Инвестиго, затерянные в песках (СИ) - Рэд Илья - Страница 59

В свободное от рисования время Ника бродила по пустующим жилищам. Ей всë было интересно, а пневмодвижение помогало перебираться между блоками этажей. Ступенек здесь, увы, не было. К концу недели стало так безлюдно, что её голос отскакивал эхом от стен каменного улья.

Все оставшиеся чивины перебрались на верхний этаж, ожидая прибытия наследника Нгазира.

— Вот, садись, кушай, — вождь пододвинул ей поднос с заморскими сладостями: медовые конфеты, рассыпающийся во рту воздушный сухой крем, шоколадные шарики с начинкой из орехов и фруктовая тянучка, очень вкусная, но прилипавшая к зубам.

Она выборочно взяла несколько конфет и, довольно качаясь на стуле, положила их под язык.

«Ммм», — даже заёрзала от удовольствия.

— Ты как маленькая птичка, хвостом туда-сюда, кха-кха-кха, — мокрым кашлем засмеялся вождь и приложил руку ко рту, приступ вскоре прекратился. — Ника, завтра у нас будет последний день перед отъездом, я хочу, чтобы ты знала — о тебе позаботятся.

— Я н-не пойд-ду?

— Нет, ты останешься здесь, пока твой папа не вернётся. Тут будет много еды и два взрослых — они за тобой присмотрят. Хорошо?

Ника мотала ногами туда-сюда под столом. Немного подумав, она кивнула.

— Хочу сказать, у тебя отлично получается рисовать, ты не должна забрасывать свой талант, никогда, — строго заметил он ей, но потом смягчился и добавил. — Я очень тобой горжусь, дочка, ты большая умница.

Эта простая, сказанная в лоб похвала неожиданно смутила её, и девочка опустила глаза. Важно было не что он сказал, а как он это сказал. От чистого сердца.

— Спасибо.

Внутри словно что-то горячее взорвалось. Ей было хорошо, очень хорошо, но глаза почему-то намокли, а нос заложило. Она раздражённо вытерла их и громко шмыгнула, но когда подняла взгляд, больше не смогла сдерживаться: подбежала к старому чивину, уткнулась ему в грудь и разревелась.

— Ничего, всё хорошо, поплачь, — он мягко похлопал её по спине.

Из неё тогда вышло какое-то ненормальное количество слёз. Ника не понимала, откуда они брались, не могла остановиться. Когда полегчало, и внутри наступил покой, она отпрянула в панике.

— Прос-простите, я н-не долж-на кас-саться, я за-забыла!

Всем было известно, что чивины самая неконтактная субраса, и зачастую из-за этого возникало много конфликтов. Птицелюдей старались обходить стороной, якобы боясь сломать их тонкие кости.

— Ничего, это выдуманное правило для чужаков. Мы такие же люди, как и вы. Может, немного зазнавшиеся, — он подмигнул ей и встал, чтобы уйти. — Отдыхай, дитя, мне надо кое-куда сходить.

Есть перехотелось, но вот сон сморил её практически сразу же. Он был таким крепким и долгим, что Ника провалялась в кровати до обеда и встала полной сил. Выйдя в просторный холл, она никого не нашла. Такое чувство, что все ушли. Потирая глаза, она пересекла огромное помещение до самого выхода и увидела всех оставшихся обитателей снаружи. Сотни три точно собралось.

Часть парило в воздухе, другие расселись на скалах и тихо переговаривались, третьи стояли на массивном взлëтном козырьке и чего-то ждали. Небо распогодилось, и над горой нависли серым мхом облака. Ника аккуратно протолкалась поближе, чтобы утолить любопытство. Из коротких реплик чивинов она поняла: прибыл наследник, сын вождя Нгазира.

Вскоре она очутилась в первом ряду. Народ стоял полукругом на почтительном расстоянии от отца и сына. Вождь был без своей привычной тросточки, с гордо поднятой головой и прямой осанкой, тогда как молодой красавец-сын поник и сжал кулаки. Он слушал, что ему тихо говорит отец, и чуть заметно кивал. Похлопав наследника по плечу, вождь вышел к народу.

— Радостная весть, — начал он, привлекая к себе внимание. — Король Рилгана предложил нам новый дом. Сейчас корабли с нашей поклажей уже плывут к берегам Огненных гор, но вы должны преодолеть этот путь самостоятельно. Честь клана Нгазир будет защищать впредь мой сын, — он подозвал к себе прибывшего из Рилгана посла и с гордостью поставил перед собой. Несмотря на мужественное лицо наследника, Ника заметила блестящую на солнце влажную полоску у его глаз. — Он возглавит перелёт. Теперь он ваш вождь, а я остаюсь. Мой дом здесь, где рождались и умирали предки Нгазир.

«Почему? Они ведь могут перевезти его на корабле», — не понимала девочка и за разъяснениями повертела головой, но у всех были глаза на мокром месте. Мало кто шептался, и это тревожило.

Развернувшись, бывший вождь расправил крылья. С синеватым отливом они преломляли на себе свет и переливались. У стариков цвет к концу жизни становился блёклым, полинялым, но у Нгазира всё светилось мощью, как если бы Великий джин подул ему в спину. Ника залюбовалась прекрасным зрелищем, но когда заметила, что с каждым шагом на землю падает одно или два пера, не на шутку встревожилась.

Чивины бережно относились к своему оперению, и любая утрата — это катастрофа, но сейчас Нгазир терял чудовищное количество струн ветра.

— Глупый человек, стой смирно, — её сзади схватили чьи-то руки, когда она попыталась вырваться вперёд. — Не оскверняй священный обычай, — шикнул голос сверху.

Добравшись до края пропасти, бывший вождь взлетел. Его полёт был по спирали ввысь до самого пика горы. Все подняли головы, чивин старался изо всех сил, спираль сужалась, и сам он раскручивал себя вокруг оси, словно юла.

— Хоть бы долетел, — прошептали сбоку.

Ника не понимала, о чём говорят, но когда фигура вождя достигла вершины и ушла дальше, все облегчённо выдохнули. На небесах беззвучно разнёсся магический взрыв, и в облаках образовалась дыра, сквозь которую выглянуло солнце. Его свет «благословил» гору, а сам летун застыл в воздухе, а потом камнем рухнул вниз.

Тело достигло их козырька и понеслось дальше, оставляя за собой шлейф из медленно кружащихся перьев. Обезумевшая толпа радостно закричала, поднимая кулаки в воздух и выкрикивая имя нового вождя.

Нику толкало туда-сюда, и она даже испугалась, что её сейчас затопчут. Затем к воинственным крикам добавились звуки раскрывающихся тут и там крыльев. Один за другим мужчины и женщины взмывали вверх, заставляя Нику закрывать лицо от порывов ветра.

В конце концов, на взлëтном козырьке остались только она и молодой вождь. Ей стало жалко этого мужчину, потерявшего в одночасье отца. Нгазир-младший расправил крылья и отправился к своим сородичам. Вырвавшись вперëд, он встал на острие, а остальные выстроились в клин, как птичья стая. Они сделали прощальный круг и улетели в сторону моря.

Ника побежала обратно к себе в комнату, думая, что разревётся как девчонка, но не смогла. Все свои слёзы она потратила ещё вчера и поэтому чувствовала себя чёрствой предательницей.

Теперь она совсем одна в этой Альтэндо забытой горе. Больше не слышно детского смеха, взмахов крыльев, ожесточëнных споров торгашей, распеваемых хором песен — звуки жизни покинули это место.

Сидеть она не могла, что-то подмывало еë ходить туда-сюда, двигаться, только не думать. Неудивительно, что спустя полчаса она уже бродила по оставленным жилищам чивинов. Брошенные впопыхах вещи больше никому не были нужны.

Такое ценное для выживания зерно рассыпалось по полу жëлтой лужей, и никто его не приберёт, не растащит на голодный год. Продукты в горах — большой дефицит, особенно с равнин.

Она прошлась ещë дальше, подмечая упадок и запустение на каждом углу. Еë шаги цокали по каменному полу, и громче был разве что гуляющий тут и там заунывный ветер.

Ника уселась на пол напротив угольного портрета Нгазира и просидела так до самого вечера, пока не завалилась набок и не уснула.

— Где девочка? — спросил Крижен у двух чивинов скучающих на входе в пещеру.

Они играли друг с другом в кости и поглощали какую-то вонючую бурду из пошарпанного бурдюка.

Позади мага тащил к входу два дельтаплана Ли Праст.

— Там, — неопределённо махнул рукой птицелюд, коротко окинув пришельца взглядом и вернувшись к игре. — Клюв ставлю — две тройки, просто смотри за руками, — он выбросил кубики и самодовольно хлопнул в ладоши, — а я говорил…