Седьмой - Лукьяненко Сергей - Страница 4

Пробовали, конечно, и других животных. От мышей и белок до волков и тигров. Неплохо получалось у кошек, это все признают, вот только в бою кошка свалит в любой момент, а собака будет биться за тебя до конца. Так что у нас – щены. Маленькие многоразовые герои в крошечных боевых кораблях.

Наконец мы с щенами нацеловались, я пообещал на днях забрать их к себе и оставить на всю ночь. Только после этого щены с меня слезли и даже сами забрались в вольер.

На Каллисто и такса способна допрыгнуть до потолка, что уж говорить о тощих дворняжках.

После псарни настроение у меня стало лучше. Когда видишь, что не только ты воскрес из мёртвых, то начинаешь относиться к жизни и смерти проще. Может псарню специально разместили рядом с медблоком и клонарней? Психологи – народ коварный, не упустят возможности забраться тебе в мозги.

Час был ранний, большинство пилотов и персонала ещё спало. Я пошёл в пилотскую столовую, это минус четвертый уровень. В теории тут могли собраться все сто одиннадцать человек лётного состава, да ещё инструкторам и гостям место бы осталось. К нам порой прилетают с других баз – для обмена опытом, для слаживания, просто для развлечения.

Но сейчас почти все пилоты либо спали, либо были в патрулях. Инструкторы, наверняка собрались в штабе, всё‑таки ситуация сложилась интересная. Только в дальнем краю, у аквариумов с декоративными рыбками, сидело две четверки из третьего крыла, красная и оранжевая. Пилоты завтракали, что‑то обсуждая.

Я прекрасно знал, что.

При моём появлении разговоры прекратились. Мне отсалютовали. Я помахал в ответ и пошёл к раздаче.

К тем, кто только что вернулся, не принято подходить первыми. И это правильно.

Болван на раздаче выдал мне поднос с обязательным питанием. Сегодня это был омлет, белый хлеб и апельсиновый сок. Я докинул круасан с шоколадом, йогурт и порцию мороженого.

Дурацкий дитячий организм хотел сладенького.

Сев поодаль от пилотов третьего крыла я принялся за омлет, поглядывая на ближайший экран. Там, разумеется, рассказывали о происшествии. Плыла внизу экрана надпись о героическом сражении синей эскадрильи. Мелькали кадры с атакой серафима. Его пока так и не идентифицировали.

И что случилось после нашей гибели – было непонятно. Отбился серафим, был ли уничтожен престол и господства?

Ребята кончили завтракать и пошли к выходу. Красная эскадрилья была совсем взрослая и ровненькая – всем тушкам по восемнадцать‑девятнадцать лет. Я не видел сейчас номерных нашивок, но знал, что на каждой цифра «два».

Оранжевая была разновозрастная. Их ведущим была девчонка по имени Хаюн. Я её помнил семнадцатилетней, но недавно она погибла, прикрывая свою группу. Сейчас, выходит, её телу двенадцать с хвостиком.

Можно скажу честно?

Она не особо‑то изменилась.

Второму и третьему номерам по четырнадцать‑пятнадцать. Четвертый постарше.

Когда все пилоты собираются вместе, что бывает нечасто, конечно, то выглядит это будто школьное собрание. Это я теоретически предполагаю. Никто из нас в настоящей школе не учился.

Я доел мороженое, кивнул болвану (тот высветил на белом пластиковом лице улыбку) и пошёл в свою каюту.

Пусть тушки каждый раз одинаковые, но привыкать к ним все равно приходится. Как к новой одежде, пусть она и твоего размера, и рубашка точь‑в‑точь как старая, и брюки такие же… Но старая одежда успела обноситься по тебе, ты к ней привык.

А новое тело ещё не привыкло к старому сознанию.

К тому же сейчас я весил всего тридцать девять килограммов (это если на Земле) и роста во мне было сто сорок пять сантиметров. Проверять не обязательно, все клоны одинаковы.

В двенадцать лет я был тощим и маленьким. К четырнадцати набрал пятьдесят четыре кило и вырос до ста шестидесяти пяти сантиметров. Нормальный пубертат, жрал в три горла и тянулся вверх…

Но сейчас все эти килограммы и сантиметры превратились в пыль и элементарные частицы на орбите Юпа. А я снова был худым и невысоким дитятей. Меня ждали прыщи, поллюции, обидчивость и плаксивость не по делу.

«Хватит себя жалеть» – сказал Боря. «У меня вообще нет тела и ничего, не ною».

«Ты не ноешь, ты нудишь», – отрезал я.

«Потому, что ты захотел такого альтера».

– Ха‑ха, – сказал я, потому что шёл по коридору и рядом никого не было. – Вот уж нет. Я хотел весёлого и оптимистичного приятеля для игр.

«Тогда я бы таким и стал. Не ной. У нас проблемы посерьезнее».

Я насторожился. Боря такими словами не разбрасывался.

«Помнишь вспышку после смерти и перед воскрешением?»

«Угу» – ответил я. «Ну не то, чтобы вспышку… свет…»

«Вот!» – таинственно прошептал Боря и замолчал.

Если он надеялся, что я начну его расспрашивать, то зря. Я устал. Мы были в патруле тридцать два часа, спал я мало и тревожно, так что сейчас мне хотелось прыгнуть в койку и поспать до вечера. Пусть темнит, сам не выдержит и всё расскажет.

Но на жилом этаже меня ждали. Полковник Уильямс и с ним двое морпехов. У меня глаза на лоб полезли. Что им тут делать, на этаже пилотов? Я что, накосячил в патруле и теперь меня арестовывать пришли?

С другой стороны – полковник был в парадке, а морпехи выглядели заинтригованными, но дружелюбными.

– Полковник Уильямс, – щелкнув каблуками о пол сказал я и остановился.

– Старший лейтенант Морозов, – произнёс полковник и приложил руку к фуражке. Собственно говоря, он не был обязан отдавать мне честь, я ведь в штатском. Так что я принял его салют как хороший знак. – Как ты, сынок?

От Уильямса «сынок» звучало не оскорбительно. Ему под шестьдесят, он ко всем так обращается, если в духе.

– Нормально, сэр, – расслабляясь ответил я. – Бывает. Попали в замес, сэр.

Полковник кивнул. У него нет клонов, если Уильямс умрёт – то навсегда, и все полученные зиверты откладываются в его чёрном теле навсегда. И всё же он несколько раз летал в патрули – в «Шершне», конечно, не пилотом, чтобы понять, как это – патрулировать в космосе у Юпитера.

В общем, нормальный дядька.

– Устал?

Я пожал плечами.

– Можно тебя отвлечь на некоторое время?

Совсем странно!

– Конечно, сэр.

Полковник положил руку мне на плечо, склонился и тихо, доверительно произнёс:

– Через полчаса на базу прибывает ангел. Он попросил дать ему возможность приватного разговора с пилотом, который был ближе всех к серафиму.

«Ох…» – сказал Боря.

– А это я?

– Либо ты, либо Джей, – кивнул Уильямс. – Может быть, даже, Джей оказался чуть ближе.

Он улыбнулся уголками губ и сразу посерьезнел.

– Но у лейтенанта Робинсона нервный срыв. Мне бы не хотелось терять лицо перед высоким гостем.

Я кивнул.

– Понимаю, сэр. Конечно. Я готов. Если будет время выпить кофе…

– Организуем, – Уильямс похлопал меня по спине, убрал руку. – Извините за фамильярность, старший лейтенант.

– Нормально, – сказал я. – Сам себя дитятей ощущаю. Главное – в угол не ставьте.

Глава вторая

Конечно же, ангел мог бы появиться сразу внутри базы. Говорят, три года назад, когда была большая драка над Красным Пятном, так и случилось.

Но в этот раз ангел пришёл через вторую взлётку. Опустился на Каллисто в белом сиянии, возникнув на радарах в семи километрах над поверхностью. Вошёл в ангар, дождавшись, чтобы ему открыли шлюз. Сбросил нимб только когда шлюз наполнили воздухом.

В общем – вёл себя как очень вежливый гость.

Я сидел в кабинете полковника Уильямса. Не знаю уж, почему контакт с ангелом поручили именно ему, а не штатному дипломату Исраэлю или главнокомандующему Хуэй Фэну. Не моего ума дело. Так что я сидел скромно на диванчике, пил остывший кофе из кружки самого полковника и болтал ногами. На кружке было написано «West Point 2029», видимо, год окончания академии полковником. Всё‑таки он реально старенький, окончил академию за два года до первого появления ангелов.

Людей со мной в кабинете не было, только болван – то ли прислуживать, то ли присматривать. Но вторая кружка крепкого кофе мою хилую тушку слишком бы вштырила, а копаться в бумагах и компе полковника я, конечно, не собирался. Так что я цедил кофе и смотрел на экран, где Хуэй Фэн подносил ангелу хлеб‑соль по русскому обычаю. Так уж повелось, поскольку первый контакт ангелов был именно с русским представителем. Хуэй Фэн выглядел странновато с белым полотенцем, расшитым красными петухами, на котором лежала коврига хлеба с солонкой. Но китаец держал покер‑фейс, и ангел явно остался доволен. Отломил кусочек хлеба, обмакнул в соль и съел. Пожалуй, зацепив слишком много соли, но что ему с того?