Чужая невеста. Баллада Пепла и Льда - Платунова Анна - Страница 14

– Губы… – Проклятье, куда меня понесло? – Это неважно.

Я вынужден был сглотнуть, заталкивая подальше воспоминание о шелке ее губ, об их леденцовом блеске, о лепестковой прохладе. О том, как сладки они на вкус. Как припухают и темнеют от страстных поцелуев и приоткрываются навстречу, приглашая продолжить.

– Любишь ее, – удовлетворенно сказал сапожник.

И как, бездна его дери, он это понял?

– На лбу у тебя написано, – усмехнулся мужчина, видно, считав вопрос по моим взметнувшимся бровям. – Ладно, стой здесь.

Он неторопливо двинулся к саням, подволакивая деревянный протез, порылся под войлочной полостью и вынул цилиндрический футляр, точно такой же, какими пользуются командиры во всех гарнизонах. Сквозь обе половины была продета суровая нить и скреплена сургучом.

Вояка приковылял обратно и протянул мне футляр. Повезло, что он имел дело со мной: ничего не стоило бы разобраться с калекой и вовсе не платить денег. Вроде умный-умный, а дурак. Я, конечно, собирался выполнить свою часть договора. Вынул из-под накидки кожаный кошель, чтобы отсчитать пять тэренов – более чем щедрое вознаграждение за старые бумаги. Однако бывший вестник поднял ладонь, останавливая меня.

– Если это для Али… Не надо. Память об отце, все такое. Неужто же у меня сердца нет? Забирай так. Видно, не зря хранил. Только ни слова никому, если спросят. А спросят – я в отказ пойду, мне проблемы не нужны!

– Конечно. Обещаю. И все-таки возьмите…

– Нет!

Бывший вестник резко отвернулся, стараясь удержаться от соблазна, и похромал к саням. Догонять и впихивать деньги – только оскорбить его.

Я сунул футляр за пазуху, борясь с желанием распечатать его прямо здесь и сейчас, оседлал Шторма и заторопился в обратный путь.

Успел как раз к планерке между дежурствами. После того, как я провел на морозе несколько часов, в штабной палатке показалось слишком жарко и душно. Я плеснул себе из медного чайника густого бодрящего взвара, прислонился плечом к стойке для карт – лучше останусь на ногах, а то сморит – и прислушался к докладу Герти. Очень короткому, потому что за время дежурства ее отряда они не встретили ни одной твари.

– Не нравится мне это затишье, – покачал головой капитан. – Не к добру.

– Это ненадолго, – кивнула Герти. – Но парням надо отдохнуть, передышки иногда на пользу.

– Лейтенант Эйсхард, станешь менять лейтенанта Тронта, будь начеку: затишье длится уже три дня, может прорвать как раз в твое дежурство.

Герти оглянулась и посмотрела на меня. Снова этот взгляд из-под опущенных ресниц: «Не передумал? Ночи все еще холодны…»

– Кстати, слышали, на границу собираются прислать кадетов для практики, – сказала Герти.

Я как раз делал глоток из кружки – подавился от таких новостей. Нет. Не может быть. Не сейчас, когда здесь так опасно!

– Что за бред! – сказал капитан. – Руководство там совсем охре… хм… с ума посходили?

Он задумался.

– Наверное, все-таки третьекурсников. В качестве подкрепления.

– А вот и нет – первогодков. Тай, хорош кашлять! Простыл, что ли?

– Откуда информация? – недоверчиво прищурился капитан.

– Гарнизону под руководством полковника Вира поступил приказ об оказании всяческого содействия. Полковник орал в своем кабинете, что детям, мол, не место на войне и он не собирается носиться с желторотиками, когда и так непонятно, за что хвататься. Так орал, что о приказе узнали все – от офицеров до последнего рекрута. – Герти пожала плечами. – Вот теперь и мы знаем.

Капитан потер переносицу.

– Бред, – повторил он. – Какой-то бред. Самое удачное время для реформ, ничего не скажешь. Кто с ними возиться-то будет?

– Там какой-то укрепленный отряд, то-се… – Герти зевнула и потянулась, предвкушая отдых. – Хорошо, что не нас заставят возиться, а укрепленный гарнизон.

Один из двух оставшихся после Прорыва. В десяти милях к западу. Я прикинул, сколько мне понадобится времени, чтобы до него добраться. Добраться и расставить по дороге маячки, чтобы потом переместиться в три-четыре прыжка. Однако в первый раз придется идти пешком: даже мерцающий не может прыгнуть в незнакомое место.

– Когда первогодки приедут на практику? – хрипло спросил я.

– Точно не знаю. Через несколько дней. А что? Тайлер, ты чего такой бледный?

– Я всегда бледный, – отрезал я.

Каждый нерв натянулся во мне, как тетива лука. Бездна и тьма! Эта ублюдская сиятельная мразь все-таки приволочет Алю на границу, чтобы проверить ее дар. А меня не будет рядом, чтобы приглядеть и защитить? Ну уж нет, я просто обязан что-то придумать!

– Лейтенант Эйсхард, можете идти, – сказал капитан. – Ваше дежурство началось.

Перед тем, как выдвинуться на обход территории, я завернул к себе в палатку, чтобы спрятать футляр. Я собирался внимательно просмотреть бумаги после возвращения с дежурства, но не выдержал, сломал сургуч, снял крышку и вытряхнул ворох донесений на спальник. Как я и предполагал – обычные ежемесячные доклады: сводка по патрулям и столкновениям с тварями, список потерь и ранений, отчеты по запасам и просьбы о пополнении.

Я застыл на корточках над россыпью бумаг, каждая с подписью полковника Дейрона. Взъерошил волосы, стараясь избавиться от разочарования. Почему я думал, что все будет так легко? Конечно, отец Алейдис не доверил бы информацию простому вояке.

А это что? Из-под вороха документов высовывался краешек конверта. На лицевой стороне конверта адресатом значилась Императорская канцелярия, а оборотная сторона была залита сургучом с оттиском личной печати советника Ромера. Это несложно было понять по символу – перекрещенным жезлу и перу.

Выходит, граф Ромер, пользуясь оказией, решил передать в столицу и послание от себя?

Не теряя времени даром и не обращая внимания на то, что сердце выламывает ребра, я сорвал печать на конверте. Развернул сложенный вдвое листок.

Внутри всего два коротких предложения, от которых кровь застыла в жилах. Я превратился в кусок льда. Льда. Смешная шутка…

«С большой вероятностью – да! Я заберу ее утром в столицу. Р.».

Он говорил об Алейдис? Кому предназначалось письмо? Мог ли полковник Дейрон узнать о том, что советник хочет увезти его дочь? Узнать и сопротивляться?

Столько вопросов! А ответов по-прежнему нет.

Глава 15

По мере того как небольшой отряд удалялся от Тирн-а-Тор, с каждым днем становилось холоднее. Мы с Веелой и Ярсом ехали верхом на лошадях, принадлежащих академии, а впереди князь Лэггер на своем красавце коне. Остальным членам группы отвели места в телегах, ведь обучение верховой езде начинается только на третьем курсе. Ни Лесли, ни Ронан, ни Колояр – ух, как его это злило! – ни его парни не умели держаться в седле. Ронан большую часть дороги шел пешком, тем более что телеги, скорее приспособленные для перевозки тварей Изнанки, чем людей, нещадно тряслись, скрипели и пересчитывали все возможные колдобины на дороге.

Конечно, мое звено ехало на Север. Эта честь выпала нам якобы по воле случая. Я, Вернон и остальные командиры звеньев, уничтоживших тварь, вытаскивали из мешка камешки-голыши. Красный означал, что команда едет на юг, зеленый – на запад, желтый – на восток. Два камешка белого цвета отправляли «счастливчиков» на север. Когда я вытащила жребий, камешек в моей руке первую секунду был обычного серого цвета, но тут же стремительно побелел. Моя судьба была предрешена с самого начала. Князь Лэггер и честность? Нет, не слышали…

Одно меня тревожило: если жеребьевка подстроена, зачем сиятельству Колояр?

Вечером первого дня после перехода наша группа остановилась на ночлег в богатом селе, где нас, кадетов, даже разместили на лавках в общем зале трактира. Невиданная роскошь, если учесть, что все следующие дни придется ночевать под открытым небом.

А утром к нам присоединился отряд королевской гвардии. Среди этих элитных воинов не было одаренных, однако они были хорошо вооружены и, в отличие от рекрутов, умели сражаться слаженно и хладнокровно. Гвардейцы приносят присягу лично императору и верны членам императорской семьи до последней капли крови. Не могу сказать, что это меня радовало.