Сентябрь 1939 (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич - Страница 50

Причем, если два отделения схватились с красноармейцами, то третье выскочило в лоб на следующие в колонне огнеметные танки ХТ-26. Экипаж головной машины не растерялся — и струя дымного пламени с ревом вылетела из ствола-брандспойта, сходу накрыв всадников… На мостовой остались горящие тела погибших людей и животных — а уцелевших зольдат догнали длинные очереди спаренного пулемета.

По делам вашим да будет вам…

Нет, немецкая разведка не смогла выявить приближающихся к восточной окраине Львова красных кавалеристов — и наоборот, Шарабурко получил от пленных необходимую информацию о противнике. А прикинув в уме все расклады, далеко не глупый комбриг решился на дерзкую и крайне опасную атаку — имеющую все же шансы на успех.

…Появление конных двуколок с прикрепленными сзади «полковушками» стало для немцев полной неожиданностью. Но и сами артиллеристы безумно рисковали, рванув вперед на полном ходу; вылетев же на открытый участок, они принялись спешно разворачивать свои короткоствольные пушки.

У них была слишком маленькая, чересчур короткая фора по времени — и первые же очереди опомнившихся танкистов нащупали батарейцев. Замертво свалился один боец, другой… А третий отчаянно взвыл от острой боли — оглушительно лязгнул метал пробитого щитка, полетели в стороны осколки панорамы. Один из них угодил в глаз наводчика…

Наконец, пара бронебойных 20-миллиметровых снарядов ударили точно в артиллерийских передок. Заискрился, зашипел порох в разбитых гильзах — а затем оглушительно рванули головки артиллерийских гранат, поранив и раскидав сильным взрывом покалеченный расчет…

Шарабурко сделал ставку на то, что фрицевские танки растянуты вдоль занятых австрийцами окопов — и сосредоточил уцелевшие орудия на одном участке. Участке будущего прорыва — и последующего флангового охвата вражеских позиций… Для большей скорости расчеты следовали на окраину параллельными улицами; два из них немцы накрыли довольно точными очередями — а добил бойцов оглушительный взрыв снарядов.

Но еще три орудия артиллеристы успели изготовить к бою — спешно разведя станины и зарядив пушки фугасами!

Это было верное решение уцелевшего командира батареи. За семьсот с лишним метров, после бомбежки и бешеной гонки под огнем, бойцы вряд ли смогли бы точно вложить бронебойные болванки. Что и доказали первые выстрелы — пристрелочные фугасы легли чуть в стороне слева; но уже второй залп батареи накрыл ближний к артиллеристам танк.

Ценой успешного попадания стали жизни снарядного и подносчика боеприпасов одного из расчетов. Также был тяжело ранен замковый — тонкий щиток «полковушки» не смог остановить бронебойную болванку, смявшую казенник пушки. Собственно, бойца уделали осколки собственного орудия…

Но три осколочные снаряда сделали свое дело — близкие разрывы увесистых трехдюймовых гранат вмяли катки и сорвали с танка гусеницы, оглушили экипаж; один крупный осколок залетел в смотровую щель, тяжело ранив командира, другой проломил тонкую кормовую броню. Оставшиеся в живых танкисты принялись спешно покидать подбитую и понемногу задымившую машину, с трудом вытащив офицера.

Советские артиллеристы с легкостью добили бы их — поставив перед собой такую цель. Но им требовалось как можно скорее уничтожить хотя бы еще один танк на участке прорыва! А ведь экипаж панцера также вел ответный огонь — и уже нащупал уполовиненный расчет неисправного орудия…

Это была ошибка германцев. «Полковушка» со смятым казенником итак не могла вести огонь по врагу — и, добивая ее, танкисты лишь потеряли время. Пристрелочные фугасы большевиков легли довольно близко — панцер сильно тряхнуло, а один осколок звонко лязгнул по кормовой броне:

— Герр лейтенант, это орудие уже неисправно! Бейте по другим!

— Заткнись, Курт…

Сцепивший зубы командир танка и сам уже понял свой просчет, поспешив дать еще одну очередь. Он взял на прицел среднее орудие батареи — и тяжелые удары его снарядов крепко тряхнули короткоствольную пушку! Наверняка ранив или даже убив кого-то из большевиков… «Полковушка» действительно замолчала — а советский комбатр что есть мочи заорал:

— Бронебойный давай! Наводчик, в сторону!

Немолодой уже капитан успел повоевать на фронтах Первой Мировой и Гражданской. Выходец из мещан, не имеющий дворянских корней, он закончил Михайловское артиллерийское училище и наловчился драться на фронте, метко поражая цели шрапнелью и осколочными гранатами. В Гражданскую же опытный артиллерист был мобилизован «красными» — и по молодости лет проникся доступными, простыми и понятными лозунгами. Землю крестьянам, заводы рабочим; все люди равны и имеют равные права…

Но капитану «не повезло» окончить кадровое военное училище — в РККА кадровым офицерам царской армии предпочитали «офицеров военного времени», в большинстве своем поддержавших революцию. Его не сильно двигали по службе — а в 37-м и вовсе посадили за «контрреволюционную деятельность»… Впрочем, с приходом нового наркома капитана успели освободить — и даже восстановить в армии.

Сейчас же немолодой комбатр приник к панораме — и, довернув маховик горизонтальной наводки на пару делений, поспешно нажал на спуск… Опережая звук выстрела, бронебойная болванка стремительно рассекла воздух, разогнавшись до малинового свечения. Она ударила в лобовую часть корпуса «двойки» — и словно бумагу порвала броневой лист, пробив также и тонкую перегородку моторного отделения.

В следующее мгновение панцер поглотила ослепительная вспышка ярко полыхнувшего бензина…

Отважный капитан приказал развернуть орудие — он намеревался продолжить схватку с немецкими панцерами, чьи очереди уже потянулись в сторону уцелевшей пушки. Но из вынесенного на окраину наблюдательного пункта уже взвилась красная ракета — и Шарабурко взмахнул шашкой, отрывисто закричав:

— В атаку, братцы! В атаку! Ура!

Кавалеристы ответили лихому комбригу громогласным и дружным:

— Ура-а-а-а!!!

…- Пан генерал, вам необходимо эвакуироваться. После бомбежки немцы без труда прорвали наши позиции даже на самом крепком, северном участке обороны. «Кортумова гора» занята егерями — а стрелки уже вошли в город под прикрытием уцелевших танков! Более того, немцы предприняли попытку флангового охвата Львова — и заняли окопы на восточной окраине… Правда, контрудар ваших кавалеристов отбросил их — и враг отступил, потеряв несколько танков. Но сколько советских солдат погибло от огня автоматических пушек⁈ Пока по шоссе уходят беженцы — а казаки Шарабурко, спешившись, заняли оборону в траншеях. Однако вряд ли они смогут долго удерживать этот коридор — как только немцы перегруппируются, они перережут нам все пути отхода.

Слова польского переводчика доходят до меня с трудом, их смысл попутно теряется — впрочем, что все плохо, я понял еще в бомбоубежище, трясущемся от многочисленных взрывов… В какой-то момент его начало затягивать дымом — загорелась больница над нами; хорошо все же, что защитные сооружения обеспечивают запасным выходом.

И что поляки поддерживали гермодвери больничного бомбоубежища в надлежащем состоянии — те пусть и с трудом, но все же открылись…

— Бронепоезд цел?

— Нет, пан генерал. «Смелый» уничтожен с воздуха… Нам необходимо срочно уходить!

Я обернулся в сторону кашляющих раненых, наглотавшихся дыма и сложенных прямо на земле — после чего невольно кашлянул сам, едва удержавшись на ногах:

— Пути в сторону советской границы целы? По ним можно пройти?

Смутившийся поляк нехотя ответил:

— Это необходимо уточнять…

— Так уточняйте! Ищите пустые вагоны, свободный локомотив — все, что можно использовать для эвакуации раненых и медперсонала госпиталя! И организуйте к поезду любой транспорт, хоть гужевые повозки, хоть машины — но загрузите людей! Пусть и в несколько ходок, но их нужно вывезти отсюда…

Переводчик в чине майора лишь отрицательно мотнул головой:

— В этом нет никакого смысла. Поезд наверняка попадет под бомбовый удар — и немцы, скорее всего, прорвутся к нам раньше, чем мы успеем эвакуироваться… Нам нет никакой нужды рисковать ранеными — а вот вам все же необходимо отправиться вместе с нами. Генерал Сикорский прислал уцелевший автомобиль…