле добычу. Мия почувствовала даже издали, как ее отца разгневало явное пренебрежение к его словам, и губы ее дрогнули в улыбке. Что это за человек, который может позволить себе относиться к одному из самых влиятельных пэров Англии, как к какому-то рядовому, ничего не значащему члену общества?

Она похлопала Киана веером по руке:

– Кто это?

– Адам де Куртене, маркиз Эксли, – процедил тот сквозь зубы.

– Он чем-то тебе насолил?

– Вовсе нет. – Киан обернулся и раздраженно взглянул на Мию, прищурившись и сжав губы в нитку.

Мия с трудом сдержала улыбку от вида его почти комичного возмущения.

– Почему все пытаются скрыть, что таращатся на него?

– Они таращатся потому, что никто не ожидал увидеть его в таком месте.

– В доме?

Киан так грозно на нее посмотрел, что Мия не выдержала и рассмеялась.

– Нет, на респектабельном мероприятии, среди приличных людей. Он не появлялся на светских приемах с тех пор, как…

– С каких пор?

Киан нетерпеливо тряхнул головой:

– Неважно. Не появлялся очень давно.

Взгляд Киана опять метнулся к маркизу, который сам начал что-то говорить их отцу. Герцог, брови которого и без того были сдвинуты, внезапно побагровел от ярости.

– Боже мой! Что он такого сказал отцу, что тот так рассердился? – поинтересовалась Мия.

– Что бы он ни сказал, так отцу и надо.

Прежде чем Мия успела потребовать от брата объяснений его загадочного замечания, маркиз поднял бокал и указал им на нее.

– Проклятый невежа! – выругался Киан, вставая так, чтобы заслонить Мию собой, и сестра взяла его под руку.

– Мне не нужна защита.

Киан не обратил внимания на ее слова и, шагнув вперед, прошипел:

– Проклятье! Он идет сюда. Не заговаривай с ним, Мия. Я сам разберусь.

Когда маркиз Эксли с ленивой грацией хищника на охоте направился к Мие и Киану, тетушки, прочие родственники и воздыхатели разбежались и попрятались, точно куропатки в высокой траве. Маркиз был невысок и худощав, но под облегающей одеждой сдержанных черно-белых тонов угадывались стальные мышцы. Сюртук сужался книзу от широких плеч, обрамляя узкие подтянутые бедра и скульптурные икры ног человека, ведущего активный образ жизни. Когда он оказался на их стороне комнаты, только Мия и Киан остались, чтобы его поприветствовать.

Мия с трудом оторвала взгляд от облегающих черных бриджей и взглянула Эксли в глаза – поразительно бледно-голубые, необычного цвета, который был еще заметнее благодаря густым темным ресницам. Он слегка улыбнулся ее очевидному любопытству и перевел взгляд пугающих глаз на ее брата.