Последняя из рода (СИ) - Шах Ольга - Страница 8

Изрядно продрогнув под своим несуразным одеялком, я скрюченной кракозяброй проскакала до двери, стараясь не пораниться босыми ногами об острые осколки давешнего кувшина, безуспешно подёргала её в разные стороны и выдала сакральное:

- Замуровали, демоны! Очевидно, боятся, гады, что я ещё чего-нибудь сотворю, а им, паскудникам, такое тоже не с руки.

Ну, что же, а мы люди простые, негордые, мы подождём… вот тут, закутавшись в одеяло. Однако, ожидание затягивалось, я успела пару раз покричать возле двери, напрягая больное горло. Затем, от нечего делать, решила попеть песни. А чего? Дело хорошее.

- Меж нами памяти туман ты как во сне-е, ты ка-ак во сне-е. Наверно, только дельтаплан поможет мне-е, памо-ожет мне. Наивно эта-а и смешно, но та-ак легко маа-им плеча-а-ам… - я пела громко, с чувством, ответственно относясь к выбранному репертуару, и в этом месте я картинно раскинула руки, но едва не рухнула на пол, запутавшись в одеяле.

Н-да! Вот незадача-то где! Приезжает женишок на смотрины, речь держит, мол, жениться хочу, сил нет… и букет роскошный дарит! А тут я, не будь дурой, букетик-то цепляю, глаза на ясного сокола поднимаю… и радую шикарным фингалом под глазом и выбитым зубом! И что тогда? А ничего: слово сказано, а пацан своё слово не забирает! Я мерзейше хихикнула, поёрзала ещё немного и подкралась к двери. За ней была возмутительная тишина. Однако, а для кого я вообще горло драла? Или ту вчерашнюю ведьму не устроил мой репертуар? Так я разное могу. Покричав чуть-чуть в замочную скважину: «Владимирский централ, ветер северный, этапом из Твери зла немеряно…», поняла, никто не оценил, и заорала совсем уж нешуточно, что ещё немного побуду взаперти, и непременно описаюсь!

Ага, это же просто решительным образом самый натуральный скандал! Немного потанцевав возле запертой двери, я решила вернуться в свою кровать, рассудив так: очень-очень долго моё заточение продлиться просто не может. Оно и для репутации семьи вредно, и вряд ли отчим со своим сынком планировали заморить меня голодом. А потому нужно просто ещё чуток подождать, хоть моё настроение падало с каждой проведённой минутой. Впрочем, просто так ждать было не с руки, и я решила прогуляться по своим «хоромам».

Хотя, если быть честной, то я всё рассмотрела ещё вчера: убогую узкую кровать, как в монашеской келье, тонкую блиноподобную подушку, наполненную чем-то упругим и шуршащим вместо лебяжьего пуха, и худое одеяльце, чуть коротковатое, а потому закрывающее на выбор ноги или плечи. Ну, про табуретку с тазом и отваром ромашки и говорить не стоит. А, вот! В углу, в маленьком закутке, стоял колченогий стул с более внушительным тазом, висело старенькое выцветшее полотенце и был небольшой осколок мутноватого зеркала. Тем не менее, я тут же схватила этот осколок и стала рассматривать себя. Ну, не могу сказать, что я была рада увиденному отражению: волосы длинные и приятного шоколадного оттенка, но сейчас спутанным колтуном спрятанные под чепцом. На милом личике сердечком недобрым светом горят большие карие глаза, небольшой прямой носик и губы бантиком дополняли картину. Разумеется, ничего от моей бывшей внешности не осталось…

- Ничего, прорвёмся! – пробормотала я, задрав подол и уставившись на бёдра без всяких признаков нежных округлостей. – Зато без лишнего веса! А то я слышала, что есть такой грех, как чревоугодие. И кто знает, как местное божество отнесётся к нему.

Пошарив немного в воспоминаниях Алинары, ничего похожего не обнаружила, но клясться бы не стала. Тяжко вздохнув, решила, что проблемы сами по себе не растворятся, а это значит, что нужно из решать, не отходя от кассы. И начинать нужно с малого: надеть на себя что-то, отличное от одеяния нищего привидения. Невеликий гардероб Алинары оказался тут же, так что я нацепила на себя свежую, но столь же тоскливую сорочку, затем тёплое платье с длинными узкими рукавами и шнуровкой впереди. Кое-как расчесала свои волосы гребнем, заплела в косу и завязала верёвочкой. Затем сунула ноги в мягкие тапочки наподобие тех, что видела вчера на старой ведьме… Ну, как-то так! Мой утренний лук готов!

Не успела я вдоволь налюбоваться на мои шерстяные полосатые гетры, как раздался уже знакомый мне скрип входной двери и невнятное ругательство давешней ведьмы.

- Чего это вы, леди Алинара, черепки-то не убрали, коли кувшин разбили?

- Потому что гладиолус! – привычно огрызнулась я и поправилась, заметив удивлённое старушачье лицо. – Тебя забыть спросили, дура старая, вот почему! Ты меня зачем закрыла в спальне? Я тут, пока тебя ждала, чуть не описалась!

На это заявление бабка сделалась совсем уж задумчивой, прошлёпала к убогому ложу и с некоторым усилием выволокла из-под него большую кастрюльку, снабжённую крышкой и приличного размера ручкой. А, ну да, конечно! Знаменитая ночная ваза… боюсь, что именно сейчас я не в состоянии отвечать на вопросы служанки, предпочтя молча покинуть комнату в поисках укромного уголка. Пока я внутренне не готова к использованию горшка по назначению.

Заодно я решила осмотреть дом (чуть позже, конечно). Ну, что же, моё первое впечатление о нём, как о большом сарае, мало изменилось: двухэтажное приземистое строение было сложено из серого камня. На первом этаже были хозяйственные помещения, комнаты прислуги, кухня, гостиная и, вроде бы комната, нечто среднее между кабинетом управляющего и деревенской библиотекой. Я сделала себе заметку, что сюда мне непременно нужно будет наведаться чуть позже, а пока, не особо отсвечивая, пошариться по дому.

На втором этаже были спальни членов семьи, которые я пока в расчёт не брала. В который раз поблагодарив местного бога за то, что я догадалась надеть эти чудесные мягкие тапки, я козлоногой и чуть скособоченной ланью тихо прошмыгнула в сторону кухни. Направление последней мне подсказали грохот кастрюль и сомнительные ароматы жарящегося на масле лука и рыбы, доносившиеся оттуда.

Тучная повариха (я даже не стала копаться в памяти, выясняя её имя) помешивала здоровой ложкой что-то в большой кастрюле. Кажется, на завтрак у нас нынче рыба и каша. Не скажу, что самое аппетитное сочетание, но со вчерашнего утра у меня в желудке не было ни крошки. Да и раньше, судя по всему, моё тело особо-то не раскармливали. Фу, гадость! Когда запах рыбы стал совсем уж невыносим, я медленно отползла от открытой двери, горько тихо прошептав:

- Нет, чтобы омлет приготовить на завтрак, свежую булочку с корицей… трескоеды, что тут ещё скажешь!?

Глава 7

Глава 7

Как бы не хотелось мне не знакомиться с новоявленными родственниками, но сидеть в своей каморке до «полного выздоровления» - тоже так себе идея. Поэтому я мысленно посоветовала себе не праздновать труса и решительно зашла в кухню. Большая, чистая, с развешанными по стенам над тщательно выскобленными столами разномастными кринками, мисками и тазиками, она, вместе с тем, не производила впечатление очаровательного прованса. «Эх, им бы вытяжку какую-нибудь смастерить!», - злорадно подумала я, плюхаясь на свободный стул и оглядывая кухонное добро. – «Жалко, что подать идею некому!».

- Долговатенько вы отсыпаетесь нынче, миледи, - покачала головой толстуха-кухарка. – Рузалия ещё вчера прибегала да жаловалась на вашу резвость. Неужто и правда графинами кидались да ругались по-всякому? Хотя, это ж надо полагать – такое пережить. Мы же думали, что вы насовсем утонули! Точно вам говорю, вы и не дышали, и холодная такая были, страсть! Это вас Шелтон, работник наш, в фонтане-то нашёл, достал, а вы уже и не дышите. Ну, он и прибежал домой с криками, что утоплись вы насовсем, всех на уши поднял. Мы прибегаем, и правда – мертвее некуда. Потом, глянь, задышала вроде, так Шелтон тут же перевернул вас, чтоб вода вышла. Закашляли, задышали легче, только в сознание так и не пришли.

Я только молча кивала и мрачно думала, что и хорошо, что не пришла в сознание. Я была тогда несколько не в себе… и реакцию на собственное воскрешение предугадать было просто невозможно.