Горный цветок (СИ) - Шах Ольга - Страница 5

- Слава Великому, ты очнулась, Камилла! И пусть все говорили, что мои молитвы напрасны, но я надеялась и верила в то, что мой цветочек выкарабкается… сможет победить смерть и снова будет со мной. А третьего дня тебе было так плохо, что я подумала, будто ты умерла… Но Великий в мудрости своей не призвал тебя раньше времени к себе…

Дальше шли тихие всхлипывания и уверения в том, что теперь я непременно пойду на поправку, если уж очнулась и не брежу, да и жар у меня спал… я снова уставилась в потолок из тёмного, почти чёрного дерева и вяло решила: «Вот теперь всё!». В голове почему-то пронеслась мысль о том, что я была права – видения с лохматой собакой с крысиным хвостом, которую зовут Умретью – это тебе не кот начхал, быть может, болезнь была у меня и раньше, но прогрессировала с возрастом, а триггером для нынешнего срыва были мои подозрения в том, что за мной следят. Кто знает, возможно мне всё почудилось… и та собака, и убийства «чёрных риэлторов», и эта комната? А вместо всего этого я сейчас отдыхаю под действием старого доброго аминазина? Непременно расскажу санитарам о том, какие глюки меня посещают, как только немного отпустит.

Однако, боль, которая пронзила мою грудь, стоило только мне глубоко вздохнуть, была вполне реальной. Или это не глюки? Я, похолодев, хриплым голосом спросила у причитающей женщины:

- Погоди! Что ты там говорила про то, что я будто не дышала?

Глава 4

Женщина отняла ладони от лица и неуверенно ответила:

- Ну, как же… я же только что говорила о том, что ты сорвалась в пропасть, когда поднималась по горной тропе, но, слава Великому, упала на горный выступ, только, видать… сильно ударилась…

Далее она горестным шёпотом призналась, что никто особенно и не верил в то, что я выжить смогу – виданное ли это дело, чтобы люди смогли оправиться после того, как пролетели добрый десяток-другой метров и приземлились на камни. От себя добавлю: возможно, что причиной для сомнений в моей жизнеспособности являлось то, что я который день находилась без сознания, моя голова была в крови, а из горла доносились хрипы со свистом? Быть может… я отвлеклась на свои мысли и пропустила заметный кусок рассуждений, потому что моя собеседница вытерла глаза уголком фартука и призналась с победой в голосе, что она днями и ночами молилась Великому о том, чтобы её Камилла, её горный цветок, вернулась к жизни. Однако, вопреки её надеждам, в один момент сиделке показалось, будто все надежды и чаяния пропали втуне – её подопечная просто перестала дышать, то есть хрипы и свисты больше не доносились из груди, и она (то есть я) лежала, будто мёртвая, а потом и раз! снова задышала… как бы то ни было, но теперь я жива, пришла в себя и даже узнаю свою старую кормилицу Ранни, вот уж радость так радость!

- Лекарка приходила местная, велела раны мазать смесью рубленного лука и чеснока, а ещё накладывать на травму, что на голове, повязку с мёдом, и просила насильно поить той гадостью, настоем буники, чтобы боль отступила от тебя, - поджав губы и вздёрнув нос, сказала Ранни, - но видела я, что не верила она в то, будто ты сможешь оправиться от ран… только и могла, что с озабоченным лицом туго бинтовать грудь и печально качать головой, будто ты не жилец боле!

Судя по всему, Ранни категорически была не согласна с неблагоприятным прогнозом тутошнего травматолога и возносила молитвы богу, ну, этому… Великому… для того, чтобы её драгоценная Камилла осталась в живых.

- Ранни! – прохрипела я и закашлялась. - Там… позади тебя… зеркало висит. Принеси мне его, пожалуйста.

Та с недоверием посмотрела на меня, но отказать не решилась, только пробурчала что-то типа того, что я совершенно напрасно тревожусь, поскольку моя внешность не претерпела каких-либо кардинальных изменений. А после того, как снимут повязку с головы, так и вовсе, я буду прекрасней, чем сама Брунгильда.

Ранни принесла мне требуемое и поставила на столик передо мной. Зеркало оказалось размером с экран ноутбука, толстое и чуть зеленоватое, с вкраплениями чего-то тёмного. Однако, оно позволило рассмотреть мне отражение в зеркале, в котором я увидела девочку-подростка с нездоровой отёчностью опухшего лица и повязкой на голове. Цвет волос в полумраке идентифицировать было сложно, скорее русый, нежели светлый, про цвет глаз и прочие подробности и говорить нечего… я медленно моргнула, девочка сделала тоже самое. Ранни понятливо кивнула и забрала от меня зеркало. Тут она права, конечно – незачем мне дальше травмироваться, рассматривая себя, увечную.

И вот теперь самое интересное! Чем больше я размышляла, тем меньше мне казалось, что у меня бред. Если отбросить сопли и душевные метания, то в сухом остатке выходило, что я умерла там, на полу своей квартиры, а тут погибла девочка Камилла, сорвавшись с горной тропы. То есть, не совсем так – я ведь не умерла. Я хочу сказать, что, если уж я рассуждаю, выдавая бред за единственную внятную версию, выходит, я жива. Только не вся… во всяком случае, то, что осталось от одинокой старушки Галины Викторовны Иваницкой, теперь зовут Камиллой. Как-то так! У меня всё!

Я поморщилась от боли, но отказалась от неприятно пахнущего питья, которое совала мне под нос заботливая кормилица, утверждающая, что эта вонючая субстанция поможет мне заснуть и не страдать от полученных травм. Я скосила глаза и увидела, что нимало не огорчённая столь явным отказом Ранни вылила раствор в таз и стала приготавливать новую бурду в ту же чашку, смешав крепкий самогон с соком мясистого растения с опушёнными листьями. Чёрная белена? Так вот, что местная травница называла буникой?! Вот, чем вы меня тут пользовали, пока я находилась в отключке? Как только я не загнулась от белены раньше, непонятно. Я вновь отказалась от сомнительного лекарства, убедив кормилицу в том, что обязуюсь уснуть в добровольном порядке, что впоследствии и проделала.

Следующее пробуждение было через несколько часов, по моим ощущениям. Открыв глаза, я заметила, что возле моей постели находилась высокая женщина в просторных одеждах с длинными чёрными волосами с вплетёнными в них косицами. Поняв, что я проснулась, она повернулась ко мне и наклонилась, словно желая что-то прочесть по моему отёкшему из-за травмы лицу.

- Кто я, знаете? – неожиданно спросила она, заставив меня насторожиться.

- Лекарь местный, - выдавила я, не до конца соображая, что она от меня хочет, - и ваши отвары я больше пить не собираюсь…

- И вы понимаете, кто вы и где находитесь? – настаивала она.

Это было больше похоже на допрос подозреваемого, но я сейчас не в том положении, чтобы возмущаться, поэтому снова кивнула:

- Конечно, меня зовут Камилла, и я нахожусь сейчас в своём доме. Только вот ваши методы лечения вызывают у меня массу вопросов.

-Не нужно опасаться того, что вам неизвестно, госпожа. - усмехнулась женщина, из её глаз уходила настороженность, он даже слабо улыбнулась и осторожно разматывала бинты на моей голове. – Мёд, которым пропитана эта ткань, помогает ранам заживать быстрее, а смесь из лука и чеснока не даёт ране воспалиться, выжигает всю заразу внутри.

Тут я не могла не согласиться – насколько я знаю, то повязки из медового компресса накладывали раненым солдатам ещё во время Второй Мировой Войны, но вот смесь из лука и чеснока? Полагаю, что, помимо «заразы», эта жуткая бурда выжигает ещё и здоровые ткани…

- Понимаю ваше сомнение, госпожа, но целительские знания передаются в нашем роду многие поколения, именно они помогли мне понять, что не рана на вашей голове была смертельной, а кость, которая сломалась в груди, она делала ваше дыхание стесненным и прерывистым. Поэтому я наложила повязку, которая позволит сделать так, чтобы сломанная кость срослась вновь.

- Как вы сказали? – удивилась я.

Было довольно странно слушать лекцию о требовании фиксации рёбер при переломах от человека, который способен без точной дозировки и капли сомнения поить меня отравой, от которой есть риск просто не проснуться.